Феникс в полете

Ее музыкальный смех снова зазвенел из динамиков — безукоризненно чистый и рассчитанный, словно льющаяся в ванну струя воды.

— Кому, как не мне, известно, насколько ты ценишь свою независимость, Брендон, милый; ты ведь знаешь, я и сама такая же. Но раз уж Энкаинация должна служить твоему удовольствию, неужели нам с тобой обязательно позволять сухому протоколу распоряжаться нашей с тобой жизнью, хотя бы сегодня?

Брендон плеснул водой себе в лицо, потом бросил на Деральце выразительный взгляд.

— Прости меня за тупость, Элерис, — произнес он. — Но я все-таки хочу понять. Уж не предлагаешь ли ты мне удрать с тобой вместе — сделав ручкой нашим милым родственничкам и сухому протоколу, — а заодно и Панархии?

— О, Брендон! — Очаровательный вздох почти не выдал раздражения.

Деральце почему-то припомнилось, как они ловили в Луанском заливе семмату — изысканный поединок человека и крупной рыбы, связанных только тонким волоском лески, которая неминуемо порвалась бы, когда бы не мастерство рыболова. Рыболов из Элерис вышел бы потрясающий.

— Значит, ты не бежишь со мной, — разочарованно произнес Брендон.

— Брендон, времени осталось так мало, а мне еще надо обсудить с тобой планы на сегодняшний вечер. Мы обещали друг другу быть сегодня вместе. И я готова сопровождать тебя.

Брендон нажал мокрой рукой на клавишу отключения микрофона.

— Значит, в конечном счете все сводилось к титулу, — тихо сказал он. — Ты этого не ожидал, Леник? А я?

В улыбке его сквозила неподдельная ирония, но Деральце почувствовал, что его бывший подопечный все же разочарован.

Потом он отпустил клавишу, и лицо его снова сделалось бесстрастным.

Голос сделался настойчивым, текучим как вода.

— Брендон, любовь моя, то, что существует между нами, достаточно сильно, чтобы пережить осуждение сторонней публики. И если их языки заставят нас связать себя официальным браком, сила нашей любви — по крайней мере моей к тебе любви...

— Элерис.

Ария оборвалась.

— Да, милый? — голос сделался мягче шелка.

— Извини, но тут пришел срочный голоком от брата.

— Тогда я лучше приготовлюсь к твоей Энкаинации. Но, милый, пожалуйста, поспеши, нам еще надо договориться о машине для меня...

— До свидания, Элерис. — Брендон с плеском погрузился в воду; взгляд его бесцельно блуждал по орнаменту на стенах. — Что ж, — сказал он громко, — это почти последняя. Архонея Матир, Флори, Архонея Таниан, Ажж-Рю, Элерис... — И снова Деральце скорее ощутил, чем услышал легкое сожаление. — Остается...

Снова зазвонил звонок, и компьютер негромко назвал абонента:

— Вдовствующая Архонея Инессет, срочно.

— ...Фелия. — Брендон резко опустил ладони в воду, задумчиво проводил взглядом брызги и плеснул еще раз. Потом торжествующе посмотрел на Деральце, с трудом поборовшего просившуюся на губы улыбку. «В чем-то он совсем не изменился». — Валяй!

— Ваше Высочество, — возгласил повелительный, чуть гнусавый женский голос. — Я обращаюсь к вам по желанию вашего брата, Эренарха. Он сообщил мне, что послал вам поздравительный голоком...

В голосе прозвучали едва заметные вопросительные нотки, Брендон хитро покосился на Деральце и снова нажал на клавишу отключения микрофона,

— Наверное, Семион отправил послание Инессет одновременно с тем, что ждет сейчас у меня в компьютере, — заметил он, словно обсуждая поступки кого-то далекого, незнакомого... или нелюбимого. — Что ж, двор, несомненно, ставит на Фелию — раз за ней стоят Семион и вдовица.

Не дожидаясь ответа Деральце, он отпустил клавишу,

— Я еще не видел его, — вежливо произнес он, откинув голову на мягкий бортик ванны, чтобы любоваться игрой солнечных бликов на потолке.

