Солоневич

Солоневичи прибыли сюда как агенты ГПУ для разложения белой эмиграции, но, увлёкшись антибольшевистской работой, изменили ГПУ и начали вести действительную антибольшевистскую работу. Таким образом — адская машина — это месть со стороны большевиков. Эту версию поддерживают генералы Добровольский и его группа (Петриченко, Щепанские, Бастамовы, Батуев и другие).

Адская машина — это дело рук русских фашистов, считающих братьев Солоневич агентами ГПУ, разлагающими движение белой эмиграции. Эта версия имеет здесь мало сторонников.

Солоневичи были и до сих пор являются агентами ГПУ. А так как в последнее время они пользуются меньшим доверием, ГПУ решило поднять их авторитет среди эмиграции путем взрыва, сделав их „мучениками большевистской мести“. Сторонники её рассуждают так: решили пожертвовать Тамарой, которая вовсе не является женой Солоневича. Отсутствие Солоневича с сыном в комнате во время взрыва — не случайное дело, а специально рассчитанное.

Сторонники этой версии подкрепляют свои доводы ещё и тем, что у Ивана Солоневича не чувствуется серьёзных переживаний в связи со смертью Тамары. Наоборот, он артистически бравирует этим делом, стараясь нажить капитал. Кроме того, некоторые удивлены молчанием со стороны Бориса Солоневича, проживающего в Бельгии. Эта версия также имеет мало сторонников».

Резидентура в Гельсингфорсе считала, что «неудавшийся взрыв адской машины в квартире Солоневичей внёс ещё большую путаницу в оценку деятельности семьи Солоневичей». Клесмет завизировал сообщение 8 февраля 1938 года без каких-либо пометок. Операция-то, по большому счёту, провалилась. Иван Солоневич остался жив…

На Лубянке о проведённой в Софии «специальной операции» знал ограниченный круг сотрудников: руководство и прямые исполнители. На текущие запросы в 7-й отдел ГУГБ по факту покушения составлялись предельно «нейтральные» ответы такого характера:

«Помощнику начальника 3 отдела ГУГБ НКВД майору госбезопасности тов. Чопяк:

На Ваш № от 9.03.38

По имеющимся у нас данным, 3-го февраля с. г. в 11 часов 30 минут на квартире Ивана Солоневича произошёл сильный взрыв. Убита Тамара Солоневич и его секретарь — Михайлов, Юрий Солоневич контужен. Иван Солоневич, находившийся во время взрыва в другой комнате, не пострадал. Произведённым болгарской полицией следствием причина взрыва не установлена.

Зам. начальника 7-го отдела майор Шпигельглас.

Начальник VI сектора Клесмет».

Как справедливо замечает И. П. Воронин, «главным образом бомба в редакции „Голоса России“ ударила по оставшимся в СССР родственникам Солоневича». Вскоре после взрыва в Софии в Красноярском крае были вновь арестованы и приговорены к расстрелу ссыльнопоселенцы Лукьян Михайлович и Евгений Солоневичи. В мае 1938 года приговор был приведён в исполнение. Такая же участь ожидала и жену Бориса Ирину — её расстреляли в сентябре 1938 года[136].

Известный в эмиграции генерал Михаил Фёдорович Скородумов, будущий создатель первого Русского корпуса в годы Второй мировой войны, после взрыва в редакции «Голоса России» опубликовал в газете «Партизан» (орган «Народного ополчения») письмо, пронизанное чувством недоверия к Ивану Солоневичу:

«Лично я никому из приехавших от большевиков до их тщательной проверки не верю и не считаю их своими. Кто может доказать, что Солоневич в продолжение 20 лет не служил большевикам не за страх, а за совесть? Кто может доказать, что он бежал из Совдепии, а не командирован с особым секретным назначением за границу? Кто может доказать, что Солоневич родился в сорочке и что из одиннадцати миллионов заключённых на Соловках только он оказался сверхсчастливчиком и бежал, да ещё с целой семьёй? Кто может доказать, что Солоневич наш, а не их, и наконец, кто может доказать, что Солоневичам бросили бомбу большевики? А что, если в 1941 году откроется, что никакой бомбы большевики Солоневичам не присылали?.. Может быть, отвлекли внимание толпы травлей большевиков из редакции, — в подвале их же редакции выполняли возложенную на них секретную задачу? И что принесённая из подвала в редакцию бомба — не вовремя взорвалась?.. Кто может доказать, что такой случай невозможен?.. Кто может доказать, что в редакции распаковывали, а не запаковывали эту бомбу? Кто может доказать, что это не Божий перст возмездия?»

