Солоневич

В программной статье Солоневич писал:

«В эмиграции есть масса людей, которым до смерти надоело партийное сквернословие, но которые любят Россию живой любовью, не ставят никакой партии выше родины и никаких вождей в гении не зачисляют. К ним-то и будет обращаться газета. Она не собирается организовывать никаких новых партий. Её издатели не собираются лезть ни в какие вожди. Единственная цель газеты — это хоть как-нибудь сгладить ненужные и часто бессмысленные раздоры в национальном лагере эмиграции. Именно в национальном. Те люди и те течения, которые активно делали революцию и которые до сего времени не нашли вне себя повода, а внутри себя мужества в этом честно раскаяться, — нам не по пути и разговаривать с ними не о чем».

Что имел в виду Солоневич под тезисом о «национальном лагере»? «Чистокровных» русских? Отнюдь нет. По его мнению, «еврей доктор Пасманик, который сразу пошёл к Добровольческой армии, является единомышленником. П. Н. Милюков, человек безукоризненно русский, в патриотизме которого сомневаться было бы просто нелепостью, — не „национальный лагерь“. И не потому, что в своё время он бросил свою знаменитую фразу „глупость или измена“, а только потому, что он ни в этой глупости, ни в этой (конечно, невольной) измене не нашёл времени покаяться».

Выход новой русской газеты в Софии, как считал Солоневич, обеспечил ей заметное преимущество перед другими изданиями Русского Зарубежья: «Здесь, оценивая международные перспективы России и международные опасности, грозящие нашей стране, мы можем допустить роскошь полной независимости. Рижская „Сегодня“ принуждена восхвалять Ульманиса, варшавский „Меч“ — наследников Пилсудского, берлинское „Новое слово“ — Гитлера… На чьём возу едешь, тому и песенку пой. Мы же стараемся петь только русскую песенку и только для России».

Независимый, подчёркнуто авторитарный характер первых номеров газеты пришёлся по нраву рядовым читателям, хотя «эмигрантские вожди» восприняли появление «Голоса России» с заметным недоверием. Солоневич явно не собирался делать «ручную, почтительную и елейную» газету. Наличие «Трибуны читателя» — прямого канала связи читающей публики с газетой — придало ей ещё больше популярности. Конечно, появилась и критика новой газеты. Солоневич, с его борцовско-боксёрским опытом, умел «держать удар» враждебной критики, «играющей не по правилам и бьющей ниже пояса». Он писал: «Мы достаточно сильны нашей правдой, чтобы смотреть в глаза всякой критике». Он страстно полемизировал со своими оппонентами, не задумываясь «предавал гласности» самые недружественные письма, в том числе с грубыми личными нападками. Из подобных поединков Солоневич выходил с честью, полемического мастерства ему было не занимать.

Чтобы привлечь подписчиков, Иван использовал различные методы, в том числе бесплатное распространение: «Если Вы ещё не читали „Голоса России“ — выпишите открыткой пробный номер. Это Вам ничего не будет стоить и ни к чему не обязывает. Чрезвычайно маловероятно, чтобы после первого номера Вы от этой газеты отказались. Ещё одно замечание: „Голос России“ — газета правая и, безусловно, „контрреволюционная“. Людям, обладающим революционными симпатиями, выписывать её не стоит».

В рекламных вкладышах Солоневич настойчиво просвещал эмигрантов о направленности и задачах своего издания: «„Голос России“ — газета несколько необычного для эмиграции типа. Она говорит только о России и больше решительно ни о чём. Она исходит из того предположения, что сотням тысяч, а может быть, и миллионам рассеянных по белу свету русских „штабс-капитанов“[99] придётся дернуться на свою родину и снова взвалить на свои плечи очень тяжёлую роль культурного отбора русского народа. Поэтому нашим „штабс-капитанам и штабс-капитаншам“ необходимо с возможной точностью знать всё то, что произошло и происходит за кровавым советским рубежом. „Голос России“ стоит на точке зрения абсолютной непримиримости к большевизму. Он не связан ни с какой из существующих в зарубежье организаций и партий. Это даёт возможность говорить правду так, как понимаем её мы, так недавно ещё бывшими подсоветскими».

