Корабли

Сборник произведений автора из Санкт-Петербурга. Удивительно изящное сочетание русских поэтических классических традиций с передовыми веяниями европейского андеграунда. Книга, балансирующая на грани культур, тонкая, несколько вычурная, но вместе с тем полная свежести и неуловимой самоиронии.

«Корабли»

Я забыл, как верить, и как дышать,

Но не белый цвет на твоем гербе.

Вырывая с боем малейший шаг,

Я веду свои корабли к тебе.

Королем, изгнанником, чужаком

Я шагну на твой ледяной порог?

Ты же видишь:

нити моих дорог

Заплести в одну

было не легко.

Я не каюсь.

Просто пришел с войны.

Задыхаясь

Там, от тебя вдали,

Я привел к тебе свои корабли.

Я привел бы все корабли земли,

Я спалил бы весь поднебесный флот,

Но тебе не нужно ничье тепло.

Ты – последний кров на моем пути.

Ты – стальной клинок с ледяной резьбой.

Ты же слышишь – там пустота в груди:

Я оставил сердце свое с тобой.

В час, когда поклялся навек уйти,

Я оставил сердце свое с тобой.

Я веду свои корабли к тебе.

***

Капли падали за занавеской

В обветшалый небесный покой,

Пропуская по стенам отвесным

Незамеченным свет неземной...

Мне не будет и не было дела,

Где твои отзвучали шаги.

Только ветер дрожит онемело

Безответным касаньем руки.

***

Игрушечный заяц на детской площадке,

А дождь разошелся и звезды не видно.

Подумаешь: дома оставил перчатки, -

Спиной упираясь в холодные плиты.

Ладонь согревает загривок собачий,

Порой забываешься, даже не дышишь.

Быть может, иначе? не надо иначе...

Всё так же промокшие светятся крыши.

***

А воздух беспримерно смутно тих,

И кофе не спасает от простуды.

В привычном окруженье рук моих -

Мой трепетный безрадостный Иуда.

За шторами давно не первый снег

Слипался в мимолетные сугробы.

И пальцы. губы, голос - человек.

Солдаты в робах, офицеры в робах.

***

Холодные ладони мне на плечи.

Ты, правда, не пугаешься ничуть?

А время и вино почти что лечат…

Живым дыханьем погаси свечу.

Тебе пошло бы бархатное платье –

По мраморным ступеням в темный зал…

Когда остынут вечные объятья,

Без трепета закрой мои глаза.

***

Пальцами по перилам –

Беспрекословно вниз.

Сколько таких бескрылых

И кружевных маркиз…

Старый ворчит привратник,

Стынет вечерний чай.

В память твоих объятий

В пальцах дрожит свеча.

***

Захлебнуться тобой.

И уже не дышать,

Опуская ладони

На белую простынь.

Прикоснуться к губам –

Помолчи, не мешай.

Я же знаю – все просто,

Безоблачно просто.

Пропустить между пальцев

Твои кружева,

Блики прядей,

Разметанные по подушке.

И шептать упоенно

И слышно едва:

Будешь самой любимой.

Любимой игрушкой.

***

А рваные листья дрожат одиноко,

И больше не хочется взять их на руки.

Лишь губы – оттенка вишневого сока.

Мы много не знаем с тобой друг о друге…

Прижать твои пальцы к щеке обреченно,

Не слушать. Опять, как обычно, не слушать.

Но чей еще взгляд может быть столь же черным,

Чтоб видеть почти целиком мою душу?

***

Дождаться тебя, открывающей дверь,

И молча упасть пред тобой на колени.

Покорный, усталый, измученный зверь,

Достойный назваться лишь тень твоей тени.

Жестоко наказан – я выдумал сам

Свое бичевание нашей разлукой.

И капли дождя по моим волосам

Текут на твои обнаженные руки.

***

Босыми ногами в холодный пол.

Я долго искал твоего лица,

Боясь ошибиться. И вот – нашел,

На ощупь, руками, с теплом слепца.

Я долго ходил по твоей воде

Со свечкой и именем всех святых,

Но больше не видел уже нигде,

Чтоб так алым цветом цвели цветы.

«Император»

Значит, так и болит душа

В неразреженном кислороде?

Если только решит мешать,

Пристрелите его на входе.

Так, не веря и не дыша,

Смотрят в спину чужой свободе.

Ты не сделаешь этот шаг,

Император, курки на взводе.

Пальцы сжаты и не дрожат,

И под горло парадный китель.

Пристрелите

Его,

Не ждите.

Может... так и болит... душа?

Это редкий и страшный дар

Задыхаться в своей свободе.

Если только войдет в ангар -

Пристрелите его на входе.

Это капельки звезд дрожат

На сияющем небосводе.

Удержать

Не пытайся.

Сводит

Ожиданием каждый шаг.

Искореженную в бою,

Не машину - кусок металла,

Я оставлю тебе

И стало

Быть

Для полета возьму твою -

Пусть как...

Память.

Ее допью

До последней горчащей ноты.

Недоступны мои частоты.

Пусто место мое в строю.

Что рождает в тебе Судью,

Дышит в спину моей Свободе,

Смотрит твердо в ее глаза?

Ожидание, боль, азарт?

Он пристрелит меня на входе,

Если я поверну назад.

***

А за окошком – небесный чердак,

Рыжая кошка под вытертым кленом.

Низкие звезды – размером с кулак –

В узкие окна мерцают зеленым.

Не открывать на настойчивый стук,

Долго курить над недопитым чаем.

Птицы опять улетели на юг –

Это по ним я, наверно, скучаю.

***

И револьвер в руке нелегкою поклажей,

А пальцы все-таки становятся грубей.

И каждый миг ты ждешь – сейчас войдет и скажет:

«Убей, охотник. Я искал тебя – убей.»

Он на порог, сверкая огненною шкурой,

Приляжет, и засмотрится в глаза.

У вестника из сказочного Гурра

Седые пряди в рыжих волосах…

Снежинки сквозь незапертые двери

Ворвались. И стекло в окне дрожит.

«… а жизнь – всего лишь новые потери.

Убей – и ты поймешь, что значит жить…»

Навечно предназначены друг другу –

Охотник-жертва и преследователь-зверь.

«Иди сюда, не бойся. Протяни мне руку.

Стреляй в упор. Всегда. Не веришь мне? Не верь.»

…И, вспоминая, обреченно хмурить брови,

Сгонять ладонью снежных бабочек с картин.

Но постепенно привыкаешь даже к крови.

Лишь только чаще начинаешь пить один.

***

Похорони меня, как снег

Хоронит листья под собою.

Ведь между ними тоже связь,

И там страдающий – любим.

Как будто, я – не человек,

И не тебя зовут Судьбою,

Приди как снег. И, наклоняясь,