Грех и любовь

Было время, когда от подобного ответа у Джейн голова шла кругом. Но не сегодня. Чувствуя, что сердце ее разрывается от горя, она выскользнула из объятий Итана и отступила на шаг.

— Мне этого мало, Итан. Неужели ты не понимаешь? Мне необходимо знать, что ты меня любишь.

— Джейн, — укоризненно произнес он. — Мы с тобой живем гораздо лучше большинства семейных пар. Нам приятно быть вместе, а это самое главное.

— Только не для меня, — прошептала Джейн. — Я хочу, чтобы ты делился со мной самыми сокровенными мыслями.

Хочу, чтобы разговаривал со мной так, как тогда, в башне, когда рассказывал о своем отце.

Пристально взглянув на нее, Итан Отвернулся и запустил руки в волосы.

— Ты слишком многого от меня требуешь. Ты ждешь, что я стану другим.

— Нет. Просто я хочу, чтобы ты открыл мне душу, показал, кто ты есть.

Итан не ответил, но молчание его и было ответом. Он не позволит сломать стену, которую воздвиг между ними, с тоской подумала Джейн. Даже после всех испытаний, которые выпали на их долю.

Джейн закрыла глаза, пытаясь унять острую боль. Нужно уехать, побыть одной, вернуться в знакомую обстановку, в дом, где она чувствовала бы себя в безопасности.

— Завтра я уезжаю в Уэссекс, — решительно заявила она. — И забираю Марианну с собой.

Резко повернувшись, Итан впился в нее взглядом.

— Ты меня бросаешь?

В глазах его мелькнула паника. Интересно, чего он боится? Что будет скучать по малышке? А может быть… по ней?

— Я хочу ненадолго вернуться домой. Подумать о нас… и о нашей семейной жизни.

И, боясь, что не выдержит и бросится ему в объятия, Джейн помчалась к себе в спальню.

Глава 26

Остановившись у выкрашенной белой краской двери, Джейн задумчиво взглянула на каменный коттедж, служивший ей домом целых двадцать шесть лет.

Марианна уютно устроилась в шали, которую Джейн повязала вокруг шеи и талии. Так обычно носят детей местные женщины, отправляясь на работу. Но вряд ли у местных женщин есть такие шали, как та, в которой лежала сейчас Марианна: изящная вещица голубого цвета, купленная в одном из самых дорогих лондонских магазинов.

Опустив голову, Джейн взглянула на Марианну и улыбнулась:

— Ты помнишь эту дверь, мой ангелочек?

Дочурка огляделась по сторонам ясными глазенками и, выпростав пухлую ручку, принялась играть бахромой шали.

Джейн рассмеялась:

— Глупышка. Это особенная дверь. Возле нее я нашла тебя.

Добравшись наконец до дома, Джейн была рада, что прошла все три мили пешком. Легкий ветерок взбодрил ее, рассеял грусть. Последние две недели Джейн провела в загородном доме Итана… теперь это был и ее дом. Сначала она хотела поселиться в своем домишке, где еще совсем недавно жила с теткой, но как только вошла в огромный холл с широкой парадной лестницей, ведущей на второй этаж, где располагались просторные комнаты, почувствовала острую необходимость остаться здесь и зажить новой жизнью — жизнью графини Чейзбурн.

Что она и сделала. Первым делом Джейн исследовала каждый уголок своего нового дома, от мансарды до конюшни, от танцевальной залы до кухни. И благодаря этому узнала много нового об Итане, такого, о чем раньше и не подозревала: о книгах, которые он любил читать, о комнатах, где любил проводить время. Много времени Джейн провела в картинной галерее, рассматривая портрет отца Итана, мучаясь вопросом, как этот человек мог швырнуть в камин стихотворение своего сына, и думая о том, как эта жестокость сказалась на характере Итана.

Но теперь, стоя перед родным коттеджем, Джейн испытывала радость — она вернулась домой! Она была просто счастлива, что тетушка Вилли погнала ее сюда, попросив принести свой любимый наперсток, который забыла на туалетном столике. Зачем он ей понадобился, Джейн понятия не имела, однако отказать не смогла и отправилась в путь.

Интересно, почему она раньше не удосужилась навестить родной дом? Неужели боялась, что появится желание вернуться к прежней жизни?

