Страница 68 из 93
Однако при всем своем безволии, при всей ласковости и покладистости Федор Первый иногда проявлял непреклонность, что приводило к серьезным государственным последствиям. Эти приступы упрямства случались, когда кто-то пытался покуситься на частную жизнь монарха, точнее – на его отношения с супругой, которую Федор очень любил.
Иван IV считал, что может по своему усмотрению устраивать матримониальную судьбу детей. Старшего сына он по собственной прихоти разводил дважды, и тот был вынужден повиноваться. Однако, когда Грозный решил разлучить вроде бы безвольного Федора с Ириной, которая никак не давала потомства, то столкнулся с непреклонным сопротивлением – и отступился. Единственный суровый поступок Федора за время его царствования – опала, которую он обрушил на бояр и митрополита, когда те тоже попытались развести государя с женой. (На этом важном эпизоде придворной борьбы за власть мы еще остановимся).
Ирина Федоровна Годунова, родная сестра Бориса, не стремилась к власти – наоборот, всячески от нее отстранялась, – но при этом сыграла важную роль в русской истории. Она была на пять или шесть лет младше Бориса и приходилась ровесницей Федору. Как и брат, выросла при дворе, на попечении у дяди Дмитрия Ивановича Годунова, который в период наибольшего фавора, в 1580 году, пристроил племянницу в невесты к младшему царевичу. Брак, впрочем, был сомнительной выгоды, поскольку болезненный Федор не имел при дворе совсем никакого значения. Скорее эта женитьба сулила большие неприятности в будущем. При восшествии на престол новый царь (а им должен был стать Иван Иванович) обычно безжалостно расправлялся с ближайшими родственниками, и слабоумие вряд ли спасло бы брата – как не спасло оно столь же безобидного Владимира Старицкого.
Царица Ирина Годунова. Реконструкция С. Никитина
Однако судьба сложилась так, что Ирина стала царицей – и не «теремной», то есть обреченной сидеть взаперти, а самой настоящей. Поскольку Федор был непредставителен и на официальных церемониях вел себя странно либо вовсе от них уклонялся, Ирине приходилось и заседать в Боярской думе, и принимать чужеземных послов, а в 1589 году, во время беспрецедентного события, визита константинопольского патриарха, она даже обратилась к высокому гостю с приветственной речью – такого в Москве не случалось со времен Елены Глинской и не повторится еще целый век, вплоть до правительницы Софьи Алексеевны.
В первый, «нецарский» период правления Борис Годунов держался за счет дружбы и родства с царицей, которая во всем слушалась его советов. В то время боярин вряд помышлял о том, чтобы самому занять престол, и связывал надежды на будущее с регентством при наследнике, рождения которого ждали долго и тщетно.
Дело в том, что Федор Иванович был хоть и немощен, но, как тогда говорили, не «бесчаден». Царица часто бывала беременна, однако дети появлялись на свет мертвыми. (Исследование останков Ирины, проведенное в советское время, обнаружило патологию в строении таза, затруднявшую деторождение.)
Английский коммерсант и дипломат Джером Горсей рассказывает историю, которая подтверждает, что в то время Годунов был очень заинтересован в продолжении династии. «Лорд-правитель», как называет Бориса англичанин, поручил ему проконсультироваться в Лондоне с кембриджскими и оксфордскими медиками «касательно некоторых затруднительных дел царицы Ирины». Королева Елизавета отправила кораблем опытного доктора, который был «своим разумом в дохторстве лутче и иных баб». Однако иностранный лекарь не мог быть допущен к телу царицы, поэтому с ним отрядили опытную акушерку, но и этой предосторожности оказалось недостаточно. Мысль о том, что иноземка и еретичка будет помогать родам государыни, вызвала такой ужас при дворе, что англичанку не пустили дальше Вологды, продержали там целый год и в конце концов отправили восвояси.
