Страница 51 из 102
— Значит, не решился столкнуться еще раз с вахтером, — спокойно добавил Гарин. — Хоть и был у него паспорт… Вот так… Я бы попросил вас, Валентин Михайлович, побыть пока на заводе.
— Буду в цехах, — сухо ответил директор. — Сами понимаете, работа.
Итак, он ушел через окно. Кого он увидел? Почему не пошел обычным путем через коридор и далее через заводской двор к проходной. Значит, боялся встречи с милицией, с вахтером… Но ведь это, скорей всего, не Лапин. У Лапина не могло так скоро быть паспорта с фотографией.
Следы были вдавлены в землю под окном кабинета. Один след. Второй ногой он наступил прямо на клумбу.
Выбравшись из окна, неизвестный оказался на пустыре, за пределами заводского двора. Именно на пустырь выходили окна директорского кабинета. Отсюда он должен был двинуться к шоссейной дороге, по которой мчались груженные кирпичом самосвалы, автобусы, мотоциклы.
Но следы показывали, что человек не пошел к шоссе. Следы вели по сырой глинистой тропинке к дверям гаража.
Майор остановился у дверей. Ничего подозрительного — прочный замок. Рядом с гаражом Гарин увидел поддомкраченную машину на трех колесах, а под ней мужчину в замасленной шапке и ватнике поверх комбинезона. Надвинув на глаза защитный щиток, он возился с электросварочным аппаратом.
Майор негромко спросил:
— Проходил здесь кто-нибудь?
— Когда?
— Минут пятнадцать назад.
— Может, и проходил, да я в цех отлучался…
«Да, — подумал разочарованно майор. — В гараж, конечно, никто проникнуть не мог, не сломав замка. Позвонить, что ли, на шахту?»
Участковый сидел у дверей отдела кадров, читая газету.
— Вызовите лейтенанта Никитина, — распорядился майор. — Фотографа тоже… Где тут у вас коммутатор?
Через пару минут майор говорил с отделом кадров шахты, с комендантом здания комбината, с проходной.
Все ответили, что никто из посторонних на территории или вблизи ее не был замечен.
Звали ее Галина Витковская, но она велела называть себя Генриета. А почему Генриета?
— А черт знает, почему, — ответила она дежурному офицеру милиции. — Так нравится!
— Что, жить без фокусов скучно?
— А что, весело? Подумаешь — веселье… Прошвырнуться вовсе нет места. Весь город — от барахолки до вокзала.
— Как-никак километров семь будет, девочка. А сколько в нем садов, школ, клубов, кино, предприятий!..
— Подумаешь… Нужны мне ваши предприятия! Москва — пятьдесят километров, говорят.
Витковская кивком головы решительно откинула длинные золотистые волосы, достала из сумочки сигарету. Так и пошла по коридору, встряхивая длинными распущенными волосами, широко шагая, стуча каблучками старых туфель, держа в руке незажженную сигарету. Зажечь ее без разрешения дежурного она все же не решилась.
Потом она сидела перед майором в его кабинете, примостившись на краешке стула и держа сигарету. Майор сам протянул ей коробок спичек и предложил:
— Если хочешь, кури.
Начался разговор.
Галка не работала уже месяц, но утверждала, что живет на деньги, скопленные раньше, и еще ей помогает дядя.
Дядя этот живет далеко, на Кавказе. Сейчас она не знает, где он, так как дядя переехал в Крым. Но месяца три назад он выслал ей сразу пятьсот рублей. Он продал выгодно дом и сад и часть денег послал любимой племяннице.
— Потому что моя мама была его любимая сестра, — пояснила Галка. — А я любимая племянница.
— А где твоя мама?
Галка тряхнула волосами и вскинула голову:
— Я не крошка, чтобы мне говорили «ты», товарищ начальник… Вы же культурный человек, насколько я понимаю.
Майор сердито хмыкнул и продолжал допрос:
— Где те бандиты, что на вокзале совершили нападение на человека?
— О чем речь? Какие бандиты? — Витковская удивленно округлила голубые невинные глазки. — Что? Говорите, был командированный? Уехал к своей старухе? Тем для него лучше. Выцарапать бы ему, бесстыжему, глаза. Дайте мне его адрес, товарищ начальник. Я сообщу его супруге насчет его похождений… Связался с какой-то рыжей! Да рыжих теперь полбазара. Хна продается и каждом парфюмерном отделе…
Разговор окончился ничем.
