Страница 50 из 107
— На мою зарплату,— улыбаясь парировала она.
— Никто не говорит о вашей зарплате. Вы не похожи на женщину, которая вынуждена сама покупать себе духи.
— Вы правы,— ответила она.— Но если хотите знать, я не выношу духов на работе. Это его духи.
Она села в кресло у стола, а я занял свое вчерашнее место. Мы смотрели друг на друга. На ней был коричневый костюм с жабо. Выглядела она немного мягче, чем обычно. Я угостил ее сигаретой Кингсли, она закурила и устроилась поудобнее.
— Не будем тратить время на то, чтобы наводить тень на плетень,— начал я.— Вам теперь известно, кто я и чем занимаюсь. Если вы не поняли этого вчера, то только потому, что он любит разыгрывать роль строгого начальника.
Она посмотрела на свою руку, лежащую на коленях, затем подняла глаза и робко улыбнулась.
— Он и вправду необыкновенный человек,— сказала мисс Фромсетт.— По временам обожает разыгрывать роль тирана, но обманывает только самого себя. А если бы вы знали, сколько он выстрадал из-за этой своей... ох, лучше не будем об этом. Для чего я вам понадобилась?
— Кингсли сообщил, что вы были знакомы с четой Алмор.
— Точнее, с миссис Алмор. Просто я дважды с ней встречалась.
— Где?
— В доме одного общего приятеля. А что?
— В доме Лавери?
— Вы хотите оскорбить меня, мистер Марлоу?
— Я понятия не имею, что вы считаете оскорблением. Я просто хочу поговорить с вами о деле, а дело — это не международная дипломатия.
— Хорошо.— Она кивнула.— Это действительно происходило в доме Лавери. Раньше я там бывала на дружеских приемах.
— Выходит, Лавери знал супругов Алмор, по крайней мере миссис Алмор?
Она слегка покраснела.
— Да. И очень хорошо.
— И многих других женщин... тоже довольно хорошо. Я в этом не сомневаюсь. А миссис Кингсли тоже была с ним знакома?
— Да, гораздо ближе, чем я. Они называли друг друга по имени. Миссис Алмор умерла, вы в курсе? Она покончила с собой года полтора назад.
— В этом нет никаких сомнений?
Она высоко подняла брови, но ее удивление было деланным, словно я задал вопрос, неуместный в порядочном обществе. И ответила она вопросом:
— У вас есть основания об этом спрашивать? Что здесь общего с историей, которой вы занимаетесь?
— Пока не пойму. Но вчера доктор Алмор, выяснив мою фамилию и профессию по номеру машины, вызвал полицейского только потому, что я смотрел на его дом. Полицейский обошелся со мной грубо. Он не знал, что именно я расследую, да я и не стал объяснять, что интересуюсь Лавери. Но доктор, наверное, сам догадался, поскольку видел меня возле своего дома. Почему же он счел необходимым вызвать полицейского? И почему полицейский посчитал нужным сообщить мне, что последнего человека, который пытался выдоить деньги из Алмора, отправили на принудительные работы? Почему полицейский интересовался, не ее ли родители — то есть родители миссис Алмор — меня наняли? Если вы сумеете ответить хотя бы на один из этих вопросов, я попытаюсь решить, имеет ли происходящее хоть что-то общее с моим делом.
Она немного поколебалась, бросила на меня быстрый взгляд, потом снова посмотрела в сторону.
— Я встречалась с миссис Алмор всего два раза,— подчеркнуто сказала она.— Но все-таки смогу ответить на ваши вопросы, и, может быть, даже на все. Последний раз я видела ее в доме Лавери, как уже говорила, тогда там было полно народу. Вино лилось рекой, и стоял страшный шум. Женщины пришли без мужей, а мужчины без жен. Среди гостей присутствовал некий мистер Броунсвилл, хвативший лишнего. Я слышала, что теперь он служит во флоте. Броунсвилл обсуждал с миссис Алмор практику ее мужа. Похоже было, что он считает Алмора врачом, который ночи напролет занимается впрыскиваниями, спасая местных тузов от нашествия белых мышей и розовых слонов. Флоренс
Алмор отвечала, что ее совсем не интересует, каким способом ее муж зарабатывает деньги, лишь бы она могла побольше тратить. Она совсем захмелела, но вряд ли и в трезвом виде она выглядела симпатичной. Эта женщина все приносила в жертву эффекту: она слишком громко смеялась и садилась в кресло таким образом, чтобы показать мужчинам возможно большую часть своего тела. Она была яркой блондинкой с большими детскими голубыми глазами. Броунсвилл заявил, что она может не беспокоиться, ибо практика такого рода хорошо оплачивается. Визит к пациенту занимает пятнадцать минут, а стоит десять-пятнадцать долларов. Правда, потом он добавил, что доктор едва ли много заработает, не имея контакта с преступным миром. Затем он спросил миссис Алмор, сколько красивых гангстеров приходит к ним на обед. Она выплеснула ему в лицо бокал с виски.