Письмо Скородумова вызвало немедленную реакцию полковника П. Д. Михайлова, отца Николая, погибшего секретаря редакции «Голоса России»:

«Прежде чем писать о ком-нибудь и что-нибудь, надо подумать и знать, про кого и что пишете. Вы позволили себе написать следующее в статье „Бомба Солоневичей“: „Кто может доказать, что в редакции распаковывали, а не запаковывали эту бомбу?“ Но вы не знаете, что пакет с бомбой распаковывали, а не „запаковывали“, как вы мерзко и преступно высказали предположение. Мой сын, мой единственный, любимый сын, воспитанный мной в беспредельной и неподкупной любви к России, любивший Её со всем пылом юношеской натуры, — не чета вам всем, погрязшим в суетностях властолюбия… Вы дерзнули оскорбить память того, кто всей душой был предан России и, не зная Её, любил во много раз сильнее и бескорыстнее, чем многие из вас, мнящие себя вождями и вершителями судеб возрождающейся Родины»[137].

Генерал Добровольский подвёл «итоги» взрыва бомбы в Софии, связав его с внешне- и внутриполитической ситуацией в Совдепии:

«Мне кажется, что приближаются решительные сроки. Сталин явно потерял голову… Ещё хуже для большевиков — последний процесс в Москве (Бухарин, Рыков, Крестинский и др.). Чего стоит обвинение Бухарина в желании уничтожить Ленина, Сталина и Свердлова за Брестский мир? Ведь после этого Бухарин был официальным идеологом партии, по его „Азбуке коммунизма“ обучали… Рыков в течение 10 лет был главой Совнаркома, т. е. премьер-министром.

Сейчас их и других министров и посланников обвинительный акт рисует как изменников, агентов немцев и одновременно англичан… Разве это не настоящее безумие и сумасшедший дом? Из этого дома бегут полпреды, улетают лётчики, от этого дома шарахается в сторону Европа, сговариваясь между собой. Для нас, для России всё это может закончиться грандиозной катастрофой, если внутри или вне её не найдутся силы, способные предотвратить этот распад… ГПУ решило перейти в наступление, и результаты Вам известны. Похищением генерала Миллера в связи со Скоблиным скомпрометировали РОВС. Натравили РОВС и НТСНП друг на друга. Следующий эпизод — бомба в редакции Солоневичей. Тут двойной и ловкий удар.

Солоневичи за что-то уничтожаются… Взятая ими политическая линия укрепляется. РОВС и НТСНП посрамлены, а Солоневичи возвеличены. Теперь это герои, и правильность их штабс-капитанской программы и тактики подкреплена большой бомбой. Мог погибнуть Иван, но тут дело не так в „вожде“ (какие они там „вожди“, вы знаете), а в этом вредном для нас и полезном для врага движении вспять, к прошлому, с претензией на власть, против чего так правильно протестовал генерал Деникин в своём выступлении: „Не править идём, а служить России“. За это Иван Солоневич облаял его в „Голосе России“, внушая штабс-капитанам, что именно они идут править…

Нет, ГПУ — положительно талантливо — и ведёт свою работу на „ять“. Ведь подумайте только, какой теперь прилив чувств к Солоневичам… „Вождь“ [Иван] к тому же уцелел, да в резерве ещё остался „доктор Боб“. Тамару Владимировну Солоневич мне очень жаль: она была симпатичнее их всех…

В № 86 редакция заявила, что после разгрома осталась без средств, в чём мать родила. О 70 тысяч франков, найденных после взрыва, ни слова, и все об этом сразу забыли. Там же довольно хитро проводится мысль: мы взорваны не за книги, а за газеты (поддерживай!). И замечателен финал: „Нас подозревали, не агенты ли, и правильно делали, но вот теперь после бомбы ясно, кто мы“»[138].

136

Воронин И. П. Гражданин Империи: Очерк жизни и творчества Ивана Лукьяновича Солоневича. М., 2013. С. 330.

137

Голос России. 1938. 26 июля.

138

С. Добровольский — С. Петриченко (от 8 марта 1938 года). С содержанием письма ознакомились Ежов, Фриновский, Минаев.