Страница 28 из 63
– Меня? – промямлила она, цепляясь за остатки благоразумия. – Нет, не верю.
– Я сначала Ики звал, она не согласилась, дура, – сознался хувентус. – Теперь тебя зову. Ики юная, Кошка Мэй блудодейка, почему б не позвать? Новый мир, новые возможности! Можно сменить судьбу, Кошка Мэй!
– Танцевать на сцене? – вырвалось у нее.
– Убивать, – холодно сказал хувентус. – Новый мир – новые возможности, Мэй Мао! На сцене пусть Ики танцует, но мне еще боевики нужны! Меня охранять. За торговлей наркотиками смотреть. Ненужных людей убирать. Все как на родине, только тут лучше. Наблюдательной сети нет, делай что хочешь, никто не видит! Соглашайся, Мэй Мао! Я тебя лично зову. Яна Хэка не зову, зачем мне Ян Хэк – а тебя зову.
– А не соглашусь? – по привычке профсоюзного переговорщика заинтересовалась она.
– Пропадешь. Или родина достанет, или местные господари. Вы, профсоюзные боевики, без войны вопросы решать не умеете – а на войне убивают. Но у нас убивают реже, потому что мы против беззащитных воюем, не против государства.
– Против беззащитных воевать подло.
– Таковы законы жизни, – жестко сказал Сунь. – То, что Ян Хэк провозглашает – мечта, а что я говорю – закон. Все так живут. Не будешь притеснять слабых, они усилятся и притеснят тебя. Соглашайся, Мэй. Соглашайся. Я тебя прошу.
Она замерла в мучительной нерешительности.
– Прямо сейчас бросай все и иди со мной, – шепнул хувентус. – Колымажка внизу ждет – хорошая колымажка! Новые друзья ждут. Новый мир – новые возможности! Соглашайся, Мэй, прямо сейчас соглашайся!
Она согласилась бы – если б он не давил. А так включилось прочно усвоенное правило разведки Южного континента: если торопят – остановись и подумай. Ну а думать она и без разведподготовки умела.
– Ты не от себя говоришь, – поняла она. – Ты сказал – у вас убивают реже. Вы – кто?
– Мы. Орден блудодеев. У патриархов ордена здесь интересы. Меня на разведку отправили под личиной продавца-всучивателя малой информтехники. У меня много возможностей, Мэй. Даже могу тебя спасти.
– И связь с родиной осталась?
Хувентус усмехнулся и промолчал. Конечно, осталась у него связь, поняла она. И не только связь.
– Мэй?
– Я – с народом, – жалко улыбнулась она. – Плавни в моем сердце. Прости.
Взгляд хувентуса построжел.
– Дура, – подумав, определил он ее судьбу. – Прощай. Много услышала, понимаешь-нет?
И поднял руку. Похолодев, женщина уставилась на прицел смертобоя. И Худышки Уй она опасалась, и мастера Меня, про хувентуса не подумала ни разу. А наставники предупреждали, что смерть приходит, откуда не ждешь. Не поняла, не запомнила, выводов не сделала – дура и есть!
Она мучительно сжалась в ожидании боли, но хувентус неожиданно вздрогнул, невидяще уставился в запредельное, сделал пару неуверенных шагов, перевалился через ограждение и упал вниз. Она зачем-то подошла, перегнулась и посмотрела: в темноте вокруг упавшего тела суетились фигуры. Но недолго суетились. Видимо, рассмотрели рану, прикинули мощность оружия и испугались – потому что попрыгали в колымажку и уехали подальше от смерти. Тогда Кошка Мэй обернулась. И натолкнулась на холодный взгляд бабушки Нико. В опущенной руке смертоносной бабуси угадывался дыродел.
– Лестница чиста до выхода! – слышался из комнаты деловитый голос Ченя. – Уходим, Ян?
– Только устроились! – доносился злой голос Робкой Весны. – Бабушка Нико без убийств счастья от жизни не получает! Где еще у нас будут водные процедуры, вот где?
– Процедур и здесь не будет, – устало отозвался профессор. – Вы нижний этаж залили, уже ходили искать виновных. Я сказал, труба сломалась. Но труба каждый день ломаться будет – неладное заподозрят аборигены. Уходим, братья. Мастер Мень, на тебе безопасность выхода…
Братья переговаривались, распределяли обязанности, как будто забыли про Кошку Мэй. Как будто не доверяли ей. Убийце профсоюзных боевиков, снайперу-ликвидатору Меню доверили контроль выхода, Кошке Мэй не доверили! Она остро почувствовала свою ненужность в группе. И захотелось хрипеть от отчаяния. Крах жизни, опять.
– Не сломлюсь! – упрямо прошептала она онемевшими губами. – Я – Мэй Мао! Снайпера-полицаи не убили, и отчаянию не убить! Я большего достойна!
