Телохранитель

На следующий день после пресловутого брифинга он сидел у себя в кабинете в посольстве. Парсонс уехал еще прошлой ночью; перед этим позвонил и, отдавая дань субординации, сухо поставил его в известность, что уезжает, потому что, по его выражению, «сделать тут больше ничего не может».

Было ясно, что вот-вот, если не сегодня, то завтра, последует звонок из госдепа; скорее всего, ему предложат подать в отставку. Что ж, пускай! Свой выбор он сделал еще несколько дней назад.

В посольстве все шло как обычно, если среди сотрудников и ходили какие-то слухи о его предстоящей отставке, внешне это пока не ощущалось. Секретарша сообщила по селектору:

— Спецагент Коул из ФБР на линии.

— Давайте, — сказал Рамсфорд и взял трубку.

— Здравствуйте, господин посол, — раздалось оттуда.

— Здравствуйте, мистер Коул.

— Господин посол, вы не могли бы подъехать к нам в отделение?

Рамсфорд несколько удивился: если Коулу что-то от него нужно, то по неписаным правилам он должен приехать в посольство, а не приглашать посла к себе. Тем не менее спросил:

— Когда?

— Чем раньше, тем лучше. — Чуть помедлив, фэбээровец добавил: — Господин посол, я бы не настаивал, но дело не терпит отлагательства.

Через час Рамсфорд, не столько встревоженный, сколько заинтригованный, был уже в кабинете Коула. После коротких формальных приветствий тот сразу перешел к делу:

— Господин посол, в этом помещении нет записывающей аппаратуры, и все, о чем мы будем говорить, останется сугубо конфиденциальным.

Рамсфорд, еще более заинтригованный, кивнул. Фэбээровец протянул ему два скрепленных скрепкой листочка бумаги.

— Вот, прочтите.

Это был отчет из криминалистической лаборатории ФБР. В первых строчках сообщалось, что «образец волокна «А» совпадает с образцом «К2-14», степень совпадения — 98 процентов». Дальше шли какие-то малопонятные формулы и диаграммы. Рамсфорд не стал вчитываться, а вопросительно поднял глаза на Коула.

— После похищения вашей дочери, — сказал тот, — я распорядился обыскать жилища всех сотрудников посольства, которые потенциально могли подложить письмо с угрозами в вашу почту.

— Без ордера, не поставив меня в известность? — удивленно перебил посол.

— Да. В суде как улика результаты обыска фигурировать, конечно, не могли бы, но нам нужно были хоть какие-то зацепки для расследования. В тот момент речь шла о жизни вашей дочери и был дорог каждый час. Обыск производился тайно, никто из ваших сотрудников ничего не заметил; мы искали совершенно определенную вещь.

— Какую?

— Какое-либо изделие из козьей шерсти коричневого цвета.

Рамсфорд вопросительно смотрел на фэбээровца, ожидая продолжения.

— В одном из присланных вам писем, на клеевом слое под клапаном, были обнаружены несколько тонких, почти невидимых глазу волокон. Экспертиза установила, что это козья шерсть, окрашенная в коричневый цвет красителем из коры грецкого ореха.

— И вы… — Рамсфорд чуть помедлил, — вы хотите сказать, что нашли у одного из работников посольства нечто, сделанное из такой шерсти?

— Да. У одной из сотрудниц была обнаружена шаль, волокна которой, как показала экспертиза, совпадают с найденными в письме. Точнее, во время обыска у четырех сотрудников были найдены на первый взгляд подходящие изделия. Мы собирались на следующий день аккуратненько допросить этих людей, но к утру поступило сообщение, что ваша дочь спасена. Тем не менее я отправил образцы волокон всех четырех изделий в нашу лабораторию в Куантико. Ответ пришел только вчера.

— И?..

— Сегодня с утра мы вызвали эту женщину сюда, под предлогом «уточнения некоторых деталей». Поначалу она все отрицала, но когда узнала о найденных в письме волокнах и о том, что мы намерены просить ордер на обыск ее квартиры, то… — Коул запнулся. — Думаю, нам не придется долго доказывать в суде, что автор писем — именно она. Вот, — раскрыл стоявший на столе ноутбук, набрал какие-то цифры и повернул экраном к Рамсфорду, — это отрывок из видеозаписи ее допроса.

Оцепенев, не веря собственным глазам, посол уставился на появившееся на экране лицо женщины.

