Страница 5 из 122
Верховный Суд РФ оперирует таким понятием, как «факт», в значении доказательства («подтверждено конкретными фактами»)[44], но также и доказываемых обстоятельств[45], действий в судебном разбирательстве[46], средства опровержения довода[47].
Противоречиво выглядит понимание фактов и в свете решений Конституционного Суда: факты понимаются им в качестве доказательств[48]; процессуального действия[49], доказываемого факта, отождествляемого с реальной действительностью[50]; говорится о «фактах, содержащихся в заявлении»[51].
Итак, мы убеждаемся в том, насколько запутанно употребление слова «факт» в юридической, процессуальной сфере. Юристы умудряются понимать под этим словом и саму реальность, и сведения о ней, которые используются в доказывании, и сами средства доказывания. Это свидетельствует о мифологизированности их сознания.
Следует констатировать, что мы имеем дело с противоречием между двумя истолкованиями понятия «факт»: онтологическим и гносеологическим. Другими словами, в многообразии значений термина «факт» выделяются два основных смысла, вкладываемых нами в это слово, — во-первых, понимание факта как определенной единицы действительности, как элементарного явления или события, и, во-вторых, взгляд на факт как элемент человеческого знания, как исходную единицу системы и процесса научного познания[52].
Не будет преувеличением сказать, что большинство наших коллег отождествляют факты с объектами познавательной деятельности, происходящей в рамках уголовного процесса. Это онтологическое понимание факта. Почему произошел переход от гносеологической к онтологической трактовке факта — вопрос, на который мы попытаемся ответить далее[53]. Пока же совершенно необходимо уяснить эту разницу: есть гносеологическое и онтологическое понимание факта.
Отсюда следует, что если мы хотим рассуждать последовательно, то нельзя постоянно путать в рассуждениях о доказательствах и доказывании факт-событие и факт-знание о событии. «Онтологисты» могут сколько угодно рассуждать о том, что факт — это фрагмент действительности. Пусть так. Однако и они должны согласиться с тем, что в доказывании (познании) невозможно пользоваться кусками действительности, но только высказываниями, смыслами, сведениями о ней. Но некоторые, кажется, даже не отдают себе в этом отчет. «Познание осуществляется с помощью фактов (лат. factum — сделанное, совершившееся), то есть событий, явлений, фрагментов реальности, которые устанавливаются, исследуются и ведут к познанию истины — того, что имело место в действительности»[54]. Получается, что субъект фрагментами реальности выстраивает реальность под названием Истина. Но на подобное способен разве, что только господь Бог[55].
Можно констатировать, что в уголовно-процессуальной науке при определении доказательств и содержания предмета (пределов) доказывания каким-то образом переплелись оба представления относительно факта: признание факта фрагментом действительности и отождествление факта со знанием, утверждением о факте. Какой-либо отчетливой рефлексии в Кодексе по поводу столь очевидного смешения в одном понятии представления о реальном явлении и «объективном данном» об этом явлении не наблюдается.
Правильный подход, на наш взгляд, к пониманию природы факта демонстрируют криминалисты В.Я. Колдин и Н.С. Полевой. По их мнению, главное в понятии факта то, что он представляет собой элемент фактического знания. В информационном плане факт-образ представляет отраженный субъектом поток информации о свойствах объективных вещей. Факт выступает как дискретная частица информации, поток информации, имеющий качественную и количественную стороны[56].
На наш взгляд, необходимо констатировать, что, во-первых, есть факт-1 — объективно существующее событие, явление или вещь (онтологический аспект) и есть факт-2 — описание, высказывание относительно этого факта на некотором языке (фактоописание), то есть ментальный образ (гносеологический аспект). Во-вторых, для того, чтобы избежать удвоения номенклатуры понятия «факт», мы в дальнейшем будем употреблять это понятие главным образом в гносеологическом аспекте, то есть мы будем иметь в виду факт-2 — элемент в структуре знания.
Онтологическое истолкование понятия факта является бесполезной тавтологией для современной методологии научного познания[57]. Но совсем игнорировать его нельзя, оно будет для нас своего рода якорем[58] при последующих рассуждениях, связанных с природой факта-2.
Мы будем считать, что факт есть сведение о событии, об обстоятельстве реальной действительности, которая стала предметом познания в ходе уголовного процесса. Но можно ли тогда отождествлять факт с доказательством, под которым законодатель понимает «любое» сведение, способное установить наличие или отсутствие обстоятельств, входящих в предмет доказывания (ч. 1 ст. 74 УПК РФ)? Является ли фактом любое сведение, полученное из перечисленных в части 2 статьи 74 УПК РФ источников? Попытаемся ответить на эти вопросы. Одновременно с этим мы будем объяснять сочетание субъективного и объективного в структуре факта.