Витковская шагнула с крыльца управления на мокрый асфальт, раскрыла над головой зонтик. Осенний вечер плотной стеной подступал с трех сторон. Но впереди светились огни на проспекте — фонари и освещенные окна магазинов.
Галина шла не спеша, словно ей не хотелось никуда идти — ни домой, ни к знакомым и, наблюдая за ней, шел парень в плаще и кепке на пышной шевелюре — Никитин.
Дождь усиливался. Вот она зашла в гастроном на углу.
С бутылкой, спрятанной под пальто, она еще долго шла по главной улице и, наконец, свернула в переулок. Из открытых дверей полуподвала, в котором помещалась пивная, слышались голоса, обрывки пенья. С минуту постояв, словно не решаясь войти, девушка пригнулась и заглянула в окно полуподвала. Потом выпрямилась, тряхнула распущенными волосами и застучала каблуками вниз по ступеням.
Никитин тоже вошел вслед и сел у входа.
Огненные волосы прядями падали на глаза Галки. Она сидела у окна, ни к кому не обращаясь. Потом налила в кружку с пивом из своей бутылки и выпила. Конечно, одна она сидела недолго. Осклабившийся гуляка, подмигнув приятелям, перекочевал за ее столик.
— Чего же, девочка, одна скучаем?
— Просто скучаем… Вот так просто скучаем…
— Тогда давайте на пару скучать.
— Пошел к черту! — ответила Галка, встала и пересела к столику Никитина: — Все смотришь?.. Ничего ты не увидишь. Понятно?
— Не знаю, — сказал лейтенант.
Он снял кепку, пригладил ладонью волосы и устроился поплотней на стуле.
— Завихряешься ты, рыжая, да не в ту сторону.
— А ты не рыжий?.. Может, выпьешь?
— Только я на свои буду пить, — сказал он.
Они оба выпили, и девушка совсем опьянела. Лейтенант уже не рад был, что поддался на ее предложение: «В крайнем случае, вызову машину и отвезу ее домой. По тому адресу, где нашли ее нынче утром».
Шел двенадцатый час ночи, пивная опустела. Только в углу шумели и стучали костяшками домино четверо гуляк.
— Может, домой доставить? — спросил Никитин.
— Сама доберусь.
Галка решительно встала. И уже одевая пальто, которое подал ей собеседник, и застегивая его, зло сказала:
— Пропала я, товарищ начальник! Понятно? Из-за любви пропала… И он из-за меня пропадает…
— Кто? Гришка Сидоренко? А зачем же бежал! Год и пять месяцев оставалось. За тебя, что ли, он ножом человека на танцах ударил?
— Вот именно за меня. Тот по морде меня съездил. А за что? За то, что танцевать не пошла с ним, подлюкой. И Гришка дал ему жизни!.. и сел. Хорошо, что досрочно отпустили.
— Его не отпустили, — сказал Никитин, — он бежал. А тебе сказал, что досрочно, и на вокзале, когда ты его провожала, он двух бандитов подговорил, чтобы на нашего товарища, хорошего парня, напали… Это на прощанье он сотворил, покидая, так сказать, наш город. Ясно? Вот почему ты должна сказать, куда он уехал.
Галка машинально то застегивала, то расстегивала пуговицы пальто. Зонт свой она позабыла и только, когда Никитин подал ей его, взяла и молча направилась к двери.
— А, может, ты знала, что он в бегах? А? — Никитин шел сзади, поднимаясь вслед за девушкой по ступеням. — И где он сейчас, это ты точно знаешь?
Они поднялись из подвала.
— Ничего я не знаю, — обернулась Галка. — Ничего-о…
Она тряхнула распущенными волосами и, простоволосая, под дождем, пошла, пошатываясь, вдоль улицы. Никитин смотрел ей вслед. «Дойдет ли», — думал он.
Галка дошла до угла. И остановилась около «Волги», блестевшей от капель дождя. Ее окликнули.
Видно было, как она сделала несколько шагов ближе к машине, как наклонилась к тому, кто звал ее. Послышался мужской смех, блеснула спичка в руках девушки, потом засветился огонек сигареты.
Кажется, ей предлагали подвезти. Она совсем ослабла и качалась.