Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 43



козлу и спросил:

—Господин начальник, ты зачем сюда пожаловал?

Начальник в козлиной маске заблеял и похлопал

себя по животу.

—Понятно,—сказал парень.—Поднесите ему

пива.

Но начальник в козлиной маске оттолкнул кружку

с пивом и сердито затопал ногами.

Тогда ему налили водки. Он выпил и знаками

попросил еще. Ему налили снова, и опять он выпил.

Он выпил четыре чашки, шатаясь, сделал несколько

шагов, потом полез под стол и стал устраиваться

там на ночлег.

Солдат принялся вытаскивать его за шиворот,

а вытащив, повел к двери, приговаривая:

—Некрасиво, господин начальник, некрасиво...

Гулянье продолжалось. Допоздна плясала и пела

молодежь, несколько раз песни и пляски прерывались

разными представлениями, но Васли больше

всего понравилось первое, про начальника и солдата.

Г л а в а XIV

СЫТЫЙ КОНЬ О ВОСЬМИ НОГАХ

Когда смотришь со стороны, то видно, что село

Турек находится как бы во впадине, образуемой

холмами, и, если бы не овраги, примыкающие к

околице, то село, наверное, давно бы смыло весенним

половодьем.

Но люди, основавшие здесь поселение, все

предвидели и выбрали для него место очень

удачно.

Если бы мы могли присутствовать на их совете,

то, наверное, услышали бы такой разговор:

≪Место спокойное, укромное —вокруг леса≫.

≪Место тихое —холмы защищают его от злых

ветров≫.

≪Место удобное и красивое —рядом протекает

река. Ведь недаром говорят, что птица без крыльев

—не птица, деревня без реки —не деревня≫.

Видно, поэтому все марийские деревни стоят на

реках и речках.

Думая так, Вениамин Федорович рисовал вверху

листка почтовой бумаги вид села Турек. Нарисовав,

он приступил к самому письму.

≪Любимая, дорогая мама, добрый день! — начал он письмо.—Не удивляйся моему рисунку.

Это я нарисовал Мари-Турек. Посмотри, какое красивое

село, в котором я живу. И весь окрестный

край прекрасен. Народ здесь живет очень хороший.

Я тебе уже писал об этом, но готов повторить еще

и еще раз.

Один ученик из моего класса сломал ногу, его

положили в Нартасскую больницу, это двадцать

верст отсюда, и я ездил к нему. Мальчик очень

обрадовался моему приезду, я даже заметил у него

на глазах слезы. Знаешь, мама, это меня очень

растрогало. Какое большое счастье, когда знаешь,

что ученики тебя уважают и любят...≫

Вениамин Федорович остановился, взглянул на

окно: кто-то прошел мимо.

≪Наверное, ко мне≫,—подумал Вениамин Федорович

и подошел к окну.

На крыльцо поднимался законоучитель отец

Иван. Вениамин Федорович убрал письмо, со стола

—Мир и благоденствие дому сему! —послышалось

от порога, и отец Иван Дергин переступил порог.

—Милости просим, отец Иван. Раздевайтесь.

—Да, пожалуй, разденусь, квартира у тебя

теплая,—проговорил священник и снял шубу.

≪Зачем он явился?—думал Вениамин Федорович.— Сколько живу здесь, ни разу не приходил,

и тут вдруг без приглашения и предупреждения...≫

Приглаживая бороду, на которой таяли снежинки,

отец Иван заговорил:

—Вениамин Федорович, вольнодумство проникает

в среду ваших учеников. Бес начинает завладевать

их умами.

—Если вы говорите о школьниках, то правильнее

сказать не ≪ваших≫, а ≪наших≫, ведь вы тоже

преподаватель,—осторожно поправил Вениамин

Федорович.

Священник кашлянул.

—Ну, ну, пусть будет так. Ты, Вениамин Федорович,

знаешь, что в первое рождественское утро

Александр ГХрокопьев, ученик пятого класса, поносил

православную церковь?

—Прокопьев? Ай-яй-яй, нехорошо, нехорошо...

—Вот и я говорю: позор!

—Но ведь рождество давно прошло, почему же



вы, отец Иван, теперь завели об этом разговор?