Как во сне она прошла через комнату, спустилась по лестнице.
Из темноты тотчас возник грозный Мень:
– Куда идет Кошка? Не надо идти.
– Надо, – прошептала Кошка Мэй. – Надо мне, мастер Мень!
Толстяк помедлил. Что он думал – не понять по неподвижному лицу. Потом убрал могучую руку с дверной заслонки.
Как во сне она вышла за ворота стройки – и шагнула в новый неизведанный мир. Совсем одна.
– Цайпань! – ласково пропел голосок. – Фэй Цайпань! Папа!
Он открыл глаза и поморгал. Рядом стояла Дяньчи и улыбалась. Он с удовольствием оглядел ее: умница дочка, юная-стройная, знает, как встать грациозно, и одевается так безупречно, с хорошим вкусом одевается дочка!
– Сетевой конкурс смотрел и заснул? – сочувственно спросила Дяньчи. – Устал? Все работаешь!
И провела легкой рукой по голове. Он притянул ее на колени и довольно зажмурился. Хорошая дочка растет! Ради ее счастья и поработать можно! Для Дяньчи ничего не жалко!
Он рассказал ей, как ловко и изворотливо провел встречу у самого главного распределяльщика средств континента – пусть гордится дочка отцом! Дяньчи испуганно ахала и восторженно всплескивала пальцами – переживала за отца.
– А я с сыновьями хозяина морского концерна на горный курорт поеду! – беззаботно похвасталась дочка. – На своих колымажках поедем! Ты мне хорошую колымажку подарил, они меня и пригласили!
Цайпань озабоченно нахмурился. Горный курорт – дорогой! Со своей колымажкой – вдвойне дорогой! А средств на обеспечительной карточке не так много, как хотелось бы. С другой стороны, детки хозяина морского концерна – очень нужные детки, вон как высоко живут, выше Цайпаня…
– Ну папка! – жалобно сказала Дяньчи.
И уткнулась доверчиво ему в шею. Он не сдержался и ласково провел рукой по голой талии. Улыбнулся и провел рукой выше. Потом ниже.
– Папка… – прошептала смущенно Дяньчи. – Нельзя…
И попробовала встать и уйти. Он встал следом и обнял со спины.
– Можно, – еле слышно прошептала Дяньчи. – Немножко можно…
Но она все равно сопротивлялась, пока он делал то, что можно – слабо, неубедительно, но сопротивлялась. Скромница дочка, лучше и пожелать невозможно!
– Поедешь на курорт! – улыбаясь, решил он. – На горный. На своей колымажке поедешь!
Дяньчи взвизгнула, счастливо крутнулась перед ним и повисла на шее.
– Все можно! – выдохнула она. – Все-все-все! Ты у меня самый лучший папка, лучше и пожелать нельзя! Только я сейчас ухожу…
Он поймал ее у выхода.
– Ну папка! – она доверчиво откинула голову ему на плечо. – Мне идти надо! Очень-очень! Сосед на игру позвал, как не идти?
– Иди! – улыбаясь, разрешил Цайпань. – Не увлекайся только! С обеспечительной карточки не играй! Опасно это!
– Не буду. Мы на шутки играем. Там мужчины собираются с нашей аллеи, настоящие мужчины. Только им скучно. Вот меня и зовут. Играем, говорим. Они много интересного рассказывают, чего нигде не услышишь, даже что тайна – рассказывают охотно! А я за это им иногда проигрываю – и расплачиваюсь честно! Потому они никого не приглашают играть, только меня! Ну, я побежала?
Он проводил взглядом ее легкую фигурку, не переставая улыбаться. Ну как не отпустить такую умницу на курорт? Уже и с сыновьями хозяина морского концерна подружилась, и с соседями прекрасно ладит, как не отпустить? Высоко взлетит дочка, выше, чем сам Цайпань! А курорт… ну, дорогой. Так поисковые комплекты, наверно, еще дороже. Половину главный полицай себе забрал, но остальное можно правильно распределить, так распределить, чтоб на обеспечительную карточку дождем закапало!
Цайпань еще посмотрел сетевой конкурс на выживание. Он любил его смотреть. Вот где ясно видно, что для достижения цели ни перед чем нельзя останавливаться! Выигрывает тот, кто готов на все! Предать друга, лечь под врага, поклониться лицом в грязь и ударить в спину благодетеля – в общем, на все! Вот и Цайпань – готов на все. Потому и живет в предгорьях, на очень важной аллее, рядом с самим главным полицаем округа плавней живет! А кто верит в учение Руфеса о вселенской справедливости – тот не в предгорьях живет, а в плавнях. Хотя какая в плавнях жизнь? Так, гниение отбросов, не более.