Я улыбнулся, но мисс Фромсетт не ответила мне улыбкой. Она погасила сигарету и внимательно поглядела на меня.
— Превосходно,— заметил я.— Наверное, так бы поступил каждый, кто не может воспользоваться кулаками.
— Конечно. Недели две спустя на рассвете ее нашли мертвой в гараже. Двери гаража были закрыты, а мотор автомобиля включен,— Она помолчала и провела языком по губам.— Ее обнаружил Крис Лавери, который вечно возвращается домой бог знает в каком часу утра. Она лежала в пижаме на бетонном полу. Ее голова и выхлопная труба машины были прикрыты одеялом. Алмора дома не было. Газеты сообщили только о том, что она скоропостижно скончалась. Дело замяли.
— И что же в этом случае неестественного?
— Люди, как обычно, болтали разные вещи. Но немного позднее я услышала нечто такое, что заставило меня по-иному взглянуть на события. Однажды я встретила на улице Броунсвилла, и он пригласил меня выпить. Мне он не очень нравился, но я имела свободных полчаса. Мы устроились в отдельном кабинете бара «Леви», и Броунсвилл спросил, помню ли я ту женщину, которая выплеснула в него виски. Я ответила, что помню. И у нас завязался разговор, который прямо врезался мне в память. Броунсвилл сказал: «Наш приятель Лавери напал на золотоносную жилу. Если он когда-нибудь перестанет возиться с девчонками, то сможет получить денег, сколько душе угодно». Я ответила: «Не понимаю». Он сказал: «Вы просто не хотите понять. В ту ночь, когда умерла жена Алмора, она была в притоне Лу Конди и проиграла в рулетку все, до последней рубашки. С ней случилась истерика, она кричала, что колесо нарочно искривлено и так далее. Конди пришлось насильно втащить ее в свой кабинет. Он позвонил доктору Алмору, гот вскоре прибыл, сделал ей успокоительный укол и уехал, предоставив Конди и дальше возиться с ней. Видимо, доктор очень торопился. Итак, Конди отвез больную домой, куда приехала специально вызванная доктором медсестра, работавшая у него. Конди внес жену Алмора на руках, а сестра положила ее на постель. Потом Конди вернулся к своим грязным делам. Заметьте, что ее доставили домой и положили на кровать, и в ту же ночь она поднялась, спустилась по ступенькам, вошла в гараж и отравилась выхлопными газами. Что вы об этом думаете?» Я ответила: «Я впервые об этом слышу, откуда вам это известно?» Он сказал: «Я знаком с репортером из той помойки, которую здесь называют газетой. Не было ни вскрытия, ни расследования, и дело не поступило к коронеру. Ее немедленно похоронили. Такие вещи легко устроить в маленьком городишке, если у тебя есть деньги и ты знаешь нужных людей. А у Конди и Алмора деньги были. Они мечтали избежать следствия».
Мисс Фромсетт замолчала, ожидая моих вопросов. Не дождавшись, она прибавила:
— Я полагаю, вы догадались, что Броунсвилл хотел этим сказать.
— Конечно. Алмор ее прикончил, а потом вместе с Конди дал взятку, чтобы замять историю. Подобное происходит и в более крупных городах, чем Вай-Сити. Но, вероятно, это еще не конец?
— Нет, не конец. Кажется, родители миссис Алмор наняли частного детектива. Это был человек, исполняющий обязанности почтового сторожа. Он появился на месте происшествия вслед за Лавери. Броунсвилл утверждал, что сторож напал на какой-то след, но ему ничего не удалось сделать. Он был арестован за езду в пьяном виде и осужден.
-— Это все? — спросил я.