Свирепая справедливость

Когда ошеломляющий шквал звука и света пронесся по тесному салону, Ингрид скорчилась, обеими руками обхватив голову, чтобы закрыть сразу и глаза, и уши; когда все кончилось, она, цепляясь за спинку сиденья, попыталась выпрямиться и определить, когда спецназ ворвется в корпус.

Взрыв, который она собиралась устроить, мало затронул бы людей вне самолета, оставляя им шанс уцелеть. Ингрид хотелось дождаться того момента, когда вся штурмовая группа окажется внутри, хотелось максимальных жертв, хотелось как можно больше прихватить с собой – и она обеими руками подняла фотоаппарат над головой.

– Ну, давайте! – крикнула она. В салоне клубились густые облака едкого белого дыма, дергались и извивались, как змеи на голове Медузы, свисающие шланги кислородных масок. Ингрид услышала одиночный выстрел и крик:

– Лежать! Всем лежать!

Все было в дыму, повсюду шум и смятение, но она следила за темным отверстием люка экстренной эвакуации, ждала с пальцем на детонаторе фотоаппарата. В салон ногами вперед прыгнула гибкая черная фигура в нелепой маске, и в то же мгновение рядом крикнула Карен:

– Нет, не убивай нас!

Она выдернула фотоаппарат за ремень, оставив Ингрид безоружной, и, держа его перед собой, как знак мира, побежала по проходу сквозь дым с отчаянным криком: «Не убивайте нас! Калиф не даст нам умереть!»

Фигура в черном легко извернулась в воздухе, выгнула спину, приземляясь на ноги в проходе; ступни этого человека еще не успели коснуться пола, а он уже он вскинул пистолет. После громовых разрывов гранат выстрел прозвучал глухо.

Карен бежала по проходу к черной фигуре, крича и размахивая аппаратом. Пуля попала ей в рот и запрокинула голову под невероятным углом. Следующие два выстрела прозвучали так быстро, что слились в один, и так близко, что даже разрывные пули «велекс» пробили тело Карен, выйдя у нее между лопатками. Аппарат полетел через салон и упал на колени лежавшего без сознания пассажира в центральном ряду.

Ингрид с проворством дикой кошки нырнула вперед и скользнула над ковром в проходе, ниже уровня огня, под защитой белого порохового дыма гранат. Отчаянно извиваясь, она поползла по-пластунски, пытаясь добраться до аппарата.

До него было двадцать футов, но Ингрид двигалась резво, как змея. Она понимала, что дым скрывает ее, но осознавала и другое: чтобы перегнуться через двоих лежащих без сознания пассажиров и взять аппарат, придется встать.

Питер приземлился на ковре в проходе, убил черноволосую и отскочил в сторону, освобождая пространство для второго номера.

Тот легко прыгнул на место, которое освободил для него Питер, и тут из кухни выскочил немец в красном и выстрелил ему в спину. На таком расстоянии заряд крупной дроби едва не разорвал тело пополам. Боец сложился вдвое и упал у ног Питера.

Питер обернулся на выстрел и оказался спиной к Ингрид, которая ползла вперед сквозь фосфорный дым.

Курт отчаянно старался вернуть пистолет: отдача отбросила его далеко за голову. Его расстегнутая до пупка красная рубашка открывала твердые, поросшие кудрявым черным волосом мышцы груди; глаза за упавшими на лицо прядями горели безумным огнем, изрезанные шрамами губы кривились в рычании.

Питер, не желая рисковать, выстрелил ему в грудь, и Курт отлетел назад, все еще стараясь дотянуться до пистолета. Питер выстрелил опять, в голову, в левый висок; безумные глаза закрылись, лицо исказилось, приобрело сходство с резиновой маской – и Курт ничком упал в проход.

– Два. – Питер, как всегда в такие моменты, обнаружил, что действует в высшей степени хладнокровно и эффективно. Стрелял он так точно и быстро, словно практиковался на прыгающих мишенях.

Он даже считал выстрелы: теперь в его «вальтере» оставалось четыре патрона.

«Еще двое», – подумал он, но дым по-прежнему был таким густым, что видимость сократилась до пятнадцати футов, а колеблемые взрывной волной шланги кислородных масок еще ухудшали ее.

