Покоренные любовью (ЛП)

Желание обожгло ее горячей волной.

Мысленно вздохнув, она поняла, что оно исходило не только от него.

Действительность ошеломила ее; он хочет ее?

Но не мыслить, не рассуждать она не могла, только чувствовать.

Минерва не сразу поняла, что отвечает на поцелуй; как только осознала это, попыталась перестать, но не смогла. Не могла прекратить это жадное волнение; это было лучше, чем в ее мечтах. Несмотря на здравый смысл, девушка не смогла отстраниться ни от него, ни от поцелуя.

Повернув голову, скользя губами по ее губам, Ройс углубил поцелуй.

Ее руки легли на его плечи; она цеплялась за него, пока их рты безжалостно сливались. Ройс пробил ее защиту и легко избавил ее от нее. Минерва не могла понять, как его жадные поцелуи, голодные губы, проворный язык смогли поймать ее, пленить, запирая в ее собственном плену. Она целовала его с таким нетерпением, не обращая внимания на благоразумие, как будто не могла поверить, что он интересуется ей.

Минерва всегда знала, что он будет пылким любовником; чего она не знала, о чем даже не догадывалась, так это то, что она сама ответит яростно, призывно, что будет приветствовать его напористость, воспримет все как должное и станет требовать больше.

Но это было именно то, что она делала и не могла остановиться.

Ее опыт с мужчинами был ограничен, но все-таки был, но это…было ей незнакомо.

Никакой другой мужчина не заставлял ее сердце биться так быстро, не заставлял петь ее кровь.

Прикосновение губ к губам, простой поцелуй, который превратился в яростное неистовство и заставлял петь какую-то часть его души.

Ройс знал. Почувствовал ее отклик каждой частичкой своего существа. Он хотел большего – ее, ее сочные губы, которые приглашали его. Его голод искушал, как ничто другое, пробуждая первобытный инстинкт обладать, и он только рос, побуждая удовлетворить его потребности.

Наслаждаясь ее ртом, Ройс не думал. Только чувства переполняли его: укол недоверия, когда он понял, что она скрывала от него, что она действительно поддалась его обаянию, инстинктивно и беспомощно…и волну жесткого гнева из-за тех мучений, что он переносил в последние недели, подавляя свою страсть, в чем не было необходимости. Что если бы он уступил своим инстинктам и поцеловал ее, то она бы уступила.

Как сейчас.

Она попала в плен желания, страсти, которая вспыхнула между ними.

Ему больше не нужно было подавлять свое вожделение. Желание дало ему полную волю. Потакать ему до конца. С ней. В ней.

В то мгновение, когда он поцеловал ее, увидел, как ее золотистые глаза расширились. Не только от осознания того, что он узнал, что она скрывалась, не из-за опасения, что он может сделать, а из-за чувственного шока. Это было то, что заставило мерцать ее глаза; он был достаточно опытным, чтобы распознать это, чем и воспользовался.

Ройс видел, что ее губы собираются что-то произнести; он не собирался ее слушать. И теперь, когда она оказалась в ловушке, в паутине своих желаний, он был полон решимости получить только одно. Обладать тем, что хотел последние дни.

Обладать ею.

Минерва цеплялась за его плечи, глубоко увязнув в их поцелуе, впрочем, так же, как и он. Ее колени ослабли; его руки обхватили ее талию, он удерживал девушку.

Он не думал, когда подталкивал ее назад мимо ее лошади, пока девушка не прислонилась спиной к дереву.

Минерва инстинктивно попыталась оттолкнуть ее. Ройс вклинился коленом между ее бедер, жесткие мышцы его бедер прижимали ее бедра, удерживая на месте, когда он убрал свои руки от ее талии. Медленно и осторожно погладил ладонями живот и поднялся вверх, накрывая руками ее грудь.

Ройс прекратил поцелуй, ловя губами ее дыхание и сжимая ее грудь. Он смаковал ее наполовину стон, наполовину всхлип, когда через ткань сжал ее соски.

Потом он снова поцеловал ее, завладев ее ртом, снова погладил ее, узнавая все, что ему нужно было знать, чтобы вести ее дальше по дороге страсти.

