Гомер

богам спасти Энея потому, что ему все равно суждено судьбою спастись для [335]

продолжения потомства (Ил., XX, 300-303). Когда Одиссей хотел отомстить Сарпедону за

убийство Тлеполема, то Афина воспрепятствовала ему это сделать на том основании, что

убивать Сарпедона не было суждено Одиссею роком (V, 674-676). Афина приближала день

гибели Гектора, потому что этому последнему гибель уже была назначена судьбой (XV,

612-614).

Одиссей в своем вымышленном рассказе говорит, что его спасли боги, так как ему не

было дано судьбой умереть (Од., XIV, 357-359). Он же вопреки судьбе должен был бы

погибнуть, когда его покрыла волна и когда он потерял присутствие духа; но ему помогла

Афина (V, 435 сл.).

б) Отождествление судьбы с богами. С ростом материального благосостояния

человека и с ростом его сознания ослабляется чувство зависимости от неведомых и

темных сил; и наряду с судьбой появляются боги, существа хотя и не сравнимые с

человеком по могуществу и мудрости, но уже существа разумные и разумно-волевые, а не

просто безликие и не просто лишенные знания и смысла. Как мы сейчас видели, сначала и

эти боги находятся в полном подчинении судьбе. Но наступает время, когда они

становятся вровень с нею, т. е. когда человек начинает находить в природе и обществе не

только разгул темных и неразумных сил, но также и нечто разумное, целесообразное и

закономерное. Эта ступень человеческого сознания, когда непонятные веления неразумной

судьбы в той или иной мере отождествляются с волей разумных и вполне индивидуальных

существ-богов, тоже нашла для себя отражение в поэмах Гомера; и мы должны ее

зафиксировать как определенную историческую ступень, нисколько ее не принижая и

нисколько ее не преувеличивая.

Ахилл намерен без страха принять смерть, если ее пошлют Зевс и прочие боги, хотя

тут же он говорит о зависимости своей смерти от судьбы (Ил., XVIII, 115-121). О

предопределении к смерти как со стороны Зевса, так и со стороны судьбы тот же Ахилл

говорит и дальше (328 сл.). Кони предсказывают Ахиллу гибель от бога, а он говорит о

своей гибели от судьбы (XIX, 417-421). Афина и Посейдон помогают Ахиллу в его борьбе

с Ксанфом, зная, что судьбой решено Ахиллу не погибнуть от Ксанфа (XXI, 288-291).

Патрокл, перечисляя своих убийц, называет и Мойру. Однако о гибели Патрокла решает

сам Зевс, предаваясь при этом глубокому раздумью (Ил., XVI, 644-651). Когда Зевс вселяет

страх в Гектора и медлит с гибелью Патрокла, опять говорится о весах Зевса (658). О том,

что Патрокла призвали к смерти сами боги, говорится еще раз (693). Таким образом,

участь Патрокла была решена совершенно в одинаковой степени и судьбой и богами. То

же самое нужно сказать и о гибели Гектора. С одной стороны, говорится об оковании

Гектора самим роком (XXII, 5) и далее о взвешивании жребиев Гектора и Ахилла на весах

Зевсом. А, с другой стороны, [336] Зевс предлагает богам решать вопрос о том, нужно ли

спасать Гектора от Ахилла или не нужно (174-176). А в дальнейшем, когда Афина

напоминает Зевсу о роковом предопределении близкой гибели Гектора (179-181), он

предоставляет ей полную свободу действий (185). И Афина ведет Гектора к гибели.

Последний обвиняет Афину в обмане и причиной своей гибели считает как Зевса,

так и судьбу в одинаковой степени (299-333). О Ликаоне тоже говорится, что в руки

Пелида его отдал бог (XXI, 46 сл.). Но сам Ликаон считает виновником своей гибели

опять-таки одновременно и Зевса, и судьбу (82 сл.) и еще «демона» (93). Троянца Асия

«злоимянная судьба» убила копьем Идоменея (XII, 116 сл.), но сам Асий в своей гибели

обвиняет Зевса (164). О том, что Одиссею пора вернуться домой, решает сама судьба; об

этом говорит еще и другое место (Од., X, 472-474).

