Черная месса

Джона Коннолли вполне устраивало это условие, ведомственная вариация клятвы верности, знакомой всякому, кто вырос на улицах Саути: «Никогда не отворачивайся от друзей и всегда держи данное слово». Но Саути это одно, а ФБР – другое. Хотя кураторы пользовались значительной свободой маневра и не мешали информаторам укреплять свои позиции в преступном мире, служебные инструкции требовали, чтобы федеральный агент уведомил министерство юстиции, если вдруг станет известно, что его осведомитель замешан в «несанкционированных» преступлениях, не имеющих отношения к сделке с ФБР, особенно в насильственных действиях. «Агент не должен ни при каких обстоятельствах пытаться скрыть правонарушение, совершенное одним из его информаторов» – это предписание считалось краеугольным принципом работы бюро. Узнав о преступлении, ФБР оказывалось перед выбором: сообщить о нем в другое правоохранное ведомство, что повлечет за собой расследование, или доложить в прокуратуру и совместно решить, возможно ли закрыть глаза на «внеплановое» преступное деяние, учитывая особую ценность информатора. В любом случае бюро приходилось действовать. Прежде всего оценить статус осведомителя, а затем приоткрыть плотную завесу таинственности, всегда окружавшую эту могучую неприступную крепость: вынести сор из избы.

Но правила хороши тогда, когда они исполняются. В Бостоне Пол Рико уже наглядно показал, как вертеть законом по своей прихоти или попросту его не замечать. Казалось, бостонские агенты принимали во внимание лишь тот параграф, что пришелся им по вкусу: «Успешная реализация программы конфиденциального сотрудничества с информаторами из верхушки преступного сообщества требует от федеральных агентов активных действий и творческого подхода». При желании от остальных правил можно отмахнуться, посчитали сотрудники бостонского отделения.

Разумеется, подобное происходило не только в Бостоне. Везде и всюду агенты-оперативники учились ловко лавировать, продираясь сквозь дебри предписаний, старались следовать инструкциям, давая при этом своим осведомителям как можно больше свободы, и все ради того, чтобы поток информации не иссякал. Силовые ведомства не подчиняются даже законам всемирного тяготения, устанавливая собственный порядок, что и привело к разрыву между теорией и реальностью. В семидесятые годы ФБР активно сотрудничало с осведомителем из ку-клукс-клана, куратор стряпал свои отчеты, ловко латая прорехи. Как выяснилось позднее, работая на ФБР, «рыцарь невидимой империи» Гари Томас Роу совершил целую череду преступлений, включая убийство. В бюро об этом знали, но закрывали глаза на «вольности» куклуксклановца, оберегая ценный источник. Федералы вели рискованную игру.

История Стиви Флемми – показательный пример несовершенства системы. В 1966 году Стрелок подробно поведал агенту ФБР, как жестоко избил одного мелкого мошенника, вовремя не вернувшего долг. Жертве пришлось наложить «не меньше сотни швов» на голову и лицо, если верить написанному Рико отчету об этом инциденте. Однако составлением бумаги все и закончилось: агент ничего не предпринял. В 1967 году Флемми часто рассказывал Рико о своей подпольной футбольной лотерее и о махинациях с билетами – о взлетах и падениях, когда деньги текли рекой или сочились тонким ручейком. В 1968 году Стиви делился откровениями об «акульем промысле», описывая, как пускал в оборот казну Ларри Дзаннино. Флемми брал у Дзаннино ссуды под один процент в неделю и давал их в рост под пять процентов в неделю, что обеспечивало ему годовую прибыль в 260 процентов. Он даже прозрачно намекал, что убил братьев Беннетт, но Рико, казалось, затыкал уши, не желая ничего слышать. Ведь агент не только пообещал Флемми, что ФБР не станет использовать сведения о его подпольной лотерее и ростовщичестве, но и дал слово в нарушение всех законов защитить его от других правоохранительных ведомств. Разумеется, Стиви с полным основанием мог считать себя избранным.

Достойным последователем Рико стал Джон Коннолли.

