Страница 6 из 6
Были случаи, когда оперировал даже на этапе, при помощи слесарных щипцов и перочинного ножа. Швы закреплял женским волосом, в воспоминаниях скупо замечал: «Слава Богу, воспаления никогда не было».
И при этом никто и никогда не слышал от него самовосхваления. Не случайно. «Свое врачебное мастерство считал Лука даром мистическим, предназначенным, в частности, и для утверждения и прославления Бога. Как врач вел он себя в полном соответствии с дарованными ему способностями», – писал М.А. Поповский.
По свидетельствам современников, Валентин Феликсович был весьма строг с коллегами, но никогда не кричал в операционной, не срывался, как многие хирурги, для него было немыслимым оскорбить младшего коллегу. Однако за промахи каждый получал немедленно и по заслугам. Дежурный врач Стекольников вспоминал: он срочно оперировал ночью разрыв селезенки, у пациента началось кровотечение. И хотя молодому хирургу удалось справиться, утром он услышал от главного: «Вы не поняли, откуда это кровотечение. И сейчас не понимаете своей ошибки. Вы поранили хвост поджелудочной железы. Если еще раз это повторится, я лишу Вас права быть ответственным дежурным».
Визитная картонка главного врача Ташкентской городской больницы В.Ф. Войно-Ясенецкого
Его коллега из Ташкента вспоминал, что Войно-Ясенецкий никогда подчиненных и не хвалил. Исключение делалось только для медсестер и санитарок.
Операционная сестра тамбовского эвакогоспиталя № 1106 Людмила Семеновна Лесных вспоминала, как ей пришлось ассистировать владыке Луке на операции. Узнав, что приезжает московское светило хирургии, две медсестры очень волновались, чтобы все приготовить как следует: «Вдруг отворилась дверь, и входит доктор с седой бородой, запомнились сразу его добрые глаза. Он вошел в операционную, сам перекрестился и перекрестил нас всех, обратившись со словами: “Ну что, голубушки, у вас все готово?” Мы были в волнении, зная, что должны были показаться с хорошей стороны приезжему профессору, но его мягкий и тихий голос как-то сразу успокоил и настроил на доверительное расположение во время операции. В то время мы не были привычны к тому, что в операционной была полная тишина, как при Луке. Наши врачи были не сдержанны во время операции, часто ругались, могли не только грубо сказать, поторопить, но и инструмент бросить, если что не так.
После операции, когда мы сняли перчатки, владыка снова нас всех благословил, перекрестив своей рукой, и подошел к нам, медсестрам. “До свидания, спасибо, голубушки. Ваши руки очень хорошо помогают!” – сказав эти слова, он поцеловал наши руки. Для нас это было так неожиданно, не от каждого доктора, да еще в такое время, сестрам оказывалось такое почтение».
Санитарке Александре Павловне Левиной, работавшей с ним в ссылке, в больнице Большой Мурты, он отдал для детей виноград, который ему прислала из Ташкента дочь, а они такого фрукта и не видели никогда. Святитель очень ценил ее работу и потребовал вернуть ее, когда ему поставили другую санитарку.
Безмездный врач
Всю свою жизнь Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, святитель Лука, принимал больных бесплатно. Это было послушание, которое он принял с самого начала своей медицинской деятельности и не изменял ему ни при каких обстоятельствах. В этом он следовал великой духовной традиции российской медицины, начавшейся еще с безмездного врача преподобного Агапита, одного из первых насельников Киево-Печерской Лавры, который подражал в лечении больных Самому Господу Иисусу Христу, исцелявшему наложением рук самых безнадежных больных. Те врачи, которые шли по этому пути, понимали, что они несут настоящий духовный подвиг, и потому те, кто «претерпел до конца», не изменили этому высокому назначению, сподобились удивительных Божественных даров и в своей профессии, и в духовной жизни.