Питер перепрыгнул через тело своего второго номера – под резиновыми подошвами хлюпнула кровь, – и тут же в салоне появилась угловатая черная фигура Колина Нобла. Он был в дальнем проходе и вошел через правое крыло. В зыбком дыму он походил на дьявола из ада, отвратительного и грозного в своей газовой маске. Он присел, точно снайпер, обеими руками держа большой браунинг, и выстрелы прогремели, как удары колоколов Нотр-Дам.

Колин стрелял по третьей одетой в красное фигуре, полускрытой дымом и свисающими шлангами, – в мужчину с круглым мальчишеским лицом и светлыми усами подковкой. Большие пули «велекс» со свирепостью когтей хищника разорвали террориста на куски. Они пригвоздили его к центральной перегородке, как насекомое, и вырвали куски плоти из груди и обломки белой кости из черепа.

«Три, – подумал Питер. – Остался один, и я должен взять фотоаппарат».

Он видел аппарат в руках темноволосой девушки, которую убил, видел, как тот падал, и понимал, как важно забрать детонатор, прежде чем он попадет в руки второй девицы, светловолосой, самой опасной.

Питер проник в самолет всего четыре секунды назад, но ему казалось, что прошла целая вечность. Он слышал стук молотов, вскрывающих переднюю и заднюю двери, еще несколько мгновений – и все бойцы «Тора» окажутся внутри, а он все еще не отыскал четвертого террориста.

– Вниз! Все вниз! – закричали гранатометчики. Питер гибко повернулся и побежал к кабине. Он был уверен, светловолосая там.

Перед ним лежала та, которую он застрелил, длинные темные волосы закрывали бледное, перекошенное от ужаса лицо. Они уже пропитались темной кровью, а во рту чернела дыра, как у беззубой старухи. Девушка лежала, как тряпичная кукла, перегораживая проход.

Передняя дверь подалась, но впереди все по-прежнему закрывал густой дым. Питер хотел перепрыгнуть через труп угонщицы, но прямо перед ним появилась вторая девушка, блондинка. Казалось, она чудом возникла из дыма, как прекрасное, но злое видение.

Блондинка нырнула к сиденьям, пытаясь достать фотоаппарат, а Питер на мгновение потерял равновесие и не успел прицелиться в нее. Он быстро сменил руку, поскольку одинаково точно стрелял с обеих, но это отняло у него десятую долю секунды, и девушка успела схватить фотоаппарат за ремень и теперь отчаянно тянула его к себе. Аппарат как будто застрял, и Питер повернулся к ней, собираясь стрелять в голову – девушка была в десяти шагах, а на таком расстоянии он не промахнется даже в дыму.

Один из пассажиров, дышавших кислородом и не потерявших сознание, не послушался приказа лежать и вскочил с истерическим криком:

– Не стреляйте! Выпустите меня отсюда! Не стреляйте!

Он оказался между Питером и светловолосой девушкой, перекрыв линию огня, и Питер в последний момент отдернул ствол. Пуля ударила в потолок, а пассажир налетел на Питера, по-прежнему крича:

– Выпустите меня! Я хочу выйти!

Питер отчаянно пытался высвободить руку с пистолетом, потому что девушка разорвала ремень и теперь возилась с черной коробочкой. Пассажир висел на руке Питера, тряс его, плакал и кричал.

Колин Нобл открыл огонь через центральный проход. Он все еще находился в правом проходе, и угол был немыслимый, стрелять приходилось мимо плеча Питера и сквозь путаницу шлангов.

В первый раз он промахнулся, но пуля прошла достаточно близко, чтобы девушка дернула головой. Волна воздуха, поднятая пулей, всколыхнула золото волос. Девушка пошатнулась, неловкими пальцами пытаясь привести в действие детонатор.

Вытянутыми пальцами правой руки Питер ударил впавшего в истерику пассажира по горлу и отбросил его на сиденье, пытаясь прицелиться в девушку. Он знал, чтобы мгновенно остановить пальцы, надо вогнать пулю в мозг.

Во второй раз Колин выстрелил на сотую долю секунды раньше Питера, и большая пуля отбросила девушку в сторону, уведя ее из-под прицела полковника.

Питер видел, как пуля Колина поразила цель: войдя в место соединения правой лопатки с плечом, она раздробила кость с такой силой, что рука дернулась вперед в пародии на коммунистический салют, неестественно изогнулась, взлетела над головой; фотоаппарат снова отлетел в сторону, а тело девушки было с силой отброшено назад по проходу, как будто ее сбил идущий на большой скорости автомобиль.