Инь - Ян

Поворачиваюсь и иду на выход из огромного склада, мимо длинных полок набитых продуктами, мимо коробов с барахлом к толстенной обитой жестью деревянной двери.

-- Стой! - зычно кричит мне в спину дядя и со скупердяйской мукой в голосе добавляет, - Ладно уж, бери половину.

В 1983 году он умрет от инсульта в камере следственного изолятора. Расхититель социалистической собственности, так его назвали. "Козел отпущения" вот кем он был на самом деле. С его складов бесплатно кормилась и одевалась вся городская партийно-советская знать. А отвечать за всё и за всех пришлось ему. Когда пришли с обыском и конфискацией, то оказалось, что дядя давно разведен и живет один в комнате общежития. Всех-то вещей у него нашли раз, два и обчелся. Как чувствуя беду, заранее он отвел грозу и нищету от своей семьи и на допросах никого не выдал. Я буду среди тех, кто июньским утром восемьдесят третьего года придет забирать из тюрьмы его тело. А в девяносто пятом, когда я уже стал неплохим юристом, мне пришлось вытаскивать из камеры его сына. Парень активно занимался бизнесом, конкуренты подсунули ему наркоту в офис, потом "стукнули" прикормленным ментам.

Вытащил я твоего сына дядя Ильяс, отмазал его от тюремной параши, но это потом будет, а пока ты хмуро смотришь как я разбираю мешки откладывая часть вещей, а потом чуть улыбнувшись спрашиваешь:

-- Она хоть красивая?

Нет, не красивая. Вот только действительно не зря говорят: "не с лица воду пить".

-- Мне нравится, - заверяю его, и вновь вспомнив вежливые формы обращения к старшим, благодарю:

-- Спасибо, Ильяс абы.

Вскидываю на плечи наполовину опорожненный чувал с продуктами и беру в руку второй полупустой с одеждой. Потопали. Топать было нелегко, чувалы хоть и уменьшились в весе, но все равно были тяжелые, а самое главное неудобные. Пришлось такси брать, на нем до общаги ехать.

Добрым волшебником с двумя мешками вваливаюсь я общежитие. Под тяжестью чувалов сгорбившись и скрипя позвоночником поднимаюсь по лестничным маршам на третий этаж. Встречные девушки улыбаясь, уже как со знакомым, со мной здороваются. По коридору минуя полуоткрытую дверь вьетнамского руководителя, иду в комнатушку к Инь.

Почти сутки мы не виделись с того вечера как обматерил я девчонку. Когда она на стук дверь открыла, я еще раз поразился: Господи! Ну чего же я в ней нашел?!

Желтенькая, узкоглазая, вся такая страшненькая, непричесанная и чуть опухшая со сна, только и успела что одеть старенький халатик, такой значит я ее увидел, когда открылась дверь.

-- Здорово Инь! - наигранно весело поздоровался, без спроса вошел мимо посторонившейся девушки в комнату. Бросил на пол мешки, уселся на кровать.

-- Вот, - самодовольно кивнув на чувалы, заявил я, - подарки тебе принес.

Девушка все так и стояла у двери. Это она от счастья так растерялась, подумал я. Встал, и бесцеремонно скидывая с себя одежду, подбодрил девчонку:

- Раздевайся! А потом и примеришь, я тебе полно шмоток приволок.

Инь молча вышла из комнаты. Умываться наверно пошла, решил я. Скинул с кровати покрывало, завалился на чистое белье. Готов принимать бурную благодарность.

Через пару минут, когда я уж совсем было истомился, пришла совсем другая девушка. Я еще и слова сказать не успел, как она быстренько и ловко скинула одежду и в мою постель, юрк. То есть не в мою постель, а в постель Инь, в общем без разницы, чья это постель, а вот кого черта она тут делает?

-- Где Инь? - изумился я, отстраняя ее ручки.

-- Она не ходить, - ответила девушка, спокойно пообещала, - Я лучше делать ... Инь меня к тебе послать ... говорить тебе сильно надо ...

Честно говоря, я подумал только о возможных физиологических причинах, нежелания Инь пребывать в своей постели и в моем обществе. Еще успел чуточку удивится широте и восточной просвещенности ее взглядов: "мол если сама не могу, так парень из-за этого страдать не должен, сама временную замену подберу"

Незнакомая девушка опять придвинулась и ... разница была. Может она делала и не хуже, только ну равнодушно, что ли. Как живая куколка для секса, и ничего больше.

