Страница 55 из 63
А вот волшебная девочка госпожа Тан не приходила. Боец Вуй на вопросы очень уважительно качал пальцами и отвечал, что занята госпожа сильно-сильно, власть в плавнях берет и все взять не может, главный полицай потому что мешает. Они с бойцом даже пообсуждали, а не прострелить ли главному полицаю голову, и решили, что госпожа Тан – очень умная госпожа, что-нибудь придумает получше.
Так они и жили – большой странной семьей, в которой не хватало именно тех, кто ему нужен был больше всего – волшебной девочки Тан… и господарки Уй. Конечно, были еще Робкая Весна и Мэй Мао, но Робкая Весна – она же единственная подруга, это другое. Да, а Мэй Мао – начальница, это сильно-сильно другое.
Дома на этот раз был Здоровяк Мень. Вернее, не дома, а в огороде. Укрылся пленкой, присел на корточках у грядок и что-то там делал, не обращая внимания на холодный дождь. Китайцы, как он понял, на погоду вообще мало обращали внимания. Типа, не ураган, и хорошо.
Как богатырь его заметил в окне, непонятно, но Мень тотчас обернулся, заулыбался и пошел к дому. Понятно, сейчас будет его чаем поить. Китайцы поражали его своим вниманием друг к другу и предупредительностью. Вроде понятно, с их скученностью по-другому нельзя, но все равно удивительно. И приятно.
– Сдался тебе этот огород, – сказал он Меню за чаем. – Дождь и грязь, б-р-р.
Здоровяк печально улыбнулся и смущенно качнул толстыми пальцами.
– Земля. Живая. Садишь семена, они растут… так здорово, так приятно. Ты счастливый человек, ба-ба Саша. У тебя своя земля. Место, где живешь. Где все растет твоими трудами и заботой. Где дом…
– Что вам мешает? – буркнул он. – Вы сейчас богатые. Купи участок. Возьмешь Робкую Весну под мышку и заживешь с ней счастливо.
Здоровяк задумался, потом отрицательно качнул пальцами. Что-то неисполнимое заметил в его плане. А чего неисполнимого-то? Денег у китайцев теперь действительно хватало, вон как его дом обставили. И Робкая Весна, как он подозревал, не была такой уж неприступной. Да, шипела и сверкала на гиганта глазищами, но неприступной не была точно. И если б мастер-палач проявил решительность, нашла бы возможность сдаться. Но здоровяк смущался и мялся, и терял бесценную возможность устроить личную жизнь, так сказать. Все упиралось в его решимость, не в деньги.
Да, китайцы быстро стали богатыми. Сделали так, как рассказывал Мень – и стали.
– Лао Саша?
Богатырь смотрел обеспокоенно.
– Пальцами делал так, – показал Мень. – И хмурился, да. Что плохо?
Он покачал головой. Пальцевые иероглифы потихоньку становились проблемой. Когда терял контроль, невольно шевелил пальцами, а китайцы их свободно читали. Впрочем, китайцы и мимику читали не хуже. Внимательные.
– Ничего! – буркнул он. – Не буду больше с вами работать.
Мастер Мень удивленно поднял пальцы.
– Вы живите как хотите! – решительно сказал он. – А я буду жить, как я считаю нужным!
– Лао Саша?!
Он сердито отвернулся. Да, в последнее время он работал с китайцами. Они неплохо устроились, перехватывали все объемы в округе и вызывали его для работ, требующих ответственности и добросовестности. Вместе с мастером Ченем он делал для них все разметки, облицовку фасадов делал тоже он. Китайцы платили ему за это гораздо больше, чем остальным, объяснив, что ответственность стоит дорого. В результате он стал получать гораздо больше, а уставать меньше. Облицовка – это все же не бетон. Кирпич два килограмма, а не четыре и не тридцать, как блоки, работай да похохатывай. Если б еще работалось. А китайцы не понимают, чем он недоволен. Он решил, что проще расстаться, чем объяснить. Но вот сидит мастер Мень, недоумевает, и видно, что не проще будет расстаться. Еще ведь и Кошка Мэй спросит, а она такая Кошка, что лучше объяснить, и очень убедительно объяснить.
– Я – рабочий! – зло сказал он. – Деньги руками зарабатываю, спиной своей, у других не отбираю! А вы живите как хотите!
– И мы не отбираем! – запротестовал здоровяк. – Каждый вечер платим, радуются ваши маскулины, еще хотят приходить поработать!