Открыв замок, Джейн ступила в полумрак прихожей. Она показалась ей такой маленькой и такой знакомой. В воздухе пахло пылью, и не мудрено: ведь дом многие недели никто не проветривал. Прямо напротив входной двери располагалась узкая лестница. По одну сторону от нее — крошечный кабинет отца с полками от пола до потолка, до отказа забитыми книгами и бумагами, а по другую — гостиная, куда Джейн и отправилась. Это была маленькая комната с небольшим камином, по обеим сторонам которого стояли ветхие кресла с подголовниками, где так любили сидеть по вечерам отец с тетей. Сама Джейн предпочитала устроиться на подоконнике, подложив под себя подушечку. Прошлое нахлынуло на нее теплой волной, как солнечный свет, игравший на часах, которые остановились в отсутствие хозяев. Джейн завела их и некоторое время постояла, прислушиваясь к их дружелюбному тиканью.

Она прошлась по комнате, разговаривая с Марианной:

— Смотри, вот окно, на котором я любила сидеть, поджав ноги, и читать.

Марианна радостно гукала.

— Ну что, нравится? — улыбнулась Джейн. — А теперь пойдем наверх, искать тетин наперсток.

Как всегда, ступеньки скрипели под ногами, а чтобы не стукнуться о карниз, пришлось пригнуть голову. В комнате тети Джейн с трудом отыскала наперсток. Он завалился за пустые бутылки из-под лекарств, которых набралась целая коллекция. Сунув его в карман, Джейн решила зайти в свою спальню.

На стене она увидела пустые крючки. Когда-то она развешивала на них свои три платья. Стул с жесткой спинкой стоял у крошечного стола. На столе — перья, чернильница и старенькая тетрадь. У стены — узкая кровать, на которой она спала в одиночестве.

Как давно это было! Казалось, годы прошли с тех пор, как она познала радость мужских объятий. И хотя Джейн испытывала сентиментальную привязанность к своей спаленке, у нее не было ни малейшего желания здесь оставаться. Все ее надежды и мечты сосредоточились на новой жизни — жизни, которую она построила с Итаном.

Все сомнения и печали прошедших недель растаяли как дым. На сердце было легко и спокойно. Теперь Джейн знала, чего хотела. Она взглянула в окно, на знакомую дорогу, вьющуюся по долинам и холмам. Теперь эта каменистая дорога имела особое значение для нее — она вела домой.

Джейн взглянула на малышку:

— Я должна написать письмо твоему папе. Попрошу его приехать к нам в деревню. Что ты на это скажешь?

Марианна улыбнулась беззубой улыбкой.

— Рада, что ты со мной согласна, — сказала Джейн. — Пойдем, моя хорошая. Здесь нам больше делать нечего.

Выйдя из дома, Джейн обернулась, бросила последний взгляд на его каменные стены и соломенную крышу, на сад, заросший сорняком, на дерево, с которого Итан когда-то свалился на куст ежевики, и, улыбнувшись, пошла по дорожке.

Наслаждаясь теплыми солнечными лучами, придерживая одной рукой пухленькое тельце Марианны, Джейн быстро шла вперед, на ходу сочиняя письмо Итану. Она напишет ему о своем решении и впредь жить вместе, перечислит все причины, по которым это необходимо сделать. И пускай не делится с ней своими секретами, если ему так не хочется. Она все равно будет его любить. У нее теперь тоже есть свой секрет. которым она в отличие от него жаждет с ним поделиться. Вот только секрет этот слишком ценный, чтобы рассказывать о нем в письме. Она поделится им с Итаном при встрече.

А если он не приедет?

Отмахнувшись от этой неприятной мысли, Джейн глубоко вздохнула. Что ж, тогда она сама поедет в Лондон и привезет его.

Когда она добралась до железных ворот, за которыми начиналась подъездная аллея к дому, Марианна уже сладко спала, а сама Джейн продумала каждое слово будущего письма.

Она едва могла дождаться, чтобы изложить свои мысли на бумаге. Какая же она глупая, если думала, что сможет жить без Итана! Да она не выдержит и нескольких дней, оставшихся до встречи!

Подходя к дому, Джейн вспомнила то далекое знаменательное утро, когда она отправилась в поход, горя желанием заставить Итана Синклера ответить за содеянное. При воспоминании об этом на губах Джейн заиграла улыбка. Могла ли она представить себе, что настанет день, когда она будет жить в этом великолепном особняке, со стенами, увитыми плюшом, с длинным рядом окон и широкими ступенями, ведущими к галерее?