Уладив дело Грина, Коннолли полагал, что может вздохнуть спокойно, извлекая все возможные выгоды из сотрудничества с Балджером и Флемми, но тут возникла новая помеха. На этот раз два предпринимателя из местной компании под названием «Нэшнл мелотоун», специализирующейся на установке и обслуживании торговых автоматов, обратились в ФБР с жалобой на грубые хищнические методы, применяемые их конкурентами, Балджером и Флемми. Гангстеры шли напролом в погоне за наживой. Запугивая владельцев баров и магазинов на окраинах Бостона, они требовали, чтобы те заменили торговые автоматы «Мелотоун» машинами фирмы, подконтрольной рэкетирам.

Компания обратилась в ФБР за помощью. У владельцев были все основания требовать расследования. В 1976 и 1977 годах Флемми с Балджером и еще двумя подельниками из банды «Уинтер-Хилл» прочесывали окрестные бары и кафе, высматривая, где можно установить свои автоматы. «Джим искал места в Южном Бостоне, – уточнил Флемми. – А я в Роксбери и Дорчестере».

Балджер с Флемми сообщили «торговым представителям» своей фирмы, куда следует нанести визит, и те обошли заведения, доходчиво объясняя владельцам, почему тем следует заменить автоматы. Их доводы звучали весьма убедительно благодаря беспроигрышному приему, популярному в преступном мире. «Они называли наши имена», – признался Флемми.

Дело «Мелотоун» передали куратору гангстеров, Джону Коннолли.

Посовещавшись с Балджером, Коннолли устроил встречу с хозяевами пострадавшей компании, чтобы объяснить им жестокую правду жизни. Агент сказал, что фирма, конечно, может возбудить иск против Балджера и Флемми, это ее законное право. Но хорошо ли подумали владельцы «Мелотоун»? Представляют ли они, на что идут? Понимают ли, что значит свидетельствовать против гангстеров? Готовы ли разрушить собственную жизнь и подвергнуть опасности своих близких? «Он нарисовал им самую мрачную картину», – рассказывал позднее Флемми.

Коннолли предупредил представителей фирмы, что их жизнь, возможно, находится под угрозой. «Если они захотят возбудить судебный процесс, ФБР охотно их поддержит, сказал Коннолли, – вспоминал впоследствии Флемми. – Но тогда их придется включить в программу защиты свидетелей, потому что с нами шутки плохи».

Суровые наставления федерального агента привели к желаемому результату. Владельцы «Мелотоун» вскоре, по выражению Флемми, «пошли на попятную». Джон Коннолли даже предложил предпринимателям компромисс. Он обещал договориться с Балджером и Флемми, чтобы те немного потеснились. «Там была одна спорная точка, – рассказал Флемми. – Мы убрали свой автомат. Они поставили свой. Больше проблем не возникало».

Нет ущерба – нет и дела. Все хорошо, что хорошо кончается.

Это был необычный ход, но Коннолли сказал себе: почему бы и нет? Он успешно провел переговоры и уладил спор полюбовно – стороны заключили что-то вроде мирового соглашения. Никто не пострадал. Жалобу отозвали, и ФБР не пришлось расследовать случай рэкета. Вдобавок, что немаловажно, у службы внутреннего контроля больше не было причин проявлять пристальное внимание к работе бостонского отделения с осведомителями Балджером и Флемми. И разумеется, отпала надобность извещать о случившемся главное управление ФБР. О прописанном в законе требовании, которое обязывало агента докладывать о преступной деятельности информатора, даже не упоминалось. Коннолли нашел способ защитить своих осведомителей.

«Он не хотел видеть нас на скамье подсудимых», – пояснил Флемми. Политика и уклад бюро предоставляли Коннолли достаточно возможностей для маневра. Он мог вдохновенно рассуждать о служебных инструкциях, продолжая при этом гнуть свою линию.

В начале февраля 1976 года, спустя пять месяцев после того, как Уайти Балджер заключил сделку с ФБР, Коннолли удалось повысить его в ранге, возведя в статус осведомителя из высшего эшелона. Повзрослевший мальчишка из Саути стал куратором двух особо ценных информаторов. Флемми, известный прежде под кодовым именем Джек из Южного Бостона, получил новое – Сегун. Балджер стал именоваться Чарли.