—Время не отменяет греха, если он не искуплен.

Вениамин Федорович понял, что священник клонит

к тому, чтобы подвергнуть Эчука какому-

нибудь наказанию и чтобы он, учитель, также

со своей стороны наказал его.

—Отец Иван, вы имеете в виду тот случай,

когда Прокопьев залез на колокольню?

—Тот самый,—подтвердил священник.

—Мне рассказывали про этот случай, и я

не вижу в нем ничего, кроме детской шалости.

К тому же он ведь не нарушил церковную службу

и ничего плохого не сделал. А вот церковный сторож

Ондроп, тот действительно в светлый божий

праздник говорил черные слова, ругая мальчика,

и даже поминал черта. Это-то уж совсем нехорошо.

Грех, как вы сами знаете.

—Ах он мужик сиволапый! —Священник перекрестил

живот.—≪Огради мя, господи, силою честного

и животворящего твоего креста и сохрани мя

от всякого зла...≫ Грех, грех. Заставлю его замаливать...

Вениамин Федорович начал доставать из буфета

и ставить на стол угощение. Отец Иван, не дожидаясь

приглашения, уселся за стол.

Учитель налил в рюмки вина. Выпили. Священник

снова заговорил:

—Ты слышал, Вениамин Федорович, в нашей

губернии, говорят, появились социал-демократы?

—Слышать слышал, но никогда не видел ни

одного живого социал-демократа.

—Я тоже не видел. И слава богу. Говорят, они

собирают вокруг себя самых отъявленных разбойников

и хотят убить самого государя императора.

Страсть-то какая! Господи помилуй!

—Я слышал, что они вовсе не разбойники и

хотят облегчить жизнь трудового народа.

—Откуда вы это знаете, Вениамин Федорович?

—Священник подозрительно посмотрел на

учителя.

—Разве это секрет? Об этом каждый читающий

газеты знает.

Отец Иван никаких газет не читал, поэтому

предпочел перевести разговор на другую тему.

—Я вот говорю, Вениамин Федорович, слишком

уж вы с мужиками и с их детьми, так сказать,

мягки. При таком обращении они, глядишь, забудут,

кто они такие есть.

—Разве мужик не такой же христианин, как мы

с вами? —приняв простодушный вид, спросил учитель.— Что-то я вас не пойму, отец Иван.

—Чего ж тут непонятного? Мужик —кто он

есть? Он рабочая скотина.—Отец Иван, выпив,

раскраснелся, голос у него стал громче обычного.— Если со скотиной будешь ласков, она тебя перестанет

слушаться да еще будет норовить лягнуть. Вот

почему мужика надо держать в строгости... Ты

молод еще, сын мой, так что слушай старших

и набирайся ума.

После этого разговора Вениамину Федоровичу

стало окончательно ясно, что за человек священник

Иван Дергин, и в дальнейшем он старался встречаться

с ним как можно меньше и вступал в разговоры,

если только к этому вынуждали дела шкЬлы.

На одном из уроков Вениамин Федорович, говоря

Q русских ученых, упомянул и Ломоносова. После

урока к учителю подошел Васли.

—Вениамин Федорович, а есть книга про Ломоносова?— спросил он.

—Есть, конечно,—ответил учитель.—Тебя з а интересовала

его жизнь?

—Да, очень хотелось бы почитать про него

побольше. Вы так интересно рассказывали. И надо

же: простой крестьянский сын стал знаменитым

ученым, академиком!

—Хорошо, Васли. Я поищу среди своих книг

что-нибудь про Ломоносова и дам тебе почитать.

Несколько дней спустя Вениамин Федорович подозвал

Васли.

—Вот тебе книга про жизнь Ломоносова, вот

другая —его сочинения. Прочтешь, расскажи мне,

что тебе понравилось, что осталось непонятным.

Ладно? Лучше приходи ко мне домой.

—Ладно,—ответил Васли.

Придя домой, он первым делом принялся рассматривать

книги, данные ему Вениамином Федоровичем.

Посмотрел картинки и начал читать...

В ближайшую субботу вечером Васли пошел

к учителю. Он никогда прежде не бывал в его