Евангелие от обезьяны

Враги. Чужие. Та, другая Формация Презрения.

Ну, а вопрос, как поступать с чужими, был решен еще до прихода Азимута.

Вот так и началась Война.

И что бы там не думали мусульманские имамы и русские патриархи, их роль во всей этой пилораме была незначительна. И выразить ее сегодня можно одним коротким предложением.

Им оказалось слабо остановить катастрофу.

Вот и все, приятель. И все – просто. Виноваты люди. И совершенно без разницы, какой они были национальности, какому богу молились и что отрезали или не отрезали от своих детородных органов. В конечном счете дело оказалось не в деньгах, не в новых машинах, не в крутых шмотках. Не в государственных границах, не в налогах, не в политических доктринах.

Только в людях и их способности ненавидеть других людей. А еще в том, что Азимут снес к долбанной матери забор, который худо-бедно, раскачиваясь, осыпаясь, еле справляясь, но отделял одних от других. И любовь, вера, понимание – все это оказалось фикцией. А пули, кровь, противопехотные мины, и ненависть – долбанной, мать ее, реальностью.

Вот так, братья и сестры. Вот так.

Короче… когда я сказал, что никогда и никого не убивал… Это не достоинство. Не повод для гордости. Я просто тогда не определился, кого больше ненавижу, весь этот гребанный мир или себя. Если честно, я до сих пор с этим не разобрался. А времени, между тем, прошло…

Туман с дополуденным мутным солнцем похож на йогурт с кусочками фруктов. Оранжевый капот «Камаро», торчащий из-за угла соседней от пороковской коробки, – на утонувшую в нем дольку манго. Ребята вроде как уже и не сильно шифруются. В раскаленном вонючем мареве я даже различил фигуру топтуна, покуривающего в кулак снаружи авто и, как мне показалось, открыто лыбящегося в мою сторону. Ничего, так и надо. Это хорошо, что вы пасете меня столь откровенно.

Нарочито неспешно вывожу «Ягу» из гетто. Суперкар чиркает днищем о бесчисленные колдобины, латки и бордюры, из которых состоит то, что в этих катакомбах считается дорогой. Я пытаюсь лавировать, как-то все это обруливать; бесполезно: просвет в 100 миллиметров рассчитан на тех, кто в такие районы никогда не заезжает. Впрочем, теперь я знаю, что дороги бывают и хуже. Спасибо Зомбаланду.

Аналогичные пируэты в зеркале заднего вида выписывает и оранжевый «Шевроле»: у него те же проблемы. Это ведь не классический «Камаро» шестидесятых, под днище которого можно было просунуть голову и не пользоваться при этом домкратом: это его изнеженный, хоть и маскл-кар, правнук. Кое в чем хайтек все-таки проигрывает старине.

Кто-то решил, что если топтуны станут действовать в открытую, из этого можно будет извлечь какую-то пользу. Ну что ж, я только за.

У торгового центра «Перекресток» паркуюсь и, заскочив в первый же павильон, сквозь полупрозрачное стекло наблюдаю за пацанами. Их, как я и предполагал, двое. И, к вящей моей радости, ни у одного не рождается идея проследить за мной внутри супермаркета – тугодумов вполне удовлетворяет тот факт, что выход из торгового центра один и я от них не сбегу. Бинго, черти! Воситину, неправ тот, кто сказал, будто одна голова хорошо, а две лучше. В отдельных случаях КПД любого количества голов равновелико низок и неэффективен.

Я специально беру крупнокалиберные продукты, которые будут торчать из пакета и идентифицироваться филерами легко и без сомнений. Пицца «Ристоранте», полуметровый батон с хрустящей коркой, двухлитровая вода «Архыз» и все в том же духе. Быстрые разумом Невтоны должны видеть, что их утомленный солнцем и транками объект вполне логично хочет позавтракать фастфудом и более ничего на уме, заходя в супермаркет, не имел.

Чего они видеть не могут – так это маленькой сим-карты, продававшейся на той же кассе, где я оплачивал пиццу с булкой, и простенькой «Нокии» «для бабушек» за три тысячи рублей.

Симка из тех, что предлагаются в рамках акции и не подразумевают привязки к фамилии абонента.