— Он любит меня, понимаете, любит! Он ни разу мне об этом не сказал, но я же вижу! — с надрывом повторяла Лорна Купер; волосы были нелепо растрепаны, широко распахнутые глаза сияли фанатичным блеском. — Это все из-за его дочери… я готова была стать ей второй матерью, но она с первого взгляда меня возненавидела и дерзила мне при каждом удобном случае. А Джефф… он из-за нее даже боялся на меня лишний раз взглянуть. Но я же вижу, что он меня любит, любит и мучается. А эта… мелкая эгоистка хочет, чтобы он безраздельно принадлежал ей!

В голосе ее послышалось рыдание, она трагически заломила руки перед грудью — и вдруг резким нервным жестом вцепилась скрюченными пальцами в собственные волосы, вздыбив их и еще больше растрепав.

— Миссис Купер, успокойтесь, пожалуйста. Вот, выпейте воды, — сказал незнакомый женский голос. Чья-то рука появилась в кадре и поставила на стол стакан с водой.

— Да, спасибо. — Лорна взяла стакан, сделала пару глотков. — Так о чем я?..

— Вы начали рассказывать о том, с какой целью вы посылали мистеру Рамсфорду письма с требованием выкупа за его дочь, — напомнила невидимая в кадре женщина.

— Да, да, — кивнула миссис Купер. — Если бы не она, мы могли бы быть счастливы — понимаете? А так Джефф разрывался между нами и мучался, не решался поставить эту дерзкую девчонку на место, лишь порой смотрел на меня так, будто умолял: «Ну сделай же что-нибудь!» И я подумала: если ей будет грозить опасность, у него будет повод отправить ее в Штаты, а там она уже не сможет нам помешать! Вы ведь понимаете меня, правда?

— То есть вы хотите сказать, что, отправляя письма с угрозами и требованием выкупа, вы не имели на самом деле намерения похитить мисс Рамсфорд?

— Да нет же, конечно, нет! Никто не собирался ее похищать, у меня даже в мыслях этого не было! Я только хотела, чтобы Джефф отправил ее в Штаты, чтобы она не стояла у нас на пути! Она мешала нам, мешала! Я же видела, что он меня любит! Он так смотрел на меня порой, словно говорил: «Помоги, сделай что-нибудь!» И я послала письмо… потом другое, третье… ну почему он ее не отправил в Штаты, почему?! А она чем дальше, тем хуже мне дерзила и всячески пыталась меня выжить из его дома. Я пыталась с ней поговорить, приструнить — у нее ведь связь с этим ее так называемым братом, вы знаете?! Я пыталась… но Джефф, как всегда, принял ее сторону…

— Я думаю, достаточно, — Коул протянул руку и нажал на кнопку — подвизгивающий истеричными нотками голос смолк на полуслове.

Рамсфорд еще несколько секунд по инерции смотрел на погасший экран, пока слова фэбээровца не заставили его поднять глаза:

— Допрос длился два с лишним часа, и мисс Купер повторяла фактически одно и то же: у нее не было намерения похитить вашу дочь, она хотела лишь дать вам повод отправить ее в Штаты; вы ее безумно любите, но из-за дочери не решаетесь, так сказать, выразить ей свои чувства.

— Да не было никаких чувств! — возмутился Рамсфорд. — Я всего лишь был с ней любезен, не более того!

— Закончилось все это истерикой — криком, безостановочными рыданиями, попыткой расцарапать самой себе ногтями лицо, — продолжал Коул. — Пришлось вколоть ей успокоительное. Сейчас она находится в частной клинике, владелец которой умеет держать язык за зубами. Нам пришлось действовать в обстановке строжайшей секретности, итальянская полиция ничего не знает.

— Желательно, чтобы так оно и оставалось.

— Да, я понимаю, — кивнул Коул; добавил задумчиво: — Думаю, что о предъявлении ей уголовного обвинения речи не идет, тут случай скорее медицинский.

— Вот и все, — закончил Рамсфорд свой рассказ. — Через несколько дней ее отправили в Штаты; сейчас она в Нью-Джерси, в санатории для нервнобольных. Обвинение ей предъявлять не будут — госдеп предпочел всю эту историю замолчать и замять, тем более что выяснилось, что в административном бюро кто-то допустил промашку: недостаточно хорошо ее проверил. Оказывается, в свое время она уже лечилась в психиатрической клинике, но умолчала об этом. Теперь ее адвокат намерен подать иск против госдепартамента — требует компенсацию, утверждает, будто я ее спровоцировал, держал в постоянном нервном напряжении и этим вызвал рецидив болезни. — Вздохнул: — Ну а я… я в тот же день, не дожидаясь, пока меня об этом попросят, написал заявление об отставке.