В 1592 году Ирина все же произвела на свет живого младенца – правда, девочку. Сложившаяся система власти не предполагала женское самодержавие, однако появилась надежда на спасение династии. Всем был памятен недавний пример Стефана Батория, который формально был мужем королевы, представительницы Ягеллонского дома. Поэтому для маленькой царевны Феодосии начали немедленно искать будущего жениха, о чем завели переговоры с самым авторитетным в Европе двором – императорским. Венского посла просили прислать в Москву какого-нибудь маленького принца, чтобы заранее обучить его русскому языку и обычаям. Однако девочка родилась слабой и умерла, не достигнув полутора лет.
Федор пережил своего единственного ребенка на четыре года. Он часто хворал, а 7 января 1598 года, проболев несколько дней, скончался.
Смертельная болезнь последнего государя из династии московских Рюриковичей вызвала переполох при дворе. Всем было не до церемоний – начиналась нешуточная борьба за власть, поэтому Федор умирал почти в одиночестве. Перед кончиной его даже не постригли в схиму. Вскрытие саркофага показало, что государь всея Руси был погребен в каком-то затрапезном кафтане, с простенькой, совсем не царской мирницей (сосудом для миро) в изголовье.
Борис Годунов: путь наверх
Происхождение будущего царя было столь скромным, что мы не знаем ни даты, ни даже точного года его рождения – в одних источниках предполагают 1551 год, в других 1552-й.
Род Годуновых вел свое происхождение от мурзы Чета, который якобы перешел на московскую службу еще при Калите. Если полумифический мурза и существовал на самом деле, особенно гордиться таким происхождением не приходилось, к тому же Годуновы были одной из младших ветвей Четова потомства.
В первой половине XVI века это были просто костромские вотчинники средней руки, провинциальные дворяне. Про Федора Ивановича, отца Бориса, известно лишь, что он имел прозвище «Кривой» (вероятно, был одноглаз) и владел поместьем совместно с братом Дмитрием. Когда в 1550 году по инициативе Адашева на Руси составлялся список «тысячи лучших слуг», братья Годуновы не удостоились в него попасть.
Федор рано умер, и его дети – Борис и Ирина – воспитывались у Дмитрия Ивановича.
Карьера рода Годуновых началась по случайности.
Первой ступенькой стало учреждение в 1565 году Опричнины, куда была отрезана Костромская земля, в результате чего многие ее дворяне попали в число опричников – среди них Дмитрий Годунов.
Последующие события и фантастическая судьба Бориса затмили фигуру его дяди, а между тем это был человек незаурядный; без него племянница не стала бы царицей, а племянник – царем. В те времена человек был ничто без поддержки родственников. Возвышались и терпели крах не отдельные люди, а целые роды. Семейство Годуновых было многочисленно и деятельно, они всегда выступали заедино и крепко держались друг друга. Достигнув высшей власти, Борис раздаст ключевые должности своим родичам – и они станут верной его опорой.
Долгое время главой рода Годуновых был Дмитрий Иванович, небыстро, но верно поднимавшийся по опричной должностной лестнице. После смерти царского постельничего, он занял этот не слишком видный пост, ценный своей близостью к государю. Постельничий занимался домашним обиходом царя: гардеробом, хозяйством, развлечениями. Важнее было то, что этот чин также обеспечивал «ночную» безопасность монарха, то есть ведал охраной внутренних покоев. При растущей параноидальности Ивана IV эта вроде бы невеликая функция стала большим государственным делом. Через некоторое время Дмитрий Годунов оказался во главе большого и влиятельного ведомства, а когда породнился с Малютой Скуратовым-Бельским, женив племянника Бориса на дочери фактического главаря опричников, все царские «спецслужбы» оказались в руках одного семейного клана. Примерно в это время в Опричнине происходит смена верхушки: после злосчастной Новгородской экспедиции царь расправляется с прежними любимцами Басмановыми, Вяземским и прочими. Скуратовы-Бельские и Годуновы становятся ближайшими подручными Ивана IV. Они устраивают брак царевича Ивана Ивановича на девице из рода Сабуровых, годуновских родственников, а самому царю подсовывают в жены Марфу Собакину, предположительную родственницу Малюты.