Страница 56 из 63
Бабушка Нико тонко улыбнулась и одобрительно шевельнула пальцами, и Робкая Весна тоже, и остальные. Ему стало жутковато. Чужаки вот так вот спокойно сидели и решали судьбу его мира.
– Только больно мне, – вдруг прошептала Мэй Мао. – Сильно-сильно больно. Боюсь, не доживу до победы. Как и Руфес…
И выгнулась от боли дугой. Урод Чень кинулся к ней, подхватил на руки и прижал.
– Больно мне, – сквозь слезы сказала женщина.
– Всё, уже всё, – пробормотал Чень и болезненно дернул щекой. – Не плачь. Если б мог, на себя боль бы принял. Да вот не могу, Иаллованна тебя выбрала. Прошли сроки, пройдет боль, очень-очень скоро пройдет…
Наверно, китайцы что-то поняли очень важное, потому что вдруг все встали в молчании. Только Робкая Весна опустилась перед Мэй Мао на колени, обняла ее ноги и заплакала.
– Ах как у вас интересно…
Госпожа Тан стояла в дверях и удивленно улыбалась.
– Думала, Сашу увижу, а увидела решение очень большой проблемы, для Арктура самой большой! – радостно и непонятно сообщила она.
Многому научили Мэй Мао в долгой разведке Южного континента, еще большему научилась в плавнях сама. Даже думала, что ко всему в жизни готова. Оказалось – нет, не готова. Сначала местные маскулины сильно-сильно удивили. Да, они не сопротивлялись профсоюзным боевикам, по-настоящему – не сопротивлялись. Не бегали с оружием, не пытались убить. Убить не смогли бы, но они и не пытались. Приходили на работу, и к мастеру Меню в бригаду приходили, и к Ченю, даже к Робкой Весне приходили. Ворчали, но работали, и каждый вечер с радостью получали свою дюньгу. Не хотели убирать рабочие места, и добросовестно работать не хотели, а качественно – так и не умели, даже если б захотели. Но работодатели терпели, не очень возмущались работодатели, и работа шла. Платить не очень любили, полностью платить просто не умели, но терпели и брак, и грязь. И работа шла, и с каждым днем все лучше. Чень придумал, как заставить маскулинов порядок держать на рабочих местах, просто вечером останавливал работу и приказывал убрать разбросанное. А мастер Мень рядом стоял и посматривал. И убирались маскулины. И работать приучались лучше. Медленно, но приучались. Главное, чтоб Здоровяк Мень рядом стоял и посматривал. И с работодателями начали договариваться правильно. Оказалось, надо работодателям-господарям цену за работу втрое выше называть. Заплатит половину господарь, радуется, что сэкономил – а маскулины радуются, что хорошо заработали. Все радуются, всем хорошо. Одной Кошке Мэй плохо. Потому что не шли люди в профсоюзы. Работали, подчинялись – но в профсоюзы не шли. Чувствовала Кошка Мэй невидимое, но мощное сопротивление. Чувствовала – и сильно обижалась. Как так? Она же для счастья маскулинов старается! А не идут. И друг Саша, первый ее ученик, не идет тоже. Хмурится, отворачивается, и вот даже работать отказался. А почему?! Отчаялась Кошка Мэй понять этот мир, устала очень. И спина болит. Сидеть больно, стоять еще больней. Страшно становится, что не справится с небывалой задачей, не готова окажется. Если б не болела спина, хватило бы сил, но разламывается от боли спина, и не готова оказалась Кошка Мэй к болезни. К болезни – и еще вот к такому, когда стоит перед ней на коленях Робкая Весна, ноги ее обнимает и горько плачет. К такому – не готова точно. И не понимает. И не готова. Даже что делать, не знает. Знает, что что-то надо делать, но вот что?
– Зачем пришла, лучше б не приходила! – рассердилась она для начала на подругу Тан. – И без тебя места мало, не хватает даже!
Сказала просто так, чтоб не стоять дурой, чтоб уверенность проявить – и поняла, что неправильно сказала. Саша – он же воин духа, так все решили-поняли. А воин духа – он такой, он за себя пальцем не шевельнет, зато за слабых-беззащитных убить может любого, даже Здоровяка Меня! Ох как не понравилось Саше, что в его доме ругают госпожу Тан, приходить запрещают! Пришлось Кошке Мэй гордость на время забыть и помощи попросить у госпожи Тан, отчаянным взглядом да дрожанием пальцев. И пришла на выручку госпожа Тан, верной подругой оказалась. Шагнула к Саше, укрылась за его спиной, обняла ласково, и успокоился воин духа, перестал копить страшную силу гнева.
