Бесценные алмазы

— Здравствуй, Серый!

— Ты чей?

— Попа Федота.

— Ну, так я проглочу тебя в два счёта.

— Ах, серячок, ах, дурачок, как же ты

меня проглотишь, когда я такой толстый

— только себя и меня измучаешь!

— Что же нам делать?

— А вот что: ты останься здесь, разинь

пасть пошире и жди. А я отойду подальше,

разбегусь с горки и прямо в брюхе твоём

окажусь.

Волк согласился, упёрся лапами в землю,

разинул пасть и стал ждать.

Отошёл баран подальше, примерился, разбе-

жался, как саданёт волка рогами в зубы

— и давай бог ноги.

Три раза перекувырнулся наш волк, три

раза от боли взвыл, три раза брюхо себе

ощупал, три раза себя спросил: „Проглотил

я барана или нет?" И три раза сам себе

ответил: „Должно быть, проглотил, вот и

подняться не могу, до того тяжело!"

Кое-как поднялся наш волк и такой голод

почувствовал, что в глазах у него помутилось.

Хочет зубами щёлкнуть, а в пасти ни одного

зуба не осталось.

„Ещё бы, — подумал Серый, — разве одним

бараном наешься? Дай-ка ещё чего-нибудь

поищу!"

Поджал хвост и побрёл дальше, а в брюхе

от голода урчит.

Подходит к селу, глядь — навстречу ему

свиньи.

— Добрый день, хрюшки!

— Добрый день, волчий сын, чего тебе надо?

— Чьи вы?

— Здешних попов...

— А-а, стало быть, обед мне готов!

— Готов, Серый, готов, — говорят свиньи,

— но прежде, чем съесть нас, ухвати вот этого

поросёнка за ухо, он тебе на волынке сыграет.

Такой уж у нас обычай — едоков перед обедом

веселить.

Волк послушался — хвать поросёнка за ухо,

а тот как завизжит, как заверещит — всё село

переполошил. Видит волк — народ бежит с вилами,

с дубьём. Догадался, что дело нечисто, бросил

поросёнка и пустился прочь во всю прыть.

Вернулся волк в лес, пристыженныйи голодный.

Видит — навстречу идёт по тропинке

деревенский портной с аршином в руке.

Помахивает аршином, посвистывает и время

от времени табак нюхает.

— Здравствуй, мужик! — говорит волк.

— Здравствуй, лесовик! — отвечает портной.

— А я тебя съем!

— Будь по-твоему, — говорит портной,

— только я боюсь, что в брюхе у тебя не умещусь.

Дай-ка обмерю!

— Мерь, коли охота, — согласился волк,

— только живее, уж больно я голоден.

Портной схватил Серого за хвост — и ну

аршином орудовать. Бьёт и приговаривает:

„Аршин в длину, аршин в ширину! Аршин

в ширину, аршин в длину!".

Портной лупит, а волк вырывается, портной

лупит, а волк вырывается, пока хвост себе не

оторвал и в чащу не убежал.

В лесной чащобе собрал Серый товарищей

и стал жаловаться на портного. Волки судили

да рядили и под конец решили: портного поймать

и в клочья разорвать. Побежали за ним

вдогонку.

Портной услышал, что волки за ним гонятся,

взобрался на высокое дерево и притаился.

А волки учуяли его и остановились под

деревом. Стоят и думают, как до портного

добраться. Думали-думали и надумали: глупый

волк под самый низ ляжет, а остальные друг

на друга взберутся и портного достанут.

Задумано — сделано. Принялись они друг

на друга взбираться — вот-вот портного схватят.

— Эх, от смерти, видно, не уйти, так дай

же напоследок хоть табачку понюхаю, — сказал

портной, открыл табакерку, достал большущую

щепоть табака, в обе ноздри заложил да как

чихнёт: „Апчхи!.. Ну и ну!.."