Конечно, работая земским врачом, В.Ф. Войно-Ясенецкий получал жалованье, весьма небольшое, которого не хватало на семью с четырьмя детьми, а он мог часть семейных денег потратить на оборудование для больницы, купить микроскоп или научную литературу. За частную практику денег он не брал никогда, несмотря на то что семья жила на грани бедности, даже на одежду порой денег не хватало. В 1914 году он пишет жене: «Порче настроения помогает и пальто мое, которое как-то вдруг все больше стало расползаться и вытираться и постоянно напоминает мне, что у нас и гроша за душой нет. Товарищи по университету, которых я встречаю, все отлично одеты и все недовольны, что мало у них частной практики: всего на 250–300 рублей в месяц». Анна Васильевна несла крест безмездного врачевания своего мужа молча, с достоинством, без упреков и жалоб, несмотря на то что четверо детей были на ее руках – их быт, образование, развитие. Она сама хорошо шила и таким образом экономила. На кресте, установленном на могиле жены, будущий святитель Лука написал: «Чистая сердцем, алчущая и жаждущая правды». Это более всего он ценил в своей жене.
Сыновья святителя Луки в Ташкенте
Его коллега М.З. Лейтман вспоминал голодное время в Ташкенте: «Семья Войно-Ясенецких бедствовала потому, что доктор, принимая больных, никогда не принимал подношений. Жена его умоляла хоть что-нибудь приносить в дом (деньги в 1918–1919 годах потеряли всякую ценность). Ведь надо было кормить детей. Но он отказывался от всех гонораров».
В Енисейске Валентин Феликсович очень удивил заведующего больницей, когда пришел к нему и представился профессором Ташкентского университета, «в монашестве имя мое Лука», и попросил разрешить ему оперировать – не зарплату получать, не служить, а только оперировать. Доктор сначала даже задумался: не сумасшедший ли перед ним?
Святитель Лука не только не отказывал во врачебной помощи самым сирым и убогим, а напротив – сам их искал. В Ташкенте у него была специальная помощница Шура Кожушко, хорошо знавшая узбекский язык. Она находила лежачих одиноких больных, которым Войно-Ясенецкий мог оказать врачебную помощь, а Шура переводила ему их слова. Святитель Лука лечил людей других национальностей, другой веры. В Симферополе к нему обратились представители еврейской общины, которые хотели лечиться у него, но не знали, согласится ли православный архиепископ. Святитель Лука дал свое согласие.
Известен всего один случай, когда больной ушел от него, не получив врачебной помощи. В Енисейске Войно-Ясенецкий заявил поранившемуся милиционеру: «Я коммунистов лечить не стану. Я исцеляю с помощью Господа нашего Иисуса Христа, а Вы в Него не верите».
Однажды в Симферополе супруга успешно прооперированного пациента, непременно хотела отблагодарить его и не уходила, постоянно повторяя: «Чем мы Вам обязаны?» Тогда святитель довольно резко ответил ей: «Вы обязаны мне досвиданием», – и сам вышел. Даже в годы голода, войны, смуты, когда его хотели отблагодарить продуктами, – он отказывался от таких даров, смиренно принимая скудную пищу, посланную Богом.
В этом была глубоко принципиальная позиция: его работа – не способ заработка, не нечто, дающее положение в обществе, или в науке, или подпитывающее ощущение собственной значимости, это – служение людям. Когда-то великий врач М.Я. Мудров написал о призвании медика: «Кто не хочет идти сим многотрудным путем, кто… упал, в оное препнувшись, тот оставь заблаговременно священные места сии и возвратись восвояси…»
Сострадание к пациентам
«Для хирурга не должно быть “случая”, а только живой, страдающий человек», – говорил хирург-святитель. В самом деле, пометки о характере и жизненных обстоятельствах пациентов встречаются во всех медицинских трудах В.Ф. Войно-Ясенецкого и особенно в его знаменитой монографии «Очерки гнойной хирургии», которая производит на читателя впечатление не только научного труда, но и задушевного разговора с мудрым доктором, всегда готовым помочь. Причем он не делал различия между крестьянами, мещанами, дворянами или совсем бесприютными людьми, теми, кого общество в те годы относило к отверженным.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.