Как уже указывалось, многими представителями классической науки факт отождествлялся с истинным знанием о событии, в противоположность знанию гипотетическому, недоказанному, необоснованному. Так, Болдвин писал: «Факт есть объективное данное, установленное опытом, но рассматриваемое независимо от того пути, которым оно установлено»[59]. Позднее советский философ утверждал: «Факт — отражение явления, отдельного отношения… Факт есть знание о явлении. Это единица эмпирического знания»[60]. Цель доказывания в таком классическом понимании выступает как собирание фактов и их последующее обобщение с выведением основания для разрешения дела. Факт — это невыводное знание, а такое знание, которое используется для выведения умозаключений. Факт в такой трактовке выглядит суждением, сообщением, констатацией о том, что было / есть в физическом или психическом мире.
Говоря о доказательствах, Дж. Стифен указывал, что под словом «факт» подразумевается: а) все, что может быть воспринято с помощью внешних чувств; 2) всякое душевное состояние, сознаваемое испытывающим его лицом[61].
Д.Н. Стефановский иллюстрирует это положение следующим образом: то, что известные предметы расположены в известном месте и в известном порядке, это есть факт. Что человек слышал или видел нечто — есть факт. Что человек произнес известные слова — есть факт. Что человек держится известного мнения, имеет известное намерение, действует добросовестно или мошеннически, что он употребляет некоторое слово в особенном смысле, что он сознает или в данное время сознавал определенное ощущение — все это суть факты[62].
При таком подходе факт представляется как образование чисто эмпирическое, объективное; «голая», как говорят иногда, «исходная информация» о явлении действительности, без всяких «субъективных примесей». Иными словами, объективность как бы априорно свойственна факту (во всяком случае приписывается ему, презюмируется); его объективность не зависит от формы, способа его существования (от того же языка, процесса, к примеру), она как бы унаследована им от объективной реальности. Спрашивается тогда, является ли юридический факт (знание) точной проекцией реального события на правовом поле? Если да, то как, когда, почему это происходит?
44
См.: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28 апреля 1992 года // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 1993. — № 5.
45
«Исследовав данные доказательства, суд, ссылаясь на заключения судебно-медицинского эксперта, описывая обнаруженные у потерпевших повреждения, в приговоре лишь отразил факт наличия электрометок у потерпевших, но не дал никакой оценки этим обстоятельствам» // Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 сентября 2008 года № 5-008-168 // Правовая система «Гарант».
«При таких обстоятельствах, учитывая установленный самим судом в приговоре факт реального перечисления денежных средств реально существующим организациям-агентам, следует признать, что отражение данного факта в бухгалтерских документах не искажало действительно имевшего место движения денежных средств и, соответственно, данных о доходах и расходах возглавляемого К. ЗАО «РусСДО», в связи с чем осуждение К. по статье 199 части 1 и части 2 пунктов «в», «г» УК РФ за уклонение от уплаты налогов с организации путем включения в бухгалтерские документы заведомо искаженных данных о доходах или расходах не может быть признано законным и обоснованным // Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 апреля 2006 года. Дело № 5-Д05-299 // Правовая система «Гарант».
«Эксперт не наделен правом сбора доказательств о фактах по уголовному делу» // Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28 февраля 2008 года. Дело № 72-о07-46СП // Правовая система «Гарант».
«…установил этот факт в судебном заседании, привел достаточно убедительные доказательства получения денежных средств преступным путем. Также суд установил факт преступного получения денежных средств Т., которые затем подверглись легализации с помощью Б. и З.» // Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13 июня 2006 года. Дело № 5-о06-23 // Правовая система «Гарант».
46
«Уголовно-процессуальный закон в отсутствие соответствующего ходатайства сторон не предусматривает обязанность суда всякий раз обсуждать со сторонами факт отсутствия в процессе второго государственного обвинителя» // Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 октября 2008 года. Дело № 9-008-53 // Правовая система «Гарант».
47
«Указанные доводы опровергаются фактом того, что К. при происшедшем находился с расчехленным заряженным охотничьим карабином» // Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 9 ноября 2006 года. Дело № 67-о06-81 // Правовая система «Гарант».
48
«Бремя доказывания, то есть сбор уличающих фактов, их оценка, установление виновности и других признаков состава правонарушения, в административном законодательстве возложено на уполномоченные государственные органы и должностных лиц» // Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ А. Кононова. Постановление Конституционного Суда РФ от 27 апреля 2001 года № 7-П «По делу о проверке конституционности ряда положения Таможенного кодекса РФ в связи с запросом Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области, жалобами открытых акционерных обществ «АВТОВАЗ» И «КОМБИНАТ «СЕВЕРОНИКЕЛЬ», обществ с ограниченной ответственностью «Верность», «ВИТА-ПЛЮС» И «НЕВСКО-БАЛТИЙСКАЯ ТРАНСПОРТНАЯ КОМПАНИЯ», товарищества с ограниченной ответственностью «СОВМЕСТНОЕ РОССИЙСКО-ЮЖНОАФРИКАНСКОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ «ЭКОНТ» и гражданина А. Д. Чулкова» // Правовая система «Гарант».