Глупому волку, что под самым низом лежал,

послышалось, будто портной кричит: „Аршин

в ширину, аршин в длину!" Он перепугался,

вскочил и прочь побежал, а остальные посыпа-

лись на землю, словно арбузы с воза. Рассер-

дились они на глупого волка, помчались

за ним, догнали — и тут пришлось ему худо.

Ангел Каралийчев

История одного яблока

Эта история случилась в те мрачные годы,

когда румяные яблоки украшали столы

богачей, а дети бедняков почти не видели их.

Маленькое яблоко родилось в погожее

весеннее утро.

Рои пчёл звенели над полями, солнце лило

свет прямо на почку, красовавшуюся

на верхней ветке дерева. Почка согрелась

и распустилась.

— Как хорошо! — прошептал розовый цветок,

окидывая жадным взором зелёные поля, межи,

поросшие кашкой, спокойную небесную синь.

Повеял лёгкий ветерок, качнул ветку.

Цветок наклонил головку. Пчела, жужжавшая

над межой, увидела его и полетела к нему.

Она села на него, уткнулась мохнатой головкой

в розовые лепестки и стала собирать цветочную

пыльцу. Цветок яблони замер от страха.

Пчела стряхнула золотую пыльцу себе на спинку,

зажужжала и улетела.

— Мамочка, что делало это крылатое существо?

— спросил цветок.

— Не бойся, детка, — сказала старая яблоня.

— Это пчела, она заготовляет мёд для людей.

— Для каких людей?

— Для тех, которые живут в долине, в

старом городе.

Прошла неделя. Розовые лепестки осыпались,

оголив крохотное зелёное зёрнышко. Зёрнышко

стало расти. Оно пило прохладную росу,

питалось живительным соком, который старая

яблоня поглощала из земных глубин. А когда

нивы пожелтели и золотые колосья склонили

отяжелевшие головки к земле, яблочко зарумя-

нилось. Оно купалось в знойных лучах солнца,

слушало песню жаворонка. Тёплый летний ветерок

днём дремал в овражке, а ночью раскачивал

ветки, шумел в листве.

— Кто это ходит по полям? — спросило как-

то ночью яблоко.

— Я, — ответил невидимый голос.

— А кто ты такой?

— Ветер.

— Ах, значит, это ты. Остановись, передохни

под ветвями моей матушки и расскажи о том

далёком городе, где по вечерам мерцают

тысячи светлячков.

— Это не светлячки, а электрические лампочки.

— Ах, — прошептало яблоко, — смогу ли

я когда-нибудь увидеть этот город?

— А что там смотреть. Город этот старый.

Стены домов облупились, от них веет нищетой

и печалью. Улицы кривые, грязные. И вода в реке,

что протекает через город, мутная, грязная.

Нынче вечером я заглянул в окошко одного

ветхого домишки и увидел там больную девочку.

У неё страшный жар. Она лежит на постели,

а у изголовья, за столом, сидит женщина

с седыми волосами и бледным измученным лицом.

Это мать девочки. Она сидит и при свете свечи

вяжет носок. Вдруг девочка жалобно простонала:

— Мамочка, милая, мне очень жарко! Я вся

горю, в горле пересохло. Дай мне поесть.

— Погоди, деточка, — сказала мать, подняв

глаза от вязанья. — Вот свяжу пару носков,

завтра утром продам их на рынке и куплю тебе

яблок. Ранние яблоки такие вкусные, такие

сладкие!

Мне стало жаль девочку, я взмахнул крылом,

чтобы охладить её лоб. Пламя свечи заколебалось

и погасло. В комнате стало темно. Девочка сказала:

— Мамочка, зажги свечу. Мне страшно!

— У нас кончились спички, детка.

— У меня сжалось сердце, — продолжал ветер.

— Я выбрался наружу, поднял огромное облако

пыли и улетел из ужасного города, где так

много горя и страданий.

Ветер умолк. Яблоко задумалось, склонив

головку. На рассвете оно задремало и проснулось

всё мокрое от росы.

— Покачай меня, — попросило оно ветра.

— Подуй, чтоб высохла моя алая рубашечка!