Страница 78 из 79
Об обостренном внимании писателей молодого поколения к теме войны и мира свидетельствуют рассказы Свена Хольма и Вилли Сёренсена. Рассказ Хольма «Кто наш враг?» в аллегорической форме воспроизводит страшную атмосферу «холодной войны», милитаристского угара. Умело используя сатирическую гиперболизацию, автор показывает, сколь противоестественно и губительно нагнетание военной истерии. Если его не остановить, человечеству грозит опасность чудовищного и бессмысленного самоуничтожения — таков мрачный авторский вывод.
Аллегоричен и антивоенный рассказ Вилли Сёренсена «Приключения солдата в канун рождества». Его солдат с бомбой — это идеальная машина для убийства, в которую стремится превратить человека антигуманистическая милитаристская пропаганда. Убийство — его профессия, его долг, он не задумывается, добро он творит или зло.
Очень интересна сатирическая сказка Вилли Сёренсена «История со стеклом», своеобразно использующая идею и форму знаменитой андерсеновской «Снежной королевы». Это их родство и в то же время противоположность подчеркивается именами героев — Герт и Кайя (у Андерсена — Кай и Герда). Если в сказке Андерсена осколки зеркала, изготовленного злым троллем, попадая в глаза людям, заставляли их видеть все в искаженном, уродливом виде, то у Сёренсена тем, кто смотрит через особое стекло, все дурное кажется прекрасным и они не замечают, в каких ужасных условиях живут. Это стекло становится символом массового одурманивания общества ложными идеями, за которыми легко угадать усиленно распространяемую в Дании теорию «государства всеобщего благоденствия». Писатель рисует устрашающую перспективу развития общества, находящегося во власти иллюзий и управляемого теми, кому выгодно, чтобы люди жили в плену ложных представлений.
Тема одиночества человеческой личности в условиях капиталистического строя занимает многих современных датских писателей, так же как связанная с ней тема угнетения, порабощения личности этим строем, превращения человека в маленькую деталь огромного, бездушного механизма. В рассказах этих писателей возникает образ общества, где никому нет дела до чужих радостей и горестей и индивидуум обречен на вечную отчужденность от себе подобных.
Так, в рассказе Уллы Далеруп «Один день, за ним другой день» жизнь супружеской пары изображена как бесконечная лента конвейера, по которому движутся убийственно одинаковые дни. Муж и жена — безликие существа, и показательно, что автор называет их только «он» и «она». Позади у них уже довольно долган совместная жизнь, у них взрослые дети, но ничего в их мире не изменилось за все эти годы. В любой день с точностью до минуты известно, что кто из них сделает и скажет, и они не в силах уже выбиться из того раз и навсегда установленного унылого ритма жизни, который словно бы предназначен им свыше. У этих немолодых, смертельно усталых людей нет близких, нет друзей, они чужие для окружающих, и все окружающие им чужды. Больше того, они чужие даже друг для друга, даже для своих детей. И всякая попытка что-то изменить, как-то разорвать заколдованный круг (вроде той, что предпринимает в рассказе «она») заранее обречена не неудачу.
В том же ритме живет и вагоновожатый из рассказа Карла Банга «Копенгагенская трагедия». Город для него — это ужасная, безостановочно работающая машина, которая «забирает себе нашу жизнь… подрезает крылья нашим мечтам, изматывает наши нервы». Это машина, которая грохочет, визжит и трезвонит, скрипит и глухо лязгает на поворотах. И вагоновожатый не выдерживает этого страшного ритма, он, человек, живущий среди людей, не может больше вынести, что за все десятки лет его работы никто не перекинулся с ним ни единым словом. И он оставляет свой трамвай среди пути, выражая этим единственно доступным ему образом протест маленького человека против бесчеловечной действительности.
Нотки сарказма проскальзывают в юмористическом рассказе Бенни Андерсена «Своеобразие». В нем автор, используя совершенно иные средства, также протестует против обезличивания человека, против подавления его индивидуальности. Герой рассказа страдает оттого, что у него нет своего неповторимого внешнего облика, что окружающие то и дело принимают его за кого-то другого. Это «отсутствие собственного лица» приобретает в рассказе обобщающий характер, становится символом той нивелировки мыслей, чувств, образа жизни, которой подвергается личность в обществе. Перекликается со «Своеобразием» рассказ Бенни Андерсена «Брюки», где человек становится рабом тех вещей, которые он носит.
