Страница 24 из 57
крепостной стены, служившей ареной боев. Если бы не
легкомысленное одеяние, можно было бы подумать, что
он шествует на государственный меджлис. Следуя за ним,
Ибн аль-Хади и Фадль обменялись понимающими взгля¬
дами: «Ну разве можно такому человеку доверить хали¬
фат, границы которого простираются от Индийского океа¬
на на востоке до Атлантического на западе? Да на уме
у него одни забавы, одно ребячество! Разве он сможет
управлять народами, приспосабливаться к их обычаям,- со¬
блюдать законы, политические и государственные инте¬
ресы? Право, ему достаточно двух баранов!».
Из-за кустов неожиданно раздались призывы:
— О, мой повелитель! О, мой повелитель!
На аллею выскочил худощавый мужчина с окладистой
бородой и в чалме, какие иосят индийские купцы. Это
был бродячий циркач из горных земель, что тянутся за
Индией.
— Шагай суда, суда! — кричал он, показывая на боко¬
вую дорожку. — Моя барашек готов тебя достойно
встретить!
На арене, упершись передними копытами в землю и не
сводя друг с друга глаз, замерли два разъяренных горных
барана. Их белая шерсть для устрашения была причуд¬
ливо измазана красками. На шеях вместо железной цепи,
которой они были скованы в дороге, висело по сердоли¬
ковому ожерелью. Рога у одного барана были выкрашены
в зеленый цвет, у другого — в красный.
— Красавцы! — обрадованно ахнул первый престоло¬
наследник. — Который за меня?
— Вот этот, мой повелитель, вот этот!
Бродячий циркач, кланяясь, указал на барана с крае¬
выми рогами.
— Согласен! Второй за тебя, Фадль. С условием: кто
проиграет, повесит на шею победителя агатовое ожерелье.
Тебе придется раскошелиться, любезный! Ну как, идет?
Фадль сделал вид, что очень доволен.
— О достойнейший из достойнейших! Я буду молить
аллаха, чтобы победил твой баран. Иначе я окажусь в не¬
ловком положении.
— Я тоже хочу, чтобы краснорогий был победите¬
лем! — давясь от смеха, воскликнул аль-Амин. — Но только
совсем по другой причине... Не так ли, мой друг? — обра¬
тился он к Ибн аль-Хади и подмигнул ему.
Тот, выбрав момент, пояснил фавориту:
— Твоего, с зелеными рогами, зовут Бармек. Если он
будет побежден, это все равно, что будет побежден
Джаафар ибн Яхья аль-Бармеки.
Фадль усмехнулся: первый престолонаследник не прочь
был назвать барана Джаафаром, да неудобно ему перед
двоюродным братом, которого тоже зовут Джаафар.
Поощряемый хозяином, баран с красными рогами
вздыбился на задних ногах и с размаху боднул противника.
Зеленорогий ответил тем же. Бой начался. Бараны мета¬
лись по арене, сталкивались лбами, опрокидывались, вска¬
кивали на ноги и снова бодались. Рога переплетались и
трещали. Циркач, как сумасшедший, бегал за животными,
подстегивал их и по возможности направлял удары, то
и дело толкая зеленорогого. Как и следовало ожидать,
Бармек был побежден и, распластавшись на земле, под¬
нял иоги.
Аль-Амин от радости подпрыгивал и хлопал в ладоши,
требуя, чтобы Фадль наградил барана-победителя и его
хозяина.
На опустевшей арене появился низко склонившийся
евнух.
— Говори! — разрешил первый престолонаследник.
— О мой повелитель] — мелодично проворковал ев¬
нух. — Эмир меджлиса веселья просит тебя посмотреть бой
петухов.
— Каких там еще петухов? С нас довольно баранов.
Теперь в пору выпить. Пусть петухи подождут до следую¬
щего раза, — распорядился аль-Амин и, поворачиваясь
к гостям, добавил: — Ибн аль-Хади, Фадль, пошли в мой
курятник! Ха-ха-ха!
