Феникс в полете

— Я постараюсь избежать долгих увещеваний: не сомневаюсь, что речей с добрыми пожеланиями у тебя сегодня будет в достатке, — говорил Панарх. — Жаль, что я не могу быть сегодня с тобой; жаль, что традиция требует, чтобы ты встречал пэров один. Однако это так, и у этой традиции есть свой смысл. Сегодня ты получишь много подарков, по большей части дорогих, а некоторые даже полезные. Я оставлю тебе только два, нематериальных.

Первый — слова, которые моя мать говорила мне по голокому вечером накануне моей собственной Энкаинации: «Когда ты встанешь перед своими пэрами, чтобы произнести слова присяги Службе, помни о Фениксе, вечно сгорающем во имя этой Службы, но вечно возрождающемся из пламени». Помни и Полярности предка нашего Джаспара Аркада.

Второй — от меня, от моего сердца: не забывай моей любви и любви твоей матери. Надеюсь, что мы с тобой скоро увидимся.

Голоизображение померкло. С минуту Брендон стоял не шевелясь, потом повернулся и с совершенно излишней силой кулаком ударил по настенному пульту.

— Комп! — выдохнул он. — Соедини меня со стюардом Халкином.

Спустя мгновение лампочка на панели подтвердила связь.

— Хал, — сказал Брендон.

— Сэр?

— Мое послание отцу. Он получил его?

— У нас нет еще подтверждения, сэр. Он все еще в пути. Ваше послание помещено в ДатаНет вдоль маршрута его следования; расчетное время получения — полтора дня назад. Я сообщу вам его ответ немедленно, как только получу, но скорее всего это произойдет не раньше, чем через двое суток, если только он не поменяет своих планов.

— Спасибо. — Брендон протянул руку и выключил связь. Деральце смотрел, как пальцы его застыли в нерешительности, потом он нажал другую клавишу и на голоэкране появился Крисарх Гален — высокий, худой, темноглазый. Лицо его было напряжено, хотя улыбался он радушно.

— Бренди, — произнес Гален. — Надеюсь, твоя Энкаинация тебе понравится. Моя полна была поэзии и музыки, хотя ничто не могло сравниться с той солнечной птицей, что мы с тобой пытались поймать в саду секвой, помнишь? — Он чуть подвинулся, приняв более строгую позу, и Деральце вдруг пронзила горькая мысль: Это пароль — слова насчет солнечной птицы. Оба — и Гален, и Брендон — допускают, что Семион увидит этот «локом». — Мои наилучшие пожелания тебе; надеюсь, мы скоро увидимся.

Голоком выключился.

В первый раз за все время Деральце задумался об истинных границах заговора, частью которого был он сам.

Обещанная смерть Семиона — монета дороже золотой, и смерть Брендона тоже послужит доброму делу. Но правду ли говорили те невидимые голоса — оставят ли они в живых Галена?

— Давай-ка покончим с этим, — сказал Брендон, и Деральце торопливо поднял глаза.

Но Брендон не смотрел на него; он прошел в просторную гардеробную, не оставив Деральце ничего, кроме как следовать за ним.

— Комп, — произнес Брендон. — Голоком Крисарху Галену на Талгарт... Погоди... Н-нет... Отмени. Я свяжусь с ним, когда освобожусь. Мне почему-то кажется, что это ему понравится.

Брендон махнул рукой.

— Послушаем-ка, что имеет сказать мой любимый братец. Помнишь Семиона? — На этот раз Деральце услышал в его голосе горечь, какой не слышал раньше ни разу,

И тут вдруг он получил ответ, которого искал:

— Вы с Маркхемом исчезли, Деральце, и Семион снова остался победителем. Жаль, мне понадобилось десять лет, чтобы понять: если я не могу бороться с ним изнутри системы, придется делать это извне... Вот только... — он туго затянул полотенце на талии, — стоит ли эта система того, чтобы её спасали, а, Деральце?

Ответ, но не совсем тот. Он больше не игрушка в руках Семиона. А тогда? Почему он не сделал ничего?

«Стоит ли система того, чтобы её спасали? Ответ зависит уже не от тебя, Крисарх», — подумал Деральце, и в первый раз ощутил на плечах непосильное бремя справедливости, за которую боролся. Не справедливости. Мести... Мести? Где-то он слышал уже это слово, чей-то титул...

— Но прежде наденем что-нибудь поуместнее, — заявил Брендон, прервав его размышления.

