Страница 13 из 43
голодная, дети просят есть... Вот пришел он на
мельницу, а пузатый мельник ему говорит: ≪У тебя,
мужик, зерна слишком мало, не буду столько молоть,
зря мельницу гонять, иди отсюда≫. Выгнал
хозяин бедного мужика. Делать нечего, ушел мужик.
Метель между тем становится все сильнее
и сильнее, но домой возвращаться нельзя: дома
ждут его с мукой. И побрел мужик в другую
деревню, на другую мельницу...—Тут Васли посмотрел
в книгу, на картину, и продолжал: —Но
не один этот бедняк бродил в злую непогоду по
полю. Навстречу ему попался нищий, который сбился
с пути. Он очень обрадовался встречному. ≪Как
выйти к жилью?≫ —спрашивает. Мужик показал
ему, в какой стороне деревня. ≪Пойдем вместе в
деревню≫,—говорит нищий. ≪Нет,—отвечает мужик,— не могу, меня дома ждут с мукой, надо идти
молоть≫. И побрел мужик в Черке-Солу к Длинному
Метрию. А нищий стоит и смотрит ему вслед...
Васли замолчал.
—Ты кончил? —спросил Вениамин Федорович.
—Кончил.
—Садись, Васли, молодец.
—Вениамин Федорович, у меня вопрос,— послышался голос Асмелык.
—Говори, Чепакова,—разрешил учитель.
—Васли говорил про какого-то мужика, пузатого
мельника, их на картине нет. Он неправильно
рассказал.
—На картине нет, зато в жизни есть. Ты своего
отца спроси, пусть расскажет тебе, как в буран
прогнал бедного мужика, отказался молоть ему
зерно из-за того, что зерна было мало,—сказал
Васли, покраснел и уткнулся в книжку.
—Ребята, вам понравился рассказ Васли? — спросил Вениамин Федорович.
—Очень хорошо рассказано, правильно,— отозвался Коля Устюгов.
—Я тоже считаю, что Мосолов умеет составлять
устные рассказы по картинкам,—заключил Вениамин
Федорович.—Теперь откройте ваши книги на
странице пятьдесят шесть...
Г л а в а XI
Н ЕОЖИДАННЫЙ КОНЕЦ
Веденей очень изменился после того, что случилось
с ним в первый день учебы. Он стал как будто
старше и добрее. По-другому стал он относиться
и к одноклассникам. Его тянуло к Эчуку, Васли,
Коле Устюгову, они не отталкивали его, приняли
в свою компанию.
Как-то мать сказала ему:
—Гляжу я на тебя, сынок, и радуюсь: раньше-
то от тебя слова ласкового не услышишь, а теперь
и разговор другой, и даже взгляд изменился.
—Отца благодари, он заставил меня по-
иному на мир, на людей глядеть.
Мать уголком платка смахнула слезу, припомнив,
как Канай Извай ≪воспитывал≫ Веденея.
Отец тоже заметил перемену, произошедшую с
сыном, но теперь он, видимо, махнул на него рукой:
не ругает, будто вовсе не замечает; живут рядом
с сыном, словно два пенька в лесу стоят.
Прошла дождливая, слякотная осень. Наступила
зима. Дни стали короткие, как заячий хвост, зато
ночи долгие-долгие, два раза выспишься да рассвета.
Канай Извай часто проводит вечера у Ороспая.
Старый карт зимой почти не выходит из дома, на
морозном воздухе он не может дышать —задыхается.
А придя с улицы, кашляет до пота. Но
одному сидеть дома тоскливо, поэтому Ороспай
всегда рад гостю и всякий раз, провожая Каная
Извая, приглашает его приходить и в следующий
вечер.
Старый карт любит поговорить. Слова у него
льются, как ручей: говорит-говорит —кажется, никогда
не остановится. Его уж и слушать устанут,
а он все говорит. Давно в Турекской стороне
не было такого ловкого на язык божьего служителя,
да и в окрестных деревнях тоже нет.
Последнее лето оказалось для Ороспая плохим:
пошатнулась вера у людей. К размышлениям об
этом Ороспай возвращается постоянно, об этом же
он часто заговаривал с Канаем Изваем.
—Молодых надо перетягивать на нашу сторону,
молодых,—говорил старый карт Канаю Изваю.— Старики-то и без нас не забудут нашего марийского
бога. Как прежде ходили на мольбище, так и будут
ходить. Над ними наша власть крепка. А вот молодежь
безусая, ребятишки...