Зависимость человека от вещей, духовная пустота обывательского существования высмеяна в рассказе Петера Себерга «Вмятина». Для его героя Локе едва заметная царапина на новенькой машине становится чуть ли не мировой катастрофой, пробуждает в нем ненависть к людям, ко всему на свете. Аллегорически-сатирический рассказ Петера Себерга «Строительные леса» по своей идее близок сказке X. К. Андерсена «Новое платье короля». Вслед за классиком датской литературы Себерг говорит о власти нелепых иллюзий над умами. Но если у Андерсена в конце концов торжествует разум и здравый смысл, то у Себерга иллюзии берут верх. Люди строят дом из ничего и живут в доме без стен, полов, крыши, в доме, которого нет.
В рассказах «Две женщины» и «Гоголь-моголь» Тове Дитлевсен внимательно анализирует сокровенные чувства и переживания своих героев — скрытую напряженность в отношениях между двумя женщинами, любящими одного и того же мужчину, и молчаливое взаимопонимание, которое связывает женщину-работницу и ее маленькую дочь. Реалистическая мотивировка поступков и мыслей действующих лиц сочетается у автора с мягким лиризмом, глубоким проникновением в их внутренний мир.
Психологической достоверностью поражает рассказ Кнуда Хольста «Промокший человек». В нем необычайно убедительно передано состояние человека, только что пережившего тяжелое психическое потрясение — гибель жены.
Полна трагизма новелла Сесиль Бёдкер «Снег». Если обычно ждут весны, связывая с ее приходом радость обновления, то для женщины, живущей с двумя детьми в избушке, затерянной среди снегов, ожидание весны неотделимо от каждодневной муки — ведь она ждет, когда растает снег, лишь для того, чтобы найти тело своего мужа, который ушел из дому в лютую метель и не вернулся. Очень неожидан и в то же время психологически оправдан финал новеллы, когда женщина, вдруг обнаружив под снегом вместо мужа труп чужого человека, в полузабытьи, лихорадочно роет себе снежную могилу.
Скорбно-лиричен рассказ Финна Гердеса «Лица». Трогает и покоряет внутренняя сила и мудрость старика крестьянина, в последние дни своей жизни пекущегося о детях, их делах и заботах. Особую значимость и весомость приобретают его слова о любви и ладе между людьми, «о том, что каждому свое, что нельзя мешаться в чужую судьбу, нельзя навязывать другому свои понятия, нельзя подминать другого под себя, потому что у каждого своя работа и каждому свое счастье».
О смерти, о подведении жизненных итогов идет речь и в рассказе Уллы Рюум «Сапог», но только совсем в иной, очень необычной манере. Необычно, что повествование ведется то от лица умершего сапожника, то от лица жены, готовящей по нему поминки. Необычен и подчеркнуто шутовской тон в рассказе о смерти, из-за чего воспоминания о жизни усопшего, обстоятельства его гибели и описание горя вдовы не могут не вызвать улыбки. Объяснение этому следует, вероятно, искать в фольклорных традициях, в озорной народной мудрости, которая утверждает, что, если человек на своем веку славно погулял да попил, смерть ему не так уж и страшна.
В рассказах Финна Сэборга («Альфред»), Якоба Палудана («Вступление и финал»), Поуля Эрума («Крыса») речь идет о детях, об их первых столкновениях с окружающим миром. Сюжет «Альфреда» достаточно банален (ребенок из порядочной семьи и бродяга), но писатель находит свои индивидуальные средства, и в результате в общем-то незамысловатый рассказ радует мягким юмором и общей гуманистической направленностью. В рассказе Эрума, наоборот, одно из первых глубоких впечатлений ребенка от окружающей его действительности, от реальной жизни окрашено в трагические тона. Грустно-меланхоличен рассказ Палудана. Это невеселые размышления взрослого человека о том, что предстоит испытать в жизни его маленькому сыну.