– Проблема у меня, подруга Мэй! – весело сообщила нюйка, пристроившись под рукой избранника. – Большая проблема, больше не бывает! Надо власть в плавнях взять, а главный полицай мешает! Что с ним делать? Вот, пришла спросить-поплакаться, места не пришла занимать ничьего!
И плотнее к мужчине прижалась, нахалка.
– Пулю в лоб полицаю! – не задумываясь бросила Мэй Мао.
– И я так же думала! – заулыбалась нюйка. – Сначала думала, да, потом нет! Одного убьешь, другого поставят, и не изменится ничего, может, даже хуже станет. Господари – они такие, они дюньгу сильно-сильно любят. Все любят, но господари любят больше жизни. И от власти не отступаются. Боятся, но не отступают. Ну, такие они, господари!
– Поплакалась? – хмуро сказал гвардеец и прикрыл собой Кошку Мэй. – Иди теперь, проблему решай в другом месте.
И даже пальцами угрожающе шевельнул. Слабо шевельнул, но все заметили и насторожились.
– Я говорила, что у тебя хороший телохранитель, Кошка Мэй? – совсем развеселилась госпожа Тан. – Вот повторяю громко-громко! Не пойду я, гвардеец, уже пришла, куда хотела! Здесь решение проблемы, нигде больше!
– Всех господарей решила убить? – с любопытством спросил мастер Мень, даже рот от удивления открыл.
– Всех! – невинно улыбнулась госпожа Тан. – Не убить, но… убить, да! Поняла я, что Арктуру снова император нужен, мастер Мень. Чтоб господари его слугами стали, чтоб связать их правилами чести, чтоб верность императору выше любви к дюньге поставили. Иначе погибнет Арктур, не выживет, развалят его господари. Еще решила, чтоб орден динго вернулся из легенд, чтоб за справедливостью с оружием в руках смотрел – и без него не выжить Арктуру! А профсоюз сохранить-приумножить давно решила и не отступалась, без профсоюза белхалаш развратятся, и тоже погибнет Арктур. Бабушка Нико – очень загадочная бабушка, ничего про нее не знаю, но чувствую, что и без нее погибнет Арктур! А уж как нужен родине Ян Хэк!
– Яна Хэка не было, – еле слышно сообщила бабушка Нико.
– А надо, чтоб был! Сильно-сильно надо!
– Я, конечно, не при делах, – не удержался местный маскулин, – но все равно не понимаю – где вы возьмете императора?
– Или императрицу, – сказала госпожа Тан и очень серьезно поглядела на Кошку Мэй. – Принцессу Иаллованну – нет, не пустила бы на Арктур, странное несла родине принцесса, а вот императрица нам сильно-сильно нужна. Сильно-сильно, Мэй Мао. Поняла, любимая моя подруга?
И что могла ответить Кошка Мэй? Правду? Что не поняла ничего, но уже страшно боится? Но так лидеры не говорят, так авторитет теряется и больше не возвращается, вот и промолчала Кошка Мэй. Только недоуменно моргнула.
– Не пущу, – предупредил гвардеец. – Убьют ее.
– Какой хороший телохранитель, – грустно улыбнулась нюйка. – Люблю тебя. Себе забрала бы, да нельзя. Убьют без тебя принцессу. Береги ее, мастер.
– Она, может, сама не пойдет, – глухо сказал гвардеец. – Правители Крылатой расы не берут власть силой. Крылатые правители приходят по зову народа.
– А я прошу, мастер, ох как прошу. И орден воинов динго просит, и все плавни. Даже господари просят – не все, но лучшие из них. Иначе погибнет Арктур. А вас всех лично я прошу – защитите принцессу, не дайте погибнуть надежде Арктура! Робкая Весна! Ты можешь вызвать «призраков» Крылатого Дома? Знаю-догадываюсь – можешь! Пусть прилетают защитить свою принцессу, Арктур – просит!
– Не пущу, – тихо сказала Робкая Весна.
Вытерла слезы, поднялась на ноги и закрыла собой Кошку Мэй. Выглядело это смешно, потому что Мэй Мао возвышалась над злобной пилотессой на две головы, никак не закрыть малышке такую здоровую женщину, но никто не засмеялся.
– Пустишь, Робкая Весна. Если плавни в твоем сердце – пустишь.