Страница 17 из 141
Ника смотрела ему прямо в глаза. Она вспомнила простую мысль: «Никогда не сопротивляйся силе, так она причинит тебе ещё больше вреда. Если ты подчинишься, всегда есть шанс выскользнуть, остаться живым. Следуй потоку. Если твоя сила не будет замечена, ты всегда сможешь притвориться бессильным, а затем нанести сокрушительный удар. Надо быть мягче, как вода, не помешает быть легче, как воздух, хорошо быть легким и казаться незначительно мелким, как песок». Ника могла быть такой.
- Ты не сопротивляешься? – удивился он, ухмыляясь, и ослабил хватку.
Ещё несколько секунд, потом он отпустил её. Ника испытала прилив ужаса, но промолчала. Сейчас ей хотелось быть от него как можно дальше. Первое, что пришло ей в голову, было: «Господи! Он, и, правда, умалишённый. Куда я смотрела, зачем мне сумасшедший маньяк? Держаться от него подальше в будущем».
- Странная ты, - удивился Макс. - Честно слово, сумасшедшая. Или ты даже рада умереть от моей руки?
В глазах Макса было удивление, был странный оттенок страха перед её безграничной любовью и перед полным отсутствием страха. Если бы только он знал, насколько сильно она боится его. Но она решила сыграть привычную роль. Ника улыбнулась и сказала:
- Да. Я люблю тебя. И к чему мне жизнь без твоей любви?
До метро они шли молча. Её молчание было тяжелым от мыслей, ей так хотелось, чтобы этот день длился вечно и чтобы он никогда не начинался. Но разве это возможно? Нет, и это то, что нужно.
Когда они дошли до метро, Макс остановился. Стоя около Ники, Макс, смотря мимо неё, произнес:
- А ведь нам было здорово вместе. Помнишь?
- Да, помню.
- Иногда я думаю, а может быть, здорово было бы всё повторить? Как думаешь?
- Конечно, если ты захочешь, я буду ждать.
- Я знаю.
Он всегда знал.
Сколько ещё было таких встреч? Не так много, но каждая из них искривляла восприятие мира, изменяла ход событий и оставляла глубокий незаживающий след в памяти и сердце. Всё чаще Ника думала, что они с Максом движутся параллельными путями, да и всегда ими шли, а ведь они, как известно, не пересекаются, находясь в одной плоскости.
Как бы ни хотелось Нике, чтобы день длился вечно, он завершился. А на следующий день её ждала работа.
Субботняя смена была на редкость убойной. Отделение было свободно для приема пациентов, так как обычно к выходным многих выписывали вне зависимости от степени их выздоровления и готовности к лечению дома. А раз свободных мест много, то ничего не оставалось делать, как принимать новых пациентов, и их принимали. Принимали любых: резаных, колотых, пьяных, умирающих и симулянтов, экстренно-оперированных и плановых, женщин и мужчин, молодых и старых. Переводы в реанимацию, и возвращение на отделение, приём неоперабельных больных, для которых больница была последней иллюзорной надеждой, и отказы нуждающимся в помощи, потому что для них уже не было места. Это была обычная субботняя ночь в обычной городской больнице, принимающих всех, кого только могла доставить «Скорая помощь».
К полуночи бригада была вымотана, будто все отработали не половину, а по две с половиной смены, не выходя из больницы. Но это было только начало. Когда думаешь, что хуже уже не будет, то обычно бывает, и так, что даже представить было не возможно. Около часу ночи очередная «скорая» привезла молодую девушку с огнестрельным ранением сердца. Она была жива. Врачи были уверены, что операция вернет её в этот мир.
Ника стояла у окна, смотрела в темноту ночи. В больнице ночью тихо даже в самые напряженные сутки. Пустые коридоры, полные призраков и шорохов, тёмные повороты и тени искореженных веток деревьев, скользящие вдоль окон черной лестницы, внезапные неизвестные звуки, исчезающие быстрее, чем вы поймете, что это. А ещё было постоянное ощущение чьего-то присутствия, наверное, духов умерших. Зимой всегда было иначе, летние ночи светлее и не настолько тревожны. Зато зимой темнеет раньше, и можно вечерами, сидя на широком подоконнике, смотреть в окно на грузовики, проносящиеся в блеске габаритных огней по трассе, проходящей вблизи больницы. Они исчезают, они свободны. А ты сидишь и знаешь, что ближайшие двенадцать часов ты никуда не сможешь уйти. Так и этим вечером Ника смотрела в сероватое летнее небо, стоя у окна, времени сидеть на подоконнике на сей раз не было. Не так интересно, но и оставалось работать не так много - каких-то девять часов. Вечером она звонила Майку, и они договорились встретиться и прогуляться по центру. Когда тебе чуть больше двадцати лет, ты ещё можешь после тяжелых суток пойти гулять. Она обдумывала маршрут прогулки, полностью погрузившись в мысли, когда звонок телефона, разорвавший тишину отделения, вернул её в реальность. Ника бросилась к телефону, схватила трубку:
- Первая хирургия.
- Ника, это Юрий Иванович. У нас тут есть небольшая проблема. Нам надо в экстренном порядке получить кровь для идущей операции, требование я уже написал, и для огнестрела сердца нужна теплая первая группа, желательно положительная. И как выяснилось у нас не так много сегодня на смене в больнице тех, у кого первая положительная, и те, кто мог, те уже кровь сдали, но её все равно мало. У тебя какая группа крови?
- Первая. Вы хотите сказать, что мне надо сдать кровь и потом продолжать работать?