«Нокия» к фамилии привязана, но не к моей. Она записана на студента, которого я поймал на выходе из маркета и нанял за пять тысяч в качестве подставного лица для оформления самой дешевой трубы. Ближайший cалон сотовой связи находился в том же здании, так что я мог спокойно ждать парня у выхода, не попадая в поле зрения оставшихся снаружи соглядатаев.

Студент поначалу мялся, решив, что я собираюсь взорвать с этой мобилы метро или сделать ложное сообщение о теракте; но когда я позволил ему себя сфотографировать и при первой же необходимости передать фото компетентным органам, он эти сомнения от себя отогнал. Редкий студент не справится с сомнениями ради пяти тысяч.

А еще парни из «Камаро» не могли видеть (а те, кто меня прослушивает, не могли слышать), как перед выходом из торгового центра я сделал с мобилы студента два звонка. Я набрал Ленни Кравитца, а затем Толю Болдырева. Теперь мне осталось покататься несколько часов на «Яге», как я обещал Порокову, – чтобы эти двое успели подготовить мне нужный плацдарм.

Потом шпики, конечно, поймут, что я не поехал домой. Но меня это касаться уже не будет.

Если все срастется так, как я задумал.

Потому что – верите или нет – сейчас не тот случай, когда я стану довольствоваться половинчатым пониманием ситуации.

Я помню каждое слово Азимовича и знаю, что это был не сон. Но на кону стоит слишком многое, чтобы я мог позволить себе не до конца разобраться в происходящем. Раз Азимович посредством всяких Эриков и его загадочных Мистеров Иксов так хотел привести меня к Бару – значит, это кому-нибудь нужно. И в первую очередь, наверное, – мне самому.

Не уверен, что я смог бы и вправду засадить туалетный ершик в задницу Порокова – теперь, по прошествии стольких-то лет, в моей-то обуржуазившейся шкуре. Но попробовать смог бы точно – здесь за мной не заржавеет. А есть ведь еще старые добрые утюги-паяльники – и мерзавец, конечно же, врал, когда утверждал, что пытки железом не заставят его выдать имя таинственного незнакомца. Одна беда: попытайся я по-настоящему разговорить Эраста, онисты вряд ли смогли бы поверить, что я прекратил поиски Азимута.

Они и так, конечно же, не верят – иначе хвост в виде «Камаро» уже сейчас отозвали бы. Но когда я брошу «Ягу» у своего собственного подъезда и поднимусь в свою собственную квартиру, у них не останется выбора. Им придетсяповерить.

Нащупываю в кармане «макарыч», который я тайком умыкнул у Порокова вместе с ключами. Если бы рядом со мной сидела Лина Шайхутдинова, я снова стал бы для нее «настоящим парнем». Но Лины здесь сейчас нет. Она заперта в своей двухкомнатной квартире на Алтуфьевском шоссе, где хранится чья-то опасная бритва и всё блестит, даже раковина на кухне. Правда, идиллический порядок немного подпорчен сломанным замком и щепками от двери в спальню. Ничего: это именно те самые щепки, которые летят, когда рубят лес.

Интересно, что сейчас делает моя ночная фея? Почему-то я уверен, что банально спит.

Н-дааа… Лина. Дай Бог тебе счастья. Милая дурочка.

У меня не было в планах красть у Порокова травмат. Я хотел только взять ключи – и именно для этого отправил его на кухню за льдом и кока-колой. У меня есть два комплекта Лининых ключей, но я не уверен, что хотя бы один из них от квартиры Бара. Все, что я знаю, – это то, что вчера вечером нужный мне ключ точно был у Порокова, который пытался открыть им дверь бедного овоща, пока я делал его сестренке массаж груди в «Калине Москоу». Однако мне неизвестно, отдал ли он его Лине, когда потом приезжал к ней со своим долбанным крестиком-трекером. Мог отдать, а мог забыть и оставить на своей связке; и если к Лине в случае чего я всегда могу нагрянуть с обыском, то в логово Эрика под сень онистов и Большого Мертвого Оленя меня как-то больше не тянет. Так что я решил: уж лучше сразу забрать отсюда все, что хотя бы теоретически может мне понадобиться.

Ну а ищущий – он всегда обрящет. Поэтому прямо рядом с ключами, которые валялись в какой-то куче-мале из одежды, кошельков