Страница 4 из 12
отцов на свои карманные расходы по грошу и уже
истратили эти капиталы на приобретение глиняных
свистулек, на которых задавали самый бедовый концерт.
Бедные ребятишки, которым грошей не давали,
стояли под плетнём и только завистливо облизывались.
Я видел, что им тоже хотелось бы овладеть
подобными же музыкальными инструментами, чтобы
слиться всею душою в общей гармонии, и... я посмотрел
на бабушку.
1 О н у ч и — обмотки для ног под лапти.
Глиняные свистульки не составляли необходимости
и даже не были полезны, но лицо моей бабушки
не выражало ни малейшего порицания моему намерению
купить всем бедным детям по свистульке. Напротив,
доброе лицо старушки выражало даже удовольствие,
которое я принял за одобрение; я сейчас
же опустил мою руку в карман, достал оттуда мой
неразменный рубль и купил целую коробку свистулек,
да ещё мне подали с него несколько сдачи. Опуская
сдачу в карман, я ошупал рукою, что мой неразменный
рубль целёхонек и уже опять лежит там, как
было до покупки. А между тем все ребятишки получили
по свистульке, и самые бедные из них вдруг
сделались так же счастливы, как и богатые, и засвистали
во всю свою силу, а мы с бабушкой пошли
дальше, и она мне сказала:
— Ты поступил хорошо, потому что бедным детям
надо играть и резвиться, и кто может сделать им
какую-нибудь радость, тот напрасно не спешит воспользоваться
своею возможностью. И в доказательство,
что я права, опусти ещё раз свою руку в карман
и попробуй, где твой неразменный рубль?
Я опустил руку, и... мой неразменный рубль был в
моём кармане.
«Ага, — подумал я, — теперь я уже понял, в чём
дело, и могу действовать смелее».
Г л а в а п я т а я
Я подошёл к лавочке, где были ситцы и платки,
и накупил всем нашим девушкам по платью, кому
розовое, кому голубое, а старушкам по малиновому
головному платку; и каждый раз, что я опускал руку
в карман, чтобы заплатить деньги, — мой неразменный
рубль всё был на своём месте. Потом я купил
для ключницыной дочери, которая должна была выйти
замуж, две сердоликовые запонки и, признаться,
сробел; но бабушка по-прежнему смотрела хорошо,
и мой рубль после этой покупки тоже преблагополучно
оказался в моём кармане.
— Невесте идёт принарядиться, — сказала бабушка.
— Это памятный день в жизни каждой девушки,
и это очень похвально, чтобы её обрадовать,
— от радости всякий человек бодрее выступает
на новый путь жизни, а от первого шага много зависит.
Ты сделал очень хорошо, что обрадовал бедную
невесту.
Потом я купил и себе очень много сластей и орехов,
а в другой лавке взял большую книгу «Псалтырь
»1, такую точно, какая лежала на столе у нашей
скотницы. Бедная старушка очень любила эту книгу,
но книга тоже имела несчастие прийтись по вкусу
племенному телёнку, который жил в одной избе со-
скотницей. Телёнок по своему возрасту имел слишком
много свободного времени и занялся тем, что в
счастливый час досуга отжевал углы у всех листов
«Псалтыри». Бедная старушка была лишена удовольствия
читать и петь те псалмы, в которых она находила
для себя утешение, и очень об этом скорбела.
Я был уверен, что купить для неё новую книгу
вместо старой было не пустое и не излишнее дело, и
это именно так и было: когда я опустил руку в карман
— мой рубль был снова на своём месте.
Я стал покупать шире и больше, — я брал всё, что
по моим соображениям было нужно, и накупил даже
вещи слишком рискованные, — так, например, нашему
молодому кучеру Константину я купил наборный
поясной ремень, а весёлому башмачнику Егорке —
гармонию. Рубль, однако, всё был дома, а на лицо
бабушки я уж не смотрел и не допрашивал её выразительных
взоров. Я сам был центр всего, — на
меня все смотрели, за мною все шли, обо мне
говорили.
1 П с а л т ы р ь — церковная книга.
— Смотрите, каков наш барчук Миколаша! Он
один может скупить целую ярмарку, у него, знать,
есть неразменный рубль.
И я почувствовал в себе что-то новое и до тех пор
незнакомое. Мне хотелось, чтобы все обо мне знали,
все за мною ходили и все обо мне говорили — как я
умён, богат и добр.
Мне стало беспокойно и скучно.
Г л а в а ше с т а я
А в это самое время, откуда ни возьмись, ко
мне подошёл самый пузатый из всех ярмарочных торговцев
и, сняв картуз, стал говорить:
— Я здесь всех толще и всех опытнее, и вы меня
не обманете. Я знаю, что вы можете купить всё, что
есть на этой ярмарке, потому что у вас есть неразменный
рубль. С ним не штука удивлять весь приход,
но, однако, есть кое-что такое, чего вы и за этот
рубль не можете купить.
— Да, если это будет вещь ненужная, — так я её,
разумеется, не куплю.
— Как это «ненужная»? Я вам не стал бы и говорить
про то, что не нужно. А вы обратите внимание на
то, кто окружает нас с вами, несмотря на то, что у вас
есть неразменный рубль. Вот вы себе купили только
сластей да орехов, а то вы всё покупали полезные веши
для других, но вот как эти другие помнят ваши
благодеяния: вас уж теперь все позабыли.
Я посмотрел вокруг себя и, к крайнему моему
удивлению, увидел, что мы с пузатым купцом стоим
действительно только вдвоём, а вокруг нас ровно никого
нет. Бабушки тоже не было, да я о ней и забыл,
а вся ярмарка отвалила в сторону и окружила какого-
то длинного, сухого человека, у которого поверх
полушубка был надет длинный полосатый жилет, а
на нём нашиты стекловидные пуговицы, от которых,
когда он поворачивался из стороны в сторону, исходило
слабое, тусклое блистание.
Это было всё, что длинный, сухой человек имел в
себе привлекательного, и, однако, за ним все шли и
все на него смотрели, как будто на самое замечательное
произведение природы.
— Я ничего не вижу в этом хорошего, — сказал я
моему новому спутнику.
— Пусть так, но вы должны видеть, как это всем
нравится. Поглядите, — за ним ходят даже и ваш
кучер Константин с его щегольским ремнём, и башмачник
Егорка с его гармонией, и невеста с запонками,
и даже старая скотница с её новою книжкою.
А о ребятишках со свистульками уже и говорить
нечего.
Я осмотрелся, — и в самом деле все эти люди
действительно окружали человека со стекловидными
пуговицами, и все мальчишки на своих свистульках
пищали про его славу.
Во мне зашевелилось чувство досады. Мне показалось
всё это ужасно обидно, и я почувствовал долг
и призвание стать выше человека со стекляшками.
— И вы думаете, что я не могу сделаться больше