Но вот оказывается, что о возврате Одиссея домой решают сами боги на своем

специальном олимпийском совете (I, 76-79), и все дальнейшее происходит в силу именно

этого решения богов.

Приведенных текстов из Гомера достаточно для иллюстрации той ступени

человеческого сознания, когда безличная и неразумная судьба уже отождествляется с

личными и вполне разумными богами.

Менелаю суждено судьбою вернуться на родину, если он почтит богов гекатомбами,

и боги ему во всем помогут (Од., IV, 475-480). Одиссей говорит о роковом дне женихов

(XVI, 280), но свершителями этой гибели он считает Зевса и Афину (260, 297). Насколько

переплетаются функции судьбы и богов, видно из такого выражения, что боги « выпряли»

ту или иную участь для человека. Это выражение попадается немало раз, – Ил., XXIV, 525,

Од., I, 17, III, 208, IV, 208, VIII, 579, XI, 139, XVI, 64, XX, 196. Точно так же о причинении

смерти то со стороны судьбы, то со стороны богов, – текстов немало и прежде всего

относительно разрушения самой Трои. Это касается, впрочем, не только одной смерти или

дурного исхода, но также и вообще всяких человеческих дел. Упомянутые выше золотые

весы, по которым Зевс узнает волю судьбы, вдруг оказываются во власти самого Зевса,

который сам склоняет их то в ту, то в другую сторону, по своему усмотрению. Одиссей

говорит, что битва прекращается тогда, когда Зевс соответствующим образом наклоняет

весы (Ил., XIX, 223 сл.); Гектор узнает не весы судьбы, но весы Зевса (XVI, 658).

в) Боги выше судьбы. Наконец, в представлении первобытного человека разумное

начало в жизни берет верх над всем неразумным и вместе с тем человек уже перестает

быть первобытным. Чтобы показать отражение и этой ступени человеческого сознания в

поэмах Гомера, приведем следующие тексты. [337]

Прежде всего у Гомера попадается несколько раз весьма интересное выражение

moira theon или theoy, т. е. судьба, принадлежащая богам или исходящая от них (Од., IV,

269, Ил., XXII, 413, Од. XI, 292, XXII, 413). Попадается также выражение aisa Dios,

«судьба, исходящая от Зевса» (Ил., IX, 608, Од., IX, 52) и daimonos aisa, «судьба от

демона» (Од., XI, 61). Сарпедону было судьбой предопределено погибнуть на поле

сражения. Но вопреки этому Зевс долго колеблется, приводить ли его к погибели или не

приводить, и только Гера, напоминая ему о решении судьбы, останавливает его от помощи

Сарпедону угрозой относительно возможного недовольства всех богов (Ил., XVI, 431-

461). Одиссей боится, как бы боги не привели в исполнение угроз Гектора и тем самым

как бы судьба не определила – погибнуть ахейцам под Троей (IX, 244-246). Одиссей

говорит Аяксу, что Зевс послал ему судьбу погибнуть (Од., XI, 558-560). Сюда же нужно

относить и некоторые тексты с термином moros, что, отличаясь от moira более

абстрактным и более широким характером, всегда указывает на злую участь или смерть и

что, может быть, так и нужно переводить «участь», или даже «смерть», а не «судьба». Так

Зевс послал злую участь Парису и Елене, заставивши их заключить злосчастный брак и

быть бесславными даже в потомстве (Ил., VI, 357 сл.). Аполлоновы стрелы, данные

Тевкру, должны нести с собою смерть (XV, 441). В связи с этим можно было бы привести

и некоторые тексты, содержащие термины dysmoros, «несчастный», или ocymoros,

«кратковечный», или ainomoros, «злосчастный».

У Гомера очень часто попадается одно выражение, которое на первый взгляд

производит весьма странное впечатление, это – «вопреки судьбе». По-гречески это либо

hyper moira (Ил., XX,. 336), либо hypermoron, -ra (XX, 30, XXI, 517, Од., I, 34 сл., V, 436,

Ил., II, 155), либо hyper aisan (VI, 487, XVI, 780, XVII, 321). Дело в том, что

формалистическая филология не преминула и здесь свести очень важное культурно-

историческое понятие на словесный и чисто литературный прием. Некоторые говорили,