«Презумпция невиновности диктует признание судом всех фактов, свидетельствующих в пользу обвиняемого, — пока они не опровергнуты стороной обвинения в должной процессуальной форме» // Определение Конституционного Суда РФ от 15 января 2008 года № 193-О-П по жалобе гражданина Суринова Татевоса Романовича на нарушение его конституционных прав статьей 90 УПК РФ // Правовая система «Гарант».
«Результаты оперативно-розыскных мероприятий являются не доказательствами, а лишь сведениями об источниках тех фактов, которые, будучи полученными с соблюдением требований Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», могут стать доказательствами только после закрепления их надлежащим процессуальным путем, а именно на основе соответствующих норм уголовно-процессуального закона, то есть так, как это предписывается статьями 49 (ч. 1) и 50 (ч. 2) Конституции РФ» // Определение Конституционного Суда РФ от 24 ноября 2005 года № 448-0 об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Каланчева Вадима Анатольевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 8 и 9 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» // Правовая система «Гарант».
49
«…допускаемая же оспариваемыми положениями возможность аннулирования лицензии в связи с одним лишь фактом предъявления лицу обвинения в совершении преступления несоразмерна целям, указанным в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации» // Определение Конституционного Суда РФ от 9 апреля 2003 года № 172-0 об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Вепрева Сергея Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями частей второй и третьей статьи 10 Закона РФ «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации» // Правовая система «Гарант».
50
Статья 90 УПК Российской Федерации указывает на преюдициальное значение лишь таких не вызывающих сомнения фактических обстоятельств, которые ранее были предметом доказывания по уголовному делу и подтверждены вступившим в законную силу приговором, в связи с чем они признаются установленными и ненуждающимися в дополнительной проверке, то есть данная статья рассматривает вопрос о преюдициальном значении только одного судебного акта — приговора по уголовному делу и не касается возможности признания в уголовном процессе имеющих юридическое значение фактов, установленных судом в порядке гражданского или арбитражного судопроизводства. Вместе с тем, не исключается дальнейшее совершенствование федеральным законодателем процессуального регулирования, направленного на преодоление коллизий, связанных с выводами о фактах, которые входят в предмет доказывания одновременно по уголовным и гражданским делам и устанавливаются соответственно судами общей юрисдикции и арбитражными судами // Определение Конституционного Суда РФ от 15 января 2008 года № 193-О-П по жалобе гражданина Суринова Татевоса Романовича на нарушение его конституционных прав статьей 90 УПК РФ // Правовая система «Гарант».
51
См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 26 декабря 2005 года № 14-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статьи 260 ГПК РФ в связи с жалобой гр. Е.Г. Одиянкова» // Правовая система «Гарант».
52
См.: Мелков Ю.А. Факт в постнеклассической науке. — Киев, 2004. — С. 11.
53
Если брать философский контекст, то надо иметь в виду противостояние «онтологистов» и «эпистемологистов». Первые считали, что философия диалектического материализма, включая, естественно, теорию отражения, способна дать ученому инструмент познания и даже предсказать результаты исследования. Вторые ограничивали роль диалектического материализма только исследованием собственно философских проблем: логики, методологии и познания в целом.
См. об этом: Грэхэм Л.Р. Естествознание, философия и наука о человеческом поведении в Советском Союзе / Пер. с англ. — М, 1991. — С. 61–65.
54
Бурдонова В.С. Поиски истины в уголовном процессе. — СПб., 2003. — С. 11.
55
Несообразность подобного рода подхода очевидна многим исследователям, о чем мы будем говорить в следующем параграфе.
56
См.: Колдин В.Я. Информационные процессы и структуры в криминалистике / В.Я. Колдин, Н.С. Полевой. — С. 42, 43.
57
К онтологическому аспекту имеет смысл обращаться только при объяснении нашей позиции относительно верификации факта.
58
О реальной действительности забывать мы не намерены, поскольку связываем правильность знания с его способностью соответствовать этой действительности.
59
Цит. по: Энциклопедический словарь / Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. — Спб., 1902. — Т. XXXV. — С. 244.
60
Вахтомин Н.К. Генезис научного знания. Факт, идея, теория. — С. 188.
61
См. об этом: Стифен Дж. Очерк доказательственного права / Пер. с 8-ого англ, издания с вступительными статьями П.И. Люблинского). — СПб., 1910. — С. 10 и след.
62
См.: Стефановский Д.Н. О пределах исследования в уголовном процессе. Очерк теории относимости доказательств. — Ярославль, 1894. — С. 51.