Деральце огляделся по сторонам.

Рядом с большим настенным зеркалом висел замечательный костюм бордового цвета, с отделанными золотым шитьем воротником, манжетами и швами штанин. На низком столике рядом лежали дорогие украшения и изысканный матово-черный босуэлл Брендона. На другом столике стояла пара дорогих ботинок.

Брендон помедлил, глядя на костюм и украшения. Потом шагнул к зеркалу и нажал на маленькую панель рядом с ним. Зеркало бесшумно скользнуло в стену, открыв несколько рядов вешалок с одеждой от официальных мундиров до повседневной. Брендон выбрал простую рубаху, хорошо пошитый, но лишенный каких-либо украшений костюм, пару темных брюк и небрежно бросил все это на стол с украшениями.

Потом он улыбнулся Деральце.

— Комп, — произнес он. — Проиграй голоком от Семиона. Пауза.

Он повернулся к небольшой панели у дверей. На ней возникло изображение наследника Панархии. Деральце внимательно разглядывал суровое лицо, тонкие губы, в изгиб уголков которых навсегда въелся сарказм, голубые глаза под тяжелыми веками. Стоя неподвижно, замороженный компьютером Семион казался старше своих сорока трех лет. На форменном черном мундире блестели награды.

— Продолжай. — Брендон отвернулся от ожившего изображения и медленно, задумчиво начал одеваться.

— Брендон, сегодня ты официально вступишь в ряды Дулу, Тех, Кто Служит, посвятив свою жизнь одной цели. Я хочу, разумеется, поздравить тебя с твоим новым статусом и надеюсь, что тебе понравятся устроенные в твою честь торжества. Никому из нас не положено присутствовать там, ибо ты должен встретить своих пэров один. Такова традиция. Тем не менее я поручил Ваннис быть моей представительницей. Возможно, ты о ней уже слышал...

Брендон удивленно посмотрел на экран:

— Поправочка: об этой не слышал. Видишь, Деральце, хоть в этом мне повезло немного.

— Ты, несомненно, получишь поздравления от нашего отца, Панарха. В личном разговоре со мной он выразил свое удовлетворение тем, что ты наконец-то решил взять на себя хоть какую-то ответственность. Полагаю, тебе хотелось бы личной встречи: возможно, после того как ты привыкнешь немного к новым обязанностям, такую встречу можно будет устроить.

Глаза Брендона недобро сузились, и он застыл, потом продолжал одеваться.

— Ты мог бы добиться его расположения, пойдя навстречу нашим пожеланиям и явившись на свою Энкаинацию в сопровождении Крисархеи Фелии. В случае, если ты решишь связать себя с ней постоянными отношениями, подобный семейный союз был бы с одобрением встречен всеми в Артелионе, да и во всей Панархии.

Брендон мягко рассмеялся. Он повернулся, порылся в шкафу, достал носки и, усевшись, медленно натянул один, не сводя глаз с лица своего брата.

— Мне хотелось бы добавить пару слов о твоей личной жизни...

— Ради Бога!.. — Брендон царственно взмахнул вторым носком.

— Тебе надо научиться не смешивать свою личную и общественную жизнь. Альянс с Крисархеей Фелией был бы в этом смысле идеальным: ты видел бы её только при редких публичных появлениях, а твоим личным друзьям пришлось бы помолчать. Двору угодно видеть Ваннис Сефи-Картано со мной при исполнении официальных церемоний, так что подобные ситуации не вызывают ничьего раздражения. Кроме того, моя жена замещает меня на тех публичных церемониях, на которых я сам не могу присутствовать. В свою очередь, Сара Таратен знает, что может быть со мной только в личной жизни, при моих близких друзьях. Таким образом, известно о ней Двору или нет, она занимает свое место, невидимое широкой публике, и это опять же никого не раздражает. Я даю тебе этот совет, основываясь на двадцатилетнем опыте общественной жизни. Если все здесь будет в порядке, я буду на Артелионе через две недели, и мы обсудим это подробнее. Желаю тебе приятно провести вечер.

Брендон слабо улыбнулся вслед исчезнувшему изображению. Он натянул дорогие ботинки и повернулся к Деральце. Лишенная радости улыбка на сжатых губах усилила его сходство с Семионом. Должно быть, он заметил в лице Деральце что-то такое, поскольку улыбка на мгновение сделалась еще ехиднее, потом исчезла совсем, и он невесело усмехнулся.