Страница 4 из 141
Это воспоминание уступило место другому, более свежему. В голове стали крутиться обрывки последнего разговора с Ольгой.
- А он точно нежить, сто процентов, - уверяла её Ольга. – Я точно тебе говорю. Я видела его. Слушала его песни. Чистый Зов. Музыка – это древнее и сильное оружие. Она может быть Зовом. Она может вести за собой, она может оживлять, но она может и убивать. Это древнее искусство, а высшие существа обычно знают толк в красивом и изящном оружии. Просто многие, особенно вампиры, сейчас так слабы, что не могут овладеть этим древним искусством. Так, соискатели в мире магии. Пустышки.
Ольга смотрела на неё внимательно, и от её взгляда Нике становилось как-то не по себе. Ольга Котова была высокой худой брюнеткой. Чаще всего Ольга носила брюки, или же длинные юбки. Но что бы Ольга ни надевала, её стиль можно было назвать «готичным». Ника и сама раньше так одевалась. Ольга часто бывала мрачной и загадочной. Чем-то она напоминала Фадеевой Макса. Чем? Холодностью и странным взглядом. Или каким-то, почти неуловимым, проблеском зла?
- Может быть, ты знаешь, я почти не верю во всё это. Магия? Есть ли она? Ольга, вот скажи, что такое магия? Все только о ней говорят, пишут длинные пространные книжки и что? Где она? Покажи? – требовала Ника, хотя сомневалась, что хочет что-то увидеть, так как, несмотря на все сомнения, какой-то частью бессознательного Фадеева верила Ольге.
- Ну, это как посмотреть на этот вопрос, - вздохнула подруга-вампирша. - Может быть, и есть. Всё зависит от того, как ты смотришь на этот мир. Может быть, и нет. И все мы просто чокнутые. Всё может быть. Когда я сама стала вампиром, я поняла, что магия – это просто.
Какое-то время Котова помолчала, словно собираясь с мыслями, чтобы объяснить как-то более понятно. Ника подумала, что её подруга, просто не знает, как ей ещё объяснить такие простые истины. То, что она слышала от Ольги, было ей давно знакомо, но почему-то Фадеева продолжала играть роль человека не только глубоко сомневающегося, но и ко всему прочему, не желающего иметь что-либо общее с любыми проявлениями мистического и непознаваемого. Наконец-то Ольга решилась продолжить.
- Понимаешь, Ника, магия - это другой способ видения этого мира. Или миров, как хочешь, - пожала плечами Ольга. – Понимаешь, магия она во всём, что нас окружает, она в нас, она в нашем мире, в искусстве и любых действиях. Особенно много магии в стихах и музыке. Я могу сказать, что любой талантливый музыкант, поэт или писатель, да и художник тоже, всегда в состоянии изменить реальный мир, переписать его, внести что-то своё и повлиять на события. Многие из творцов не задумываются о магии, они не маги, они обычные люди, хотя, конечно, попадаются разные, как например, твой Макс. Он - вампир, как и я.
Рассуждая подобным образом, Ольга как-то странно смотрела на Нику. В этот момент Ника почти верила в её слова. А что? Ольга всегда спокойна, так будто её не интересует обычная жизнь. Она не любит солнечный свет, но и не скрывается от него. Удивительно, но вопреки легендам о вампирах Ольга любила и вкусно поесть, и даже выпить. Когда же Ника спросила её об этом, то в ответ Ольга лишь хмыкнула и сообщила, что все фантазии, байки, легенды, мифы и прочее про вампиров (она никогда не говорила «упырей», тогда как Ника не могла называть нежить иначе) – это чушь, выдумки, частенько самих же вампиров, чтобы надежнее оказать влияние на слабеньких людишек. Но всё это, хотя и противоречило сказкам об упырях и их наклонностях, как-то гармонично сочеталось с ощущением небезопасности, которое возникало у Ники всякий раз, когда она общалась с Ольгой. Высокая, худая Ольга всегда выглядела бледнее, чем обычные люди. И ещё это ощущение – странного холода. Не телесного, а внутреннего. Такого же, как и у Макса. Хотя, как помнила Ника, может быть, Макс и отличался эмоциональной холодностью, но вот уж тело-то у него теплое. Ей нравилось находиться рядом с ним, но в то же самое время, почему-то одновременно с этим чувством покоя и удовольствия обычно накатывал жуткий страх и приступы дурноты.
- Может быть, может быть…- Мне, как психиатру, сложно. Ты же понимаешь. Для меня все эти темы – безумие. Сто процентов и немного ещё. Типичное сумасшествие. Классическое. Обычные бредовые идеи. Эндогенные и экзогенные психозы. Не больше. Как мне во всё это поверить? Вот ты говоришь, что я сталкер. Макс меня тоже частенько называл сталкером. Хотя какой я, к ангелам, сталкер? Я просто стараюсь не убиться раньше возможного срока. Ты же знаешь, что в магии я не смыслю, для меня это лес. А сама я в дерево во всех этих магических делах. Хорошее такое дерево друидов – дуб.
Ольга усмехнулась:
- Вот, вот. Ты, точно, — дерево в магическом лесу, только почему-то всё время отрицаешь это. Ладно, хочешь - верь, хочешь — нет. Твое дело, но я знаю, о чем я говорю. Может быть, и ошибаюсь, но лишь чуть-чуть.
Обрывки разговора, словно маленькие острые иглы, вонзались в сознание, и Ника сомневалась всё больше и больше. Ника иногда интересовалась магическими штуками. Она почитывала разные книжки, в том числе и столь любимого Максом Кастанеду. Иногда Нике думалось, что она знает об учении индейцев намного больше, чем Макс, но что он чаще практиковался, особенно с растениями силы, она не сомневалась. А практика - сильная вещь. Разговор этот она наполовину пропустила мимо ушей, отмахнувшись от идей Ольги, но информация была получена, и она ждала своего часа, чтобы в нужный момент, словно чёртик из коробочки, выскочить из глубин памяти на поверхность сознания. Ольга умело втягивала Нику в ритуальный круг безумия, и, несмотря на рационализм и страх перед неизвестным, Ника послушно приближалась к границе разумности.