— ...и просил меня подчеркнуть в разговоре с вами, что если вы хотите доставить удовольствие своему отцу, вы положительно откликнитесь на просьбу Эренарха отправиться на Энкаинацию в сопровождении вашей кузины Фелии. Как член Семьи, полагаю, что я могу говорить с вами открыто: я считаю, что недопустимо устраивать дела такого рода в самый последний момент. На протяжении последних трех дней вы вполне могли бы найти время ответить на мои звонки; мне трудно поверить в то, что все это время вы были настолько заняты. Однако у меня нет желания делать вам внушение в торжественный для вас день — в знак единства нашей Семьи моя дочь изъявила свое желание сопровождать вас сегодня вечером. Это будет приятно вашему брату; кроме того, это позволит вам избежать оскорбления Семье, какое вы неминуемо нанесли бы, пойдя на поводу у одной из тех особ, с которыми, как известно, вы имеете обыкновение связываться.

— Этого можете не опасаться.

Последняя, тщательно выстроенная фраза Архонеи Инессет была произнесена тоном, каким обыкновенно извещают о находке у себя в десерте шестнадцатиного слеггишина. Деральце зажмурился, представляя себе её маленькие, утонувшие в одутловатом лице глазки и, как минимум, один из её знаменитых многих подбородков, трясущихся от праведного негодования. Ему доводилось встречать эту женщину лишь однажды, но и этого раза ему вполне хватило на всю оставшуюся жизнь.

— Признаюсь, мне отрадно слышать это ваше заявление, — продолжала Архонея. — Так вы пришлете фаэтон?

— Минуточку. Не смутит ли Фелию, что её увидят в обществе беспутного младшего сына, чью личную жизнь вы все осуждаете?

Последовала пауза, но самая короткая.

— Она подчеркивает, что действует согласно воле Эренарха, но, надеюсь, вы понимаете, что полученное образование позволяет ей ясно видеть реалии нашей общественной жизни и без колебаний исполнять свой долг. Как раз это вы вполне могли бы обсудить с ней лично, наедине... скажем, завтра в пять, у нас на чаепитии? Впрочем, уже много времени. Не могу ли я...

— Раз уж она все равно собирается на церемонию, — мягко перебил её Брендон, — несколько лишних минут ничего не меняют, не так ли? — Он помолчал немного. — Простите меня, — продолжил он прежде, чем она нашлась что ответить, — у меня горит вызов; возможно, это мой брат.

— Очень хорошо. Я передам ей, чтобы она ждала личного приглашения от вас в ближайшее время.

Брендон отключил связь. Компьютер заговорил снова — ровным, лишенным эмоций машинным голосом:

— Поступили два голокома. Абоненты: Панарх Геласаар хай-Аркад, срочно, отправлен 12-16-65 Стандартного Времени по пути на планету Лао Цзы; Крисарх Гален бан-Аркад, срочно, отправлен 12-13-65 Стандартного Времени с планеты Талгарт.

— Включай.

— Ваше Высочество, — торопливо сказал Деральце. — Вы не хотите прослушать их наедине?

Брендон смерил его из ванны взглядом голубых, холодных глаз. Правда, когда он заговорил, голос его звучал все так же мягко:

— Зачем? Их отправляли тоже при свидетелях.

Удивление, злость — все испарилось, когда на экране возникло голографическое изображение Панарха. Деральце не видел его ни лично, ни по головидео лет уже двенадцать, и впечатление, произведенное на него этой невысокой, стройной фигурой в белоснежном мундире, оказалось неожиданно сильным.

Ощущение неправдоподобия происходящего охватило Деральце вместе с нахлынувшими воспоминаниями. В прошлом Панарх всегда представлялся ему подобием солнца — далеким, но благосклонным, и, подобно солнцу, бесконечно далеким от земных дел отдельно взятых людей.

Глаза у Панарха оказались голубые, очень похожие на глаза Брендона. Деральце ощутил холодок, пробежавший по спине, и обрадовался тому, что стоит. Пусть это был всего лишь голоком, отправленный несколько дней назад, эффект присутствия был потрясающий.

— Добро пожаловать, сын, в ряды Тех, Кто Служит. — Морщинистое лицо Панарха преобразилось улыбкой, отчего он сразу показался гораздо моложе. Мгновение казалось, что он действительно смотрит сквозь пространство и время на своего сына, и снова Деральце ощутил неестественный холодок, пробежавший по спине.

Подняв тучу брызг, Брендон поднялся из ванны и завернулся в полотенце, не сводя глаз с голоизображения перед собой.