Страница 5 из 6
Вид Переславля-Залесского, 1910-е годы
В Переславле у Валентина Феликсовича воскресные и праздничные дни были «самые занятые и обремененные огромной работой». Он с трудом вырывался в церковь, хотя был глубоко религиозным. Еще в молодости, читая Евангелие, он был поражен словами Спасителя: «Жатвы много, а делателей мало». Будущий святитель вспоминал: «У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: О Господи! Неужели у Тебя мало делателей?!»
Врачебная деятельность Войно-Ясенецкого была всегда служением Богу. Но послушание его началось как у одного из подвижников Троице-Сергиевой Лавры Захария-Зосимы, которого отправили печь просфоры, как только он переступил порог обители, и поэтому он несколько лет ни разу не был на литургии. Валентин Феликсович вспоминал, что лишь в последние годы стал регулярно бывать на службах в соборе, «где у меня было постоянное место, и это возбудило большую радость среди верующих Переслав ля».
В Переславле он общался с настоятельницей Федоровского монастыря игуменьей Евгенией – есть фотография, где матушка сидит на диване с Анной Васильевной Войно-Ясенецкой и старшими детьми. Его пациентками были также и монахини Федоровской обители, насельники переславских монастырей, что отражено в отчетах о работе Переславской земской больницы. Так что духовное поле вокруг него было достаточно насыщенным.
Тем не менее у будущего святителя, возможно, из-за его смирения и скромности, и мысли не было принять священнический сан. Но Промысел Божий о нем уже начал проявляться, и именно в Переславле произошли события, которые подготовили его крестный путь. Как будто при подходе к станции большого поезда переключили стрелки.
В начале 1917 года к Войно-Ясенецким приехала сестра Анны Васильевны, только что потерявшая в Крыму страдавшую чахоткой дочь. Она привезла с собой ватное одеяло, которым укрывалась больная, и от него заразилась туберкулезом Анна Васильевна, здоровье которой было подточено тяжелой работой, скудностью жизни, четырьмя родами (в Переславле в семье родился сын Валентин). После отъезда сестры Валентин Феликсович сам обнаружил у жены признаки начинающегося туберкулеза. Решив перебраться в более теплый климат, он принял приглашение в Ташкент на должность хирурга и главного врача большой городской больницы. Семья собралась в путь, но Анна Васильевна чувствовала себя так плохо, что по дороге пришлось остановиться на неделю в гостинице Троице-Сергиевой Лавры. Вскоре по переезде в Ташкент ее не стало.
Анна Васильевна Войно-Ясенецкая в последние месяцы жизни
Переславский период жизни святителя – это время, когда он полностью сформировался как врач, ученый, руководитель медицинского учреждения, когда он доказал свою высокую научную значимость коллегам и смог принести облегчение тысячам страждущих своим чудесным врачебным искусством и самоотверженным отношением к больным. Несмотря на скудость быта и множество забот, это, пожалуй, и самый по-человечески счастливый период его жизни, когда единственная в его жизни женщина, его жена Анна Васильевна, и маленькие сыновья и дочка были с ним, жили одной дружной семьей, когда родился младший сын, названный в честь отца Валентином. Именно в Переславле, по признанию самого святителя, путем откровения свыше ему был указан его дальнейший путь, здесь он услышал волю Божию, которой вскоре последовал со свойственной ему непоколебимостью и мужеством.
Каким он был хирургом?
Современник святителя Луки, выдающийся хирург Сергей Сергеевич Юдин, искусство которого высоко оценил сам Святитель, писал о качествах, необходимых для этой профессии: «Одни умеют тонко наблюдать, другие способны трезво рассуждать, третьи – успешно действовать… Лишь очень редко все три качества встречаются в гармоничном сочетании в одном лице. Обладая острой наблюдательностью и верным суждением, можно быть отличным теоретиком и прекрасным клиницистом. Но, будучи лишенным умения смело и безошибочно действовать сразу, нельзя стать хорошим хирургом, равно как, будучи выдающимся военным стратегом, можно возглавлять главный штаб в мирное время, но нельзя стать командующим армией и фронтом… Для хирурга требуется: четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость охотника, способность различать малейшие нюансы цвета и оттенков, как у лучших художников, чувство формы и гармонии тела, как у лучших скульпторов, тщательность кружевниц и вышивальщиц шелком и бисером, мастерство кройки, присущее опытным закройщикам и модельным башмачникам, а главное – умение шить и завязывать узлы двумя-тремя пальцами вслепую, на большой глубине, т. е. проявляя свойства профессиональных фокусников и жонглеров. Ибо очень многие хирургические операции на конечностях уподобляются точнейшим столярным работам, а многие случаи обработки и свинчивания костей требуют не просто слесарных, а тонких механических приемов. Операции на лице, щеках, веках подобны художественным аппликациям или инкрустациям перламутром и драгоценными породами дерева, а глазные операции требуют буквально ювелирной работы. Наконец, необычайная сложность брюшной топографии и патологии требует от хирурга не только свойств, знаний и сообразительности архитекторов и инженеров, смелости и решительности полководцев, чувства ответственности юристов и государственных деятелей, высокого технического мастерства ориентировки, безупречной техники шитья и кройки и подлинного искусства при разгадке ребусов и китайских головоломок, каковыми представляются многие случаи кишечных узлообразований и заворотов».
Медицинские инструменты, принадлежавшие святителю Луке
Всеми этими талантами был богато одарен Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий. Он говорил студенту-практиканту Фаддею Накладову, работавшему с ним в Туруханске: «Хирургом нужно родиться. Хирург должен иметь три качества: глаз орла, сердце льва и руки женщины». Быстрота и точность его движений при операции были фантастическими. Доктор В. А. Башу ров из Енисейска вспоминал, как на операции ссыльный профессор рассек брюшную стенку больного таким широким и стремительным жестом, что мелькнула мысль: «Мясник! Зарежет больного!» Епископ Лука заметил, что ассистент волнуется, и посоветовал положиться на него. Операция прошла превосходно, а вечером в гостях у Башурова Войно-Ясенецкий предложил разрезать книжку одним взмахом скальпеля на заданное число листов. Пощупал плотность, проверил остроту скальпеля и сделал разрез – ровно на пять листочков. Этот опыт Валентин Феликсович провел исключительно для того, чтобы убедить недоверчивого коллегу, что его пациенты в руках ссыльного хирурга – в полной безопасности.
Столь же решительно он действовал и в экстремальных ситуациях. Ташкентский врач А.И. Беньяминова вспоминала: однажды возвратился главный врач после всенощной в субботу вечером к себе домой и заметил свет в операционной. Зашел и увидел задыхающегося от крупа юношу и рядом – хирурга А.М. Жолондза, который никак не мог найти у больного трахею. Войно-Ясенецкий быстро облил руки йодом, выхватил инструмент и мгновенно ткнул скальпелем прямо в трахею. Бросил: «Вставляйте трубку!» И, не сказав более ни слова, вышел.
Он сам, как и всякий человек, мог совершать ошибки, и по свидетельству ташкентских коллег, немедленно каялся в них, как на исповеди. Но даже промахи у такого учителя оказывались поучительными. Однажды епископ Лука на операции случайно поранил скальпелем яремную вену. В порез засосало воздух, и ассистенты с ужасом увидели, как волна пузырьков катится по обнаженной внутренней яремной вене, грозя прорваться в жизненно важные органы. Ни одна мышца не дрогнула в лице хирурга. Он мгновенно отсек кусок яремной вены, выпустил воздух и, ни слова не говоря, зашил разрез.