– А куда им деваться, если везде вы.
– Мы… – китаец беспомощно развел пальцами. – Мы ищем работу, да. Еще с хозяевами на дюньгу договариваемся. Мы следим, чтоб материалы разгружали быстро-быстро. Пить маскулинам не даем, а кто пьет, наказываем сильно-сильно. Воровать не позволяем еще. Убирать заставляем рабочие места, не убирают местные за собой, а надо, чтоб убирали, чтоб чисто было! Покушать маскулинам даже даем, много кушают местные маскулины, больше, чем работают! Вот сколько мы работаем! И за это берем дюньгу. А местные маскулины – они работать не хотят. Выходные, говорят маскулины. Еще говорят – вечер. Раннее утро, говорят тоже. Даже непонятно говорят, кзот говорят и еще что-то, только чтоб не работать. А надо работать!
– Зачем? – с горечью спросил он. – Зачем столько работать?! Чтоб удавиться вашими деньгами, что ли?!
– Маскулин – работает, – убежденно сказал Мень. – Что еще маскулину делать?
– Выходит, рабочий и не человек, – пробормотал упрямо он. – А театры, книги, просто природой полюбоваться, с удочкой посидеть, с девушкой погулять – не для него?
– Маскулин – работает! – уверенно повторил Мень. – Господари – блаженствуют! Так весь Арктур живет!
– Ну и катитесь со своими порядками на Арктур! – заорал он. – А мы здесь будем жить, как нам надо!
– А как вам надо? – спокойно спросил китаец. – Пить?
И он осекся. Как ни страшно, но китаец был прав. Кто любил деньги, работал за них с утра до ночи. Остальные пили. Какой театр, какие книги, какое, к черту, любование природой в соседней деревне?! Даже с девушками гуляли – пьяными.
– Я – с вами – работать – не буду! – ожесточенно сказал он.
И резко развернулся, уловив движение за спиной. На веранду кто-то зашел. Кажется, Кошка Мэй. И с ней еще кто-то, да не один. Надо же, вся китайская компания. Ну-ну. Идут они лесом.
– Мастер Мень! – укоризненно заметила женщина, проходя в дверь.
Здоровяк виновато качнул пальцами, и ему сразу стало легче. Вот урод. Он и раньше замечал за китайцами умение давить на спорящего, и вот попал под пресс сам, да как незаметно. Вроде ничего не делал богатырь, а ощущение было, что вот-вот ударит. И только когда перестал давить, стало понятно, насколько это было тяжело переносить. Чертовы мастера цигун, или что у них там.
– Саша – воин духа, – напомнила Мэй. – За себя ничего не сделает, за других – убьет. Или прошла голова, или совсем не болела?
Мень криво ухмыльнулся и уважительно качнул ему пальцами.
– Саша сказал, работать с нами не будет, – вздохнула женщина. – И не будет. Они все не будут. Они будут водку пьянствовать, и беспорядки нарушать, они сами так говорили. Еще будут воровать, а уж как будут бракодельничать! А хозяева будут их перед нами покрывать… Но работать не будут, нет. Добросовестно работать не будут точно. А почему – не понимаю. Отчаялась понимать этот мир! Был бы здесь Ян Хэк. Ян Хэк – он профессор, он умный очень…
Кошка Мэй устало опустилась на стул. Урод Чень утешающе положил ей руки на плечи, и женщина машинально потерлась о его ладонь щекой. Совсем как кошка.
– Я все делала правильно, как Руфес учил! – упрямо прошептала женщина. – Но в профсоюз не идут. Друг Саша – не идет тоже. Саша, почему не идешь, скажи коротко и понятно!
– Не хочу жить за чужой счет, – сказал он по-русски.
Кошка Мэй недоуменно шевельнула пальцами, но он не стал переводить. При переводе, он давно заметил, всегда что-то терялось, и что-то добавлялось. Он подозревал, что теряется дух народа. И добавляется – он же. Только народа чужого. За чужой счет в кодах Арктура было – «пользоваться чужой обеспечительной карточкой». Но это – совсем не то, что он хотел сказать.
– Уважаю Руфеса еще больше! – усмехнулась Кошка Мэй. – Думала, господари профсоюзу воспротивятся. А против – целый народ, вот как получается. Но Кошка Мэй – очень сильная Кошка, не боится народа, даже справится с ним. Не сразу, но справится! И станет здесь, как на Арктуре!