Иван обещал Фоссу, что будет советоваться с РОВСом в отношении содержания и курса газеты, и обещания не выполнил. Солоневичи делали всю работу по газете «в своём кругу», не позволяя каких-либо подсказок и рекомендаций со стороны о том, как вести газету, какие темы поднимать и какие игнорировать. Первое время газета ориентировалась на эмигрантского читателя вообще, затем постепенно нацелилась на «штабс-капитанов», «рядовую эмигрантскую массу».

Главного адресата среди потенциальных читателей газеты впервые, по утверждению Ивана Солоневича, назвал Юрий. Во время очередной семейной дискуссии он, в пылу полемики, заявил, что есть «масса людей, сидящих по углам», людей, которым до смерти надоела постоянная межпартийная перебранка, претензии политических лидеров на титул вождя и прочие эмигрантские конфликты и «бури в стакане воды». К ним-то, к этим людям, на которых активные политики перестали обращать внимание, и нужно обращаться.

Ориентация «Голоса России» именно на эту аудиторию нравилась далеко не всем. На заре существования газеты эмигрантский авторитет профессор П. Б. Струве пришёл к мнению, что Солоневичи слишком заняты саморекламой среди рядовой массы Русского Зарубежья, «много врут», «выпячивают себя», и потому «ответственная» эмиграция может больше не заниматься братьями. Они сами сумеют выжить в любых обстоятельствах.

За первые месяцы существования авторитет газеты укрепился, вырос и тираж её — с двух до десяти тысяч экземпляров. Иван Солоневич ревниво оберегал «суверенность и независимость» своего детища. Так, на предложение К. В. Родзаевского[100], вождя Всероссийской фашистской партии (ВФП), действовавшей в основном в эмигрантских кругах в Маньчжурии о создании «единого фронта» русских газет за рубежом, Иван ответил мягким, но однозначным отказом: «Мы среди эмигрантской печати занимаем несколько особое положение: мы не связаны ни с какой организацией, и газета по существу носит характер „дневника писателя“»[101]. Здесь любопытна «жанровая» характеристика «Голоса России». В какой-то мере это отсылка к «дневнику писателя», который регулярно вёл в газете-журнале «Гражданин» Ф. М. Достоевский, отзываясь на острые проблемы современной ему жизни.

Отрицательный ответ Родзаевскому Солоневич дал и по другой причине. Из публикаций в эмигрантской печати он уже знал, чем завершились усилия Родзаевского по объединению русских фашистских организаций за рубежом. Он выдвинул эту идею в конце 1933 года и был поддержан А. А. Вонсяцким, русским эмигрантом «с американским паспортом», который возглавлял Всероссийскую фашистскую организацию в США. Они встретились в конце февраля — начале марта 1934 года в Японии и пришли к соглашению о создании объединённой фашистской партии со штаб-квартирой в Харбине. Были распределены руководящие посты: Вонсяцкий — председатель, Родзаевский — генеральный секретарь ЦИКа партии.

В апреле на очередном съезде было торжественно объявлено о создании Всероссийской фашистской партии. Однако идиллия «совместной борьбы» продолжалась только до конца года. Камнем преткновения стало «чрезмерное юдофобство» Родзаевского и его соратников. Для Вонсяцкого акцентирование этого вопроса в условиях Соединённых Штатов не сулило ничего хорошего: проблем с властями и конфликтов с влиятельной еврейской колонией он не хотел. Родзаевский, игнорируя точку зрения Вонсяцкого, продолжал давить на него, требуя боевитости в реализации программы ВФП. В итоге Вонсяцкий пришёл к мнению, что Родзаевский сознательно раздувает еврейский вопрос, чтобы поставить его в невыгодное положение и тем самым укрепить своё лидерство в партии. В декабре 1934 года отношения между ними были полностью и окончательно прерваны.

99

В данном случае «штабс-капитаны» — младшие армейские командиры и приравненная к ним часть гражданской эмиграции.

100

Константин Владимирович Родзаевский (1907–1946) — генеральный секретарь Всероссийской фашистской партии, в создании которой (1931) принимал прямое участие. Партия претендовала на роль ведущей политической силы Русского Зарубежья. Программа действий включала установление в России фашистской диктатуры. Активисты ВФП пытались проводить террористическую работу в СССР, но серьёзного характера она не носила. Нередко за успешные акции «саботажа и диверсий» выдавались аварии и иные происшествия на промышленных предприятиях, железных дорогах и других объектах в СССР.

101

И. Солоневич — К. Родзаевскому (от 10 октября 1937 года).