-- Я выбирать? - по-деловому потом поинтересовалась девушка, с интересом поглядывая на чувалы.

-- Это Инь, - хмуро ответил я.

-- Тебе не понравится? - недовольно спросила девушка, - Я хуже?

-- Хуже, - честно ответил я, а девушка отодвинувшись на край кровати, недовольно фыркнула:

-- Инь к тебе не ходить ...совсем, - язвительно засмеялась она, - ты плохой ...я сама вижу ... ты плохой

-- Вали отсюда, - рассвирепел я

-- Денег... давать! - встав с ложа, потребовала проститутка.

-- Да пошла ты! - разозлился я. Потом все-таки поднялся, достал из кармана штанов пару червонцев кинул их на стол:

-- Бери!

-- Плохой! Плохой! - уже одевшись, забрав деньги и стоя у выхода из комнаты, ехидно повторила девушка. Высказавшись, она ушла, притворив дверь.

Дурацкая ситуация, просто идиотская. Инь! Ну и что ты этим дура добиться хочешь? Чего ты из себя строишь? Тоже мне принцесса, девочку все из себя корчишь, а сама то сама ... Ну ладно пусть и я виноват, но можно и поговорить, выяснить всё, в конце то концов. А ты? Сунула мне в свою постель проститутку, да еще и небось себя обиженной считаешь. Может ты думаешь я извиняться приду? Оправдываться буду? Не дождешься! Да плевать мне на тебя и твои амбиции! По херу мне, понимаешь? По херу!

Через пятнадцать минут я опять рассматривал портрет Хошимина в комнате вьетнамского руководителя. Видать надоел я ему хуже горькой редьки. Вот он молча без улыбки меня слушает. Бесстрастное лицо, на принесенный мной продуктовый набор даже и не смотрит. Звать Инь и выступать переводчиком отказывается. Сутенер, а тоже строит из себя. Ну и черт с тобой!

Ищу Женю, еще в тот вечер запомнил, как она говорила, что тоже в этой общаге живет. Нашел ее комнату на втором этаже. Постучался, вошел. И Женя тут и Инь за столом сидит и в три ручья заливается. Увидела меня и сорвалась бежать на выход. В дверях ее хватаю, удерживаю и опять получаю кулаком в нос. Брызнули кровь и сопли. Женя засмеялась. Инь заревела еще сильнее и перестала вырываться.

-- Держи, - подала носовой платок Женя, - нос кверху задери, вот кровь и остановится.

Вытираюсь, и задрав нос слушаю как Женя:

-- Вы тут разбирайтесь, а я пошла, - с усмешечкой говорит она и серьезно предупреждает, - толь чур на моей постели любовью не занимайтесь.

-- Жень, а может ты эта ... ну переводить будешь? - гундося прошу я, - Ты ж по ихнему понимаешь немного?

-- Вот тут как раз переводчики и не нужны, - смеется Женя, спокойно советует:

-- Ты извинись перед девчонкой, она ж к тебе всей душой, а ты как ...

И уходит.

Ну ладно. Инь ты только послушай! Признаю, я виноват. Зря тебя обидел. Ну извини. Пьяный я был. Больше не буду. Пить не буду, обижать не буду. Ты тоже хороша, ну зачем мне девку послала. Да и ней не сдержался. Ну прости. Ну что ты еще-то от меня хочешь? Могу за цветами сбегать, могу за гондонами. Чего тебе еще-то надо? Молчишь? Да хватит тебе реветь! Ну хорошо скажу. Да нравишься ты мне! Еще сказать? Да! Нравишься! Что дальше будет, не знаю, а сейчас нравишься. Вот и всё!

И ты мне ... и я тоже ... и больно от твоих слов было. Думала тебе все равно с кем. Ты с этой ... в моем доме. Зачем ее не прогнал ... зачем сразу за мной не пришел. А правда я лучше? И еще раз скажи, что я лучше. А ты мне подарки принес? Обо мне думал? Правда?! Тебе больно? Ну давай я тебе вытру, а то кровь все идет и идет.

Такие вот глупости говорили, без слов понятные. И слова были, только другие совсем. В таких ситуациях они значения не имеют. Могут мужчина и женщина понять друг друга без перевода. Могут, если хотят этого - оба.