Происхождение личности и интеллекта человека. Опыт обобщения данных классической нейрофизиологии.

Alias, для вычисления верного объема действующего мозгового вещества необходимо вычесть не менее 20-25% внутреннего объ­ема черепной коробки. Это будут очень примерные данные, но все же более верные, чем попытка исчисления объема мозга по обще­му объему мозгового черепа.

Здесь необходимо уточнение: согласно точке зрения академиков В. Спе­ранского и С. Блинкова, «разница между объемом мозга и объемом черепа увеличивается с возрастом; у новорожденного она состав­ляет 5,7 % от объема черепа, а к 20 годам увеличивается до 20 %» (Сперанский В. Основы медицинской краниологии, 1988). «В пожилом и старческом возрасте эта разница возрастает до 25-27 %» (Блин­ков С, Глезер И. Мозг человека в цифрах и таблицах, 1964).

Ad verbum, еще в 1543 г. А. Везалиус подметил разницу меж объемом черепа и объемом мозга, установив размерное несоответствие по­следнего с размером твердой мозговой оболочки. В главе XVIII (Способ вскрытия частей мозга ) он предлагает следующий эксперимент: «Те­перь надо с какой-нибудь стороны прорезать ножичком твердую оболочку мозга и, введя в отверстие стиль, трубочку или сифон, какой мы применяем для извлечения мочи, прижать к нему паль­цами стороны сечения, чтобы потом, надув сифон, ознакомиться

Илл. 15. Сравнение черепа нормального человека и гипофизария

с тем, насколько твердая оболочка шире массы мозга; но доста­точно будет сделать такое отверстие в одной только стороне, так как обилие вдуваемого воздуха отовсюду растягивает и вздувает твердую оболочку мозга» (Vesalius А. De Humani Corporis Fabrica, 1604).

По счастью, черепа маленьких людей частенько сохранялись как сувениры или как анатомическая экзотика и сегодня вполне при­годны для исследований и вычислений реального объема их моз­га (илл. 15).

Для нас, впрочем, не так важна абсолютная точность, как понима­ние того, что в любом случае мы будем иметь дело с головным моз­гом, объем которого находится значительно (порой вдвое) меньше т.н. рубикона Валлуа.

Иоганн Фридрих Швейцер (1631-1709), более известный как Гель­веций, имел мозг не самый маленький среди гипофизариев, но и не самый большой — около 550 см 3 (т.е. значительно ниже низше­го возможного значения).

Известность в литературе он получил благодаря странной исто­рии с тиглем, золотом и Спинозой и почти мифологизировался, чуть не растворившись в этой алхимической ахинее.

Однако Гельвеций был вполне реальным персонажем.

Более того, Гельвеций был современником и другом анатома Фредерика Рюйша (1638-1731), очень известным врачом, коллекци­онером и автором трактатов «Обезоруженная чума в склянке териа- ка» и «Vitulus Aureus».

Гельвеций, впрочем, не только дружил с великим Рюйшем, но и сам недурно анатомировал. Именно он выпрепарировал и пре­поднес Рюйшу тот эмбрион человека, что был Рюйшем забальзами­рован и описан как «человеческое существо ростом не больше ржа­ного зернышка с плацентой и пуповиной».

(Т.е., судя по размеру эмбриончика, — это вторая неделя. Препарация,

произведенная Гельвецием, сложна, требует архипедантизма и кро­хотное™ пальчиков.)

Ceterum, авторитет его как ученого и литератора был не слиш­ком велик.

О Гельвеции и его литературно-медицинских экзерсисах сохрани­лись отзывы его современников: «Знаю я этого докторишку и знаю, что он не очень-то достоверный автор» (Переписка Людевика Гюйгенса с братом. НАМ Snelders, De geschiedenis van de scheikunde in Nederland).

Гельвеций был свидетелем при знаменитом споре Де Билса и Рюйша о клапанах лимфатических сосудов, причем свидетелем

Илл. 16. И. Ф. Швейцер (Гельвеций)

не безмолвным. Люк Койманс пишет о Гельвеции: «Его регулярно бранили, над ним смеялись. Разумеется, поводом для шуток часто служил его внешний вид. Когда он зимой надевал меховую шапку и шубку, то про него говорили, что это “чучело павиана, размером с британского петуха”. Мальчишки кричали ему вслед: “Куда идет этот бархатный камзол с человечком внутри”?» (Койманс Л. Худож­ник смерти. Анатомические уроки Фредерика Рюйша, 2008).

То, что Гельвеций (по мнению ученых-современников), скорее всего, был жуликом от медицины, меня менее всего волнует. Бо­лее того, чем более он был жуликоват, тем лучше, т.к. его жуликова­тость напрямую свидетельствует о полноценности его мышления.

Современники отмечали, впрочем, обаяние крохотного доктора и даже «красоту лица».

Внешность «гипофизариев», opportune, как правило, характери­зовалась без всякой брезгливости или критики.

Более того, Йозеф Борувлаский, о котором пойдет речь чуть ниже, при своем малюсеньком росте обольстил несколько вполне полномерных девиц и дам, а Вибранд Лок, имея рост 64 см, много лет был любимой игрушкой (во всех смыслах этого слова) самых из­вестных красоток Англии середины XVIII столетия.

Necessario notare, что здесь мы видим и еще одно, строго анато­мическое отличие от «больших микроцефалов». Оно не принципи­ально, но достойно упоминания.

Большую часть «малоголовых» объединяла особенность, кото­рую подметили еще первые анатомы и антропологи: «На голове микроцефалов замечаются иногда странные явления, касающие­ся кожного покрова головы. Вирхов, Мержеевский и др. констати­ровали, что в некоторых случаях кожа на голове лежит складка­ми, как если бы она выросла тогда, когда череп имел нормальные размеры, и легла складками, чтобы улечься на маленьком черепе. Для Вирхова — это не редкое, но вторичное явление, которое, по его мнению, лишь доказывает, что нарушающая причина не лежит извне. Кожа развивается нормально и не находит достаточно ме­ста на маленьком черепе, так что ей не остается ничего другого, как лечь в виде борозд и валиков» (Могилянский И. Случаи микроцефа­лии // Арх. ИЭМ, 1915).

Теперь рассмотрим пример Йозефа Борувлаского (1739-1837).

«...Было нетрудно судить о том, что мне уготован исключительно малый рост с самого момента моего рождения, так как в то время он равнялся всего восьми дюймам (28 см). И все же, несмотря на столь не­большой размер, я не был слабеньким или хилым, напротив, моя мать, которая кормила меня грудью, часто утверждала, что ни один из ее де­тей не доставлял ей меньше хлопот.