Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 17 из 17

— Газеты пишут, будто вы хотите объявить Израилю войну и сбросить его население в море? — спросила Мэрилин. Она часто спорила с людьми, которых интервьюировала, и могла позволять себе эту роскошь; она от них совершенно не зависела, а все они хоть немного от нее зависели. — Действительно ли таковы ваши планы?

— Газеты часто врут! Я ни о какой войне не думаю. Даю вам слово солдата! — сказал он. Мэрилин вспомнила, что ей рассказывал Болдуин, председатель Лиги прав человека: в 1954 году Насер дал ему слово, что сионисты Марзук и Азар, обвиненные в шпионаже, не будут казнены. Через неделю они были повешены. Но об этом она все-таки не решилась напомнить своему собеседнику. — Вы, верно, имеете в виду, что мы покупаем оружие в Чехословакии? Но мы ставим себе единственной целью самозащиту. Разумеется, если на нас нападут, мы будем защищаться до последней капли крови! Мы будем сражаться на море, на берегах, в городах, в деревнях, и мы никогда не сдадимся! — сказал он ей с воодушевлением, как говорил точно те же слова и в своих публичных речах. «Все-таки для плагиата можно было бы придумать что-либо другое, вместо знаменитейшей из речей Уинни», — подумала Мэрилин.

— Американское общественное мнение очень оценит это ваше заверение! — радостным тоном сказала она. Задала еще несколько вопросов. Он отвечал удачно, был находчив в спорах.

— Вы создали очень мощное национально-религиозное движение в мусульманских странах. Это ваша несомненная заслуга. И я совершенно уверена, что это исключает возможность вашего сближения с коммунистами.

Он утвердительно кивнул головой. Хотел было даже добавить, что имеет в виду и советских мусульман, но этого не добавил: правда, можно было бы позднее опровергнуть ее интервью в каком-нибудь малоизвестном египетском издании, но еще лучше было этого не говорить.

— Только совершенно неосведомленные или ограниченные люди могут серьезно говорить о моих симпатиях к коммунизму, — ответил он.

— Не думаете ли вы, однако, что и ваша идея, при чрезмерном ее раздувании, может привести к нежелательным последствиям... Да, вот эти события в Мекнесе, — сказала она. Ей было известно, что в Марокко произошли беспорядки, но подробностей она еще не знала. Обычно специальный переводчик переводил ей все главное из местной печати, и это было наиболее скучной частью ее журнальной работы. Но в этот день она, торопясь на свидание, велела перевести себе лишь заголовки.

— Я этого не думаю, — ответил Насер искренно: вернее, об этом он совершенно не думал, нежелательные — для других — последствия весьма мало его интересовали. Он заговорил о своих врагах, и лицо его стало мрачным и грозным. Заговорил о египетском народе, который так его любит, — и на лице выразилась нежная умиленность. Был доволен своей беседой.

Она еще спросила о его «Философии революции». Прочла эту небольшую книжку еще в Америке и была в недоумении: «Ни философии, ни революции, что-то сумбурное, даже процитировать нечего». Он с улыбкой № 2 достал книжку из ящика и, немного подумав, сделал надпись: написал только ее имя и подписался, с датой. «Еще иначе подумала бы, что я в ней заискиваю! Да и неизвестно ведь, что она еще напишет». Автограф был не Бог знает какой, но Мэрилин была скорее довольна. У нее было немало таких трофеев, и они лежали на столике ее кабинета на Мэдисон-авеню. Были и гораздо более лестные. Она не очень сознавала, что ее статьи о политических деятелях несколько зависели от того, как эти деятели к ней относились. Но зато хорошо понимала, как их отношение к ней зависело от степени любезности ее статей.

Фотографии Насера во всех видах — в мундире, в джеллабе, в пиджаке, за столом, на трибуне, верхом на коне — можно было купить в любом каирском магазине, да и у редакции их было достаточно. Беседу можно было считать конченной. И она, вставая, сказала то, что говорила в заключение всем принимавшим ее знаменитостям: «Я знаю, как дорого ваше время, не буду им злоупотреблять...» Он встал с улыбкой № 2 и посередине комнаты крепко пожал ей руку. «Кажется, очаровал...»

Она вышла, в общем удовлетворенная интервью. Сам по себе разговор был не очень интересен, но он давал возможность разредить цитатами ее собственные соображения о нем и о Суэцком кризисе. План статьи у нее наметился, «Очень удачна эта находка о павлиньем пере: все началось из-за вздора, никто не виноват — ни французы, ни англичане, ни египтяне», — подумала она, выходя на перрон. Идея «никто не виноват» была не только верна, но в журнальном отношении очень выигрышна, даже выгодна: «девять десятых читателей согласятся!» К кризису она подошла правильно. Нужна была еще разгадка того, что она мысленно называла «проблемой Насера». Иногда в лучших своих статьях она находила un trait de génie[28], сразу все освещавший.

И только ее автомобиль отошел от подъезда, как ее озарило вдохновение: «Wuthering Heights»![29] С ранней юности она любила классический мрачный роман Эмили Бронте, с тайнами, с бурями, с замками, с загадочным героем Хитклиффом, цель которого заключалась в том, чтобы разрушить вражескую семью Эрншо и объединить свое имение с имением врагов. Хитклифф разными своими чертами напоминал дьявола, но он был выдающийся человек, все приносивший в жертву своей идее. «Разумеется, разумеется. Насер — это Хитклифф, Израиль — это его «семья Эрншо»!» — подумала она и даже засмеялась от радости. Теперь статья, прекрасная, блестящая, все объясняющая, обещавшая огромный успех статья «Павлинье перо» была готова, совершенно готова.

28

Гениальный штрих

29

Грозовой перевал


Понравилась книга?

Написать отзыв

Скачать книгу в формате:

Поделиться: