Тьма

   - Ну что, совсем я тебя замучил, мальчик мой? Хочешь отдохнуть?

   Ошеломлённый Сергей только кивнул, не в силах произнести ни слова.

   - Тогда спи. На сегодня это всё.

   Сергей потрясённо выдавил:

   - Но... Ты не кончил...

   Насмешливо поднятая бровь заставила его опомниться.

   - Хочешь помочь мне в этом? Да не вздрагивай так, я не трону тебя сегодня больше.

   Сергей почувствовал, как разжались объятия сетха, и, мысленно застонав, попытался сползти с кровати, отчётливо понимая, что до подземелий добраться не сможет, упадёт где-нибудь по дороге. Но сегодняшние неожиданности на этом не закончились. Сетх перехватил его за талию, грозно рыкнув:

   - И куда это ты собрался, позволь спросить? На четвереньках в подземелья поползёшь? Нет уж, будешь спать здесь!

   Сергей в ужасе уставился в лицо Господина. Он что, сошёл с ума?! Такое поведение было настолько нехарактерным для безжалостного Оборотня, что от потрясения землянин почти вышел из ступора, в который загнал себя, пытаясь избежать мучений.

   Выражение лица сетха смягчилось.

   - Да не бойся так, до утра ты в полной безопасности. А может и дольше, посмотрим. Иди сюда, ложись рядом. Вот и умница. А теперь спи.

   Дыхание лежащего рядом с ним сетха очень быстро стало ровным и глубоким. Сергей по-прежнему лежал на постели без сна, пытаясь осмыслить всё произошедшее несколько минут назад. Сетх пощадил его, не стал терзать дальше. Более того, сетх оставил его на ночь в своей постели. Насколько было известно Сергею, такого раньше не случалось ни с одним из любовников Оборотня. Что всё это значит? В голове вспыхивали и гасли предположения и объяснения такому странному поведению Господина, но не одно из них не показалось Сергею достаточно правдоподобным.

   Человек отлично помнил, как ломал его сетх. Помнил и вздрагивал от нежеланной яркости воспоминаний. Повод, выбранный сетхом, был странным. Странным, разумеется, на взгляд человека. Сетх запретил ему кричать от боли, запретил даже стонать. Но то, что Оборотень делал с ним - даже просто прикосновения его обнажённой кожи! - было так мучительно - за исключением пьянящих поцелуев, пожалуй - что Сергей и думать забыл следовать запрету. А после того, как сетх наигрался с его телом вдоволь, ему было с усмешкой объявлено: "На первый раз прощаю, мальчик. Закричишь ещё хоть раз - пеняй на себя". Сергей не придал словам Оборотня значения. Как оказалось - напрасно. Следующей ночью он в этом убедился.

   Первый же стон боли оборвала хлёсткая пощёчина. Сергей заглянул в холодные глаза сетха, и впервые осознал, что всё предшествующее было цветочками. Знакомиться с ягодками желания не было. Какое-то время он старательно давил стоны, но всему есть предел. Контроль над собой он утратил довольно быстро. Услышав его крик, сетх усмехнулся, как показалось Сергею, довольно. И вдавил ноготь в болевую точку на теле человека, отчего тот забился в агонии, не в состоянии вдохнуть воздух для нового крика. И отнял руку, лишь увидев, как наливается синевой побледневшее лицо. Отдышавшись, Сергей поднял голову. Оборотень внимательно рассматривал его, приподнявшись на локте. Увидев взгляд человека, усмехнулся. И сказал:

   - Ну что, мальчик мой, хочешь ещё покричать? Я могу дать тебе такую возможность. Не в моей постели, конечно. В камере пыток.

   Сергей судорожно втянул в себя воздух. И с трудом выдавил:

   - Прости, Господин. Я не сдержался.

   В глазах Оборотня полыхнул гнев.

   - Сладкий мой, что такого я сделал с тобой, что ты не сдержался? Может, дать тебе повод не сдерживаться? Ещё один звук, и я это сделаю!

   И, вцепившись в плечо сильными пальцами, резко дёрнул на себя.

   Конечно, он не смог удержать криков. Да и как удержать, если разозлённый Оборотень намеренно старается причинить боль посильнее. И сетх выполнил свою угрозу. Сергея передёрнуло. Воспоминания о времени пребывания в камере пыток - те моменты, когда он был в сознании - накрепко впечатались в память, сохранились настолько яркими, словно были вытравлены жгучей кислотой в темноте под его закрытыми веками. Он старательно гнал их от себя, но ночами изгнанные воспоминания возвращались жуткими кошмарами. А в подсознании накрепко засел безмерный ужас перед гневом в глазах сетха. И ещё одно воспоминание тревожило его ночами. Тихий умоляющий голос:

   - Господин, ты ведь сломал его ещё два дня назад, ты сам говорил это. Позволь мне залечить его раны. Он может умереть...

   И холодный голос, от звука которого по спине бежал озноб:

   - Заткнись, Дхель! Не твоё это дело. О себе беспокойся!

   И, спустя вечность - тот же голос, тихо, чуть слышно:

   - Он не умрёт. Я не допущу этого, Дхель, поверь мне...

   Когда он пришёл в сознание на своей постели, в первый момент испытал лишь облегчение. Потом пришёл страх. Нет никакой возможности предотвратить повторение подобного. Сетх вновь может повторить всё, что уже сделал с ним, почему бы и нет. Если захочет - и повода искать не станет. Мысль о самоубийстве даже не пришла ему в голову. Вместо этого там докучливыми насекомыми назойливо роились мысли о том, что ему придётся привыкнуть к боли.

   Он оказался прав, хотя рад бы был ошибиться. Редкая ночь проходила без вызова к сетху. Он почти привык к боли, смирился с ней, насильно загоняя себя в состояние, близкое к полной прострации. Если боль бывала совсем уж невыносимой, плакал, тихо всхлипывая. Сетх временами забавлялся, стараясь выдернуть человека из этого ступора, что почти всегда ему удавалось. Достаточно было только поцеловать, и глупый человечек сам обнимал его, с готовностью подаваясь навстречу, раскрываясь до конца, не утаивая ни единого движения души.

   О служебных обязанностях он почти забыл. Не до них было. Дни проходили в вязком тумане и попытках оклематься до следующей ночи. Одно утешало - прикосновения сетха перестали быть тяжёлым испытанием для него. Сам по себе физический контакт не был уже мучением. Теперь Оборотню приходилось прилагать усилия, чтобы причинить ему боль. И когда сетх вдруг давал ему нежданную передышку, Сергей бывал безмерно счастлив. До служебных ли тут обязанностей?

   Впрочем, обрадованные офицеры, которых сетх почти забросил, безропотно выполняли и его работу, честно поделив её на всех. Чуть ли не на цыпочках вокруг него ходили. Сергей понимал причину такой чуткости и нерадостно посмеивался временами. Жертвенный агнец, вот кто он для них. Впрочем, очень скоро и это становилось ему безразлично. Сетх вновь призывал его к себе, и кошмар начинался сначала. И Сергей уже не мог видеть ничего вокруг, он смотрел на Оборотня, словно на чёрное солнце, и, словно ослеплённый гибельными лучами, мог видеть и воспринимать только своего Господина.

   Сергей чуть слышно вздохнул и заёрзал, поудобнее устраиваясь в одеялах. Чего он точно не ожидал, так это того, что сетх властным собственническим жестом прижмёт его спиной к своей груди. Тёплые губы коснулись его загривка, и горячее, обжигающее дыхание опалило чувствительную кожу. Сергей замер, затаив дыхание, пытаясь совладать с бешеным сердцебиением. Если сейчас всё продолжится... Но сетх только сонно вздохнул и, не разжимая объятий, вновь крепко уснул.

   Человек тихо лежал, проклиная себя. Ну какого чёрта ему понадобилось шевелиться? Хорошо хоть, не разбудил! Это же хищник, и добычу он способен ловить даже в полудрёме. А вздумай Сергей сопротивляться, убьёт спросонья и снова безмятежно заснёт, и не заметив, что погасил огонёк чьей-то жизни. Да и проснувшись утром, вряд ли будет сожалеть о содеянном. Сергей сделал медленный вдох. Интересно, удастся ли ему расслабиться достаточно для того, чтобы уснуть, или он обречён всю ночь в страхе ждать, когда же у Оборотня сработают инстинкты убийцы? К чёрту, лучше умереть во сне, чем так мучиться! Сергей постарался расслабиться и сам не заметил, как заснул.