Он знал, что она способна следовать за ним.

Даже после простого поцелуя, он знал, что она не просто была более страстной, чем любая женщина, которую он встречал в своей жизни, а более страстной по отношению к нему. Если он все сделает правильно, она охотно даст ему все, что он хочет; он знал это.

Завоеватель в нем нашел это более заманчивым, чем перспектива абсолютного подчинения.

Он целовал ее, упиваясь сознанием того, что скоро она будет его. Что, очень скоро, она будет лежать под ним, когда он похоронит себя в ее теле.

Когда он возьмет ее, утверждая свои права, и сделает ее своей.

Ему не придется идти медленно к этой цели; она не буде в ужасе от его требований. Она хорошо его знает, знает, чего от него ожидать.

Накрыв ладонями ее грудь, сжимая пальцами ее соски, он прижался к ней так, что его твердая плоть прикоснулась к ее мягкому телу. Уловив ее сдавленный стон, продолжал ее целовать более страстно, яростно.

Увлекая ее еще дальше по дороге страсти, приближая к своей цели.

Минерва знала, куда он ее ведет, чувствовала каждой частичкой тела, каждым натянутым нервом. В то время, как большая ее часть была словно в бреду, следуя за их общим желанием, небольшая ее часть оставалась в сознании, буквально крича о том, что это опасно, последствия будут плачевны, бедствие неминуемо.

Это не имело значение; она не могла остановиться. Ее мысли были в беспорядке, соблазн всячески манил.

Они слились в поцелуе со всей силой и страстью.

Его вкус, чувства убийственно легко преодолели ее разумную часть. Опасное желание целовать его затмили все ее мысли. Он поглощал ее, утверждал свои права, и она целовала его в ответ, желая больше, приглашая следовать дальше; его руки на ее теле вызывали огонь, полыхавший внутри нее, и Минерва знала, что он может его утомить.

Девушка чувствовала этот огонь, в пламени которого она могла сгореть.

Минерва знала, что он жаждал ее, хотя и знала, что этот огонь может опалить, сжечь, оставив шрамы.

Тот факт, что он хотел ее, полностью разрушил тщательно выстроенную ею оборону. Его голод и страсть были самым мощным оружием, которое он мог применить против нее.

Минерва знала, что была дурой, что позволила поцеловать себя так страстно, и хотя она могла остановить его, не имела понятия, как остановить их обоих. Но даже зная насколько она глупа, что так бессмысленно позволяет себя ласкать, она хотела большего, и не могла остановиться, обнимая его, и получая все, что могла. Прильнув к нему, смакуя каждый момент прикосновения его рук, каждое движение его языка, отдавала ему все, что он просил. Принимая от него столько, сколько могла.

Это не произойдет снова.

Ройс разорвал поцелуй, подняв свои губы от ее губ. Они оба тяжело дышали. После нескольких вздохов и выдохов, ее чувства пришли в достаточный порядок, чтобы сообщить ей, какой отзывчивой и слабой она была в его руках.

Как беспомощна она в его объятиях.

Ройс посмотрел налево, затем направо. Затем выругался.

Его глубокий голос пророкотал:

- Не здесь.

Ее мысли быстро заработали, и она поняла, что он имел в виду. Чувствуя, как нарастает паника, она осмотрелась и поняла, что должна быть благодарна росе, которая делала траву мокрой.

Если бы не это…

Минерва почувствовала нервную дрожь, когда он отступил назад.

Ройс чувствовал это, но принял за неизбежную реакцию. Трава была слишком мокрой, а деревья грубыми, но оставив в стороне эти материальные трудности, которые он еще мог преодолеть, его первобытная часть настаивала, что в первый раз он должен взять девушку, когда она будет обнаженной лежать под ним на его герцогской кровати од массивным балдахином в его комнате.

Хоть его разум и настаивал на ряде важных преимуществ после его ненужного-воздержания последних недель, он был не в том настроении, чтобы экономить на себе.

Отступив назад, Ройс подождал, пока она будет твердо стоять на ногах, затем отвел ее к лошади и поднял в седло.