Являвший собою пеструю смесь персидского и грече¬
ского искусства, дворец первого престолонаследника, боль¬
шинство резных окон и затейливых балкончиков кото¬
рого выходило в сторону реки, величаво смотрелся в воды
Тигра. Легкую крышу выложенной мрамором и уставлен¬
ной скульптурными группами террасы поддерживали
мраморные колонны, покрытые причудливым золотым
орнаментом. Отсюда открывался великолепный вид на
окрестности и противоположный берег. Широкий простор
реки несколько сужали сходившиеся у дворца и дости¬
гавшие прибрежных камней высокие крепостные стены.
Если б не они, влево и вправо чуть не до горизонта перед
взорами простиралась бы необъятная водная гладь, изда¬
лека просматривались бы проплывавшие по Тигру корабли.
С террасы через потайную дверь можно быжо спуститься
к пристани, где качалась на волнах флотилия аль-Амина:
парусники, лодки и прочие суда. У одной галеры нос был
выпилен наподобие раскрытой пасти льва, у другой до¬
ходил на орла, готовившегося к взлету, нос парусника на¬
поминал высунувшуюся из воды змеиную голову, нос
большой лодки — оскаленную морду лошади, которая бро¬
силась в Тигр. Корабельные палубы, обшивки бортов
были выполнены из дорогих пород лабха.
Со стороны парка во дворец можно было пройти через
парковые двери, расположенные в центре полукружия
стены, походившей иа сильно изогнутый гигантский лук.
Рядом с дверями, к которым вело несколько ступеней,
приютилась манившая прохладой мраморная скамейка
с навесом. На каменной арке красивым куфическим шриф¬
том было выведено:
МУХАММЕД АЛЬ-АМИН ИЕН ХАРУН АР-РАШИД
Забежавший вперед глашатай возвестил о возвращении
первого престолонаследника. Привратник, что дежурил
у парковых дверей, склонился до земли.
Аль-Амин и сопровождавшие его Ибн аль-Хади и
Фадль поднялись по ступенькам, углубились в лабиринт
бесчисленных коридоров, галерей, переходов — с одной
стороны располагались служебные помещения и каморки
для слуг, с другой парадные залы и комнаты для гостей,—
пока не достигли занавешенного входа в святая святых
дворца, напоминавшего целый городок, — в его гарем.
Глава XXIV
ДВОРЦОВЫЙ ГАРЕМ
Вышитые золотом парчовые драпировки беззвучно раз¬
двинулись, потянутые рукой кайима чернокожих евнухов.
Шагов не было слышно, ноги мягко ступали по ворсистым
табаристанским коврам. Позади остался маленький кори¬
дорчик, открытая галерея, внутренний садик с цветочны¬
ми клумбами и семь ступенек из красного с прожилками
мрамора. Здесь начиналось царство женщин. На шелковой,
нежно-голубой шторе червонным золотом поблескивали
стихи, восхваляющие благородство и великодушие первого
престолонаследника, единственного и полновластного об^
ладателя этого царства.
Стихи принадлежали поэту Хатиму ат-Таи.
Ни за что верблюдице не ослаблю ремень
И к воде не пушу, где зеленая тень,
Не- сниму ей поклажу с витого седла,
Чтоб ова налегке все дорогу прошла.
Нет, не смею ремень выпускать я из рук,
Когда в долгом пути рядом шествует друг,
Если ты верблюдицу себе заведешь
И хозяином строгим себя назовешь,
Свято чти мой совет в твоем трудном пути
Не пристало пешком другу рядом идти.
На колени свою верблюдицу поставь,
Посади в седло друга, подпругу поправь;
Коль обоих она понесет без труда,
Не страшна тебе с другом любая беда.
Если силы изменят верблюдице твоей,
Тогда в очередь с другом поедешь на ней.