—Так-то оно так,—соглашается Канай Извай
с Ороспаем,—но как же привлечь их на нашу
сторону?
—У меня детей не было,—вздохнул старый
карт,—я не умею с малыми ладить, не знаю, как
к ним подойти. А ты должен знать, у тебя сын.
Канай Извай подумал о Веденее, вспомнил, как
тот молил его не сажать в подпол и отпустить
в школу, вспомнил его испуганные, заплаканные
глаза, и у него при этом воспоминании холодок
пробежал по спине.
≪То-то, не знаешь, что такое дети,—подумал он
и с укором посмотрел на Ороспая.—Кабы знал,
не посоветовал бы так измываться над мальчишкой...≫
Карт долго смотрел на притихшего гостя, потом
спросил:
—Что притих, браток?
—Про Веденея подумал,—тихо ответил Канай
Извай.
—Вот-вот,—подхватил Ороспай.—Твоего Веденея
надо запустить в их компанию, как козла
в огород, своего козла... Хе-хе-хе!.. Правильно,
очень правильно соображаешь, брат Извай.
Канай Извай не стал объяснять, что он думает
совсем о другом. ≪Для тебя козел в огороде, для
меня сын родной,—с раздражением подумал он.— Нет, больше не буду впутывать Веденея в наши
дела≫.
—Не со мной, тебе бы поговорить с Мосол
Петыром,—сказал Канай Извай.
—О чем? —спросил карт.
—Про ребятишек. Мой Веденей не вожак у них,
его не послушают. Васли Мосолов там верховодит.
Его товарищи слушают, ему верят. Да и правду
сказать, умный, толковый парнишка.
—Не тот ли это Васли, что на мольбище шум
поднял?
—Он, брат Ороспай.
—Тогда зачем о нем говоришь! —сердито глянул
на Каная Извая старый карт.—Зря язык
чешешь.
—А может, не зря,—возразил Канай Извай.— Из-за чего он тогда шумел? Из-за гуся; жалко ему
стало выхоженную им птицу. Разве дети понимают,
что для бога ничего жалеть нельзя? Мал он, по
недомыслию шумел. Вот если бы возвратить ему его
гуся, он бы сразу в бога поверил: мол, бог взял, бог
и отдал.
—Как же его теперь вернешь?
Канай Извай придвинулся к Ороспаю и горячо
заговорил:
—Другого гуся вернем, еще лучше того.
Ороспай встрепенулся, оживился.
—Погоди, погоди! —воскликнул он радостно.— Дельно ты придумал. Хм, хм... Значит, бог взял* бог
и отдал?
—Выйдет Мосол Петыр во двор, а во дворе
неизвестно откуда взявшаяся птица,—продолжал
развивать свой замысел Канай Извай.—Откуда
явилась? Чужая забрела? Не может того быть:
в эту пору каждый хозяин держит своих гусей
в хлеву. Да и сам гусь по такому холоду на улицу
не пойдет. Вот тогда Мосол Петыр и подумает: ≪Бог
послал≫.—Глядя на внимательно и радостно слушающего
его карта, Канай Извай заговорил с еще
большим жаром: —И сын его Васли, как увидит
белого гуся да еще с крылом, помеченным зеленой
краской, как у выхоженного им подранка, тоже
поверит, что бог вернул ему гуся. И станет мальчишка
во всем слушать нас.
—Только бы исполнилось, как ты говоришь,
брат ИзЬай.—Старый карт поднялся с места, повернулся
к востоку, воздел вверх руки.—О великий
боже, наш владыка и хранитель! Не губи нас, но
помоги нам. Если мы грешны перед тобой, прости
грехи наши. Ниспошли нам, детям твоим, удачи,
пусть не будет пути врагам нашим, а наш путь будет
ясен и светел. И пусть сгинет и рассеется черная сила!
Два дня спустя, ранним утром, еще потемну, Иы-
ван Петыра разбудил резкий гусиный крик, раздавшийся
со двора. Петыр долго прислушивался: не померещилось
ли со сна? Но крик повторился. Петыр
поднялся, накинул на плечи армяк, выглянул во
двор.Под навесом, возле коровника, что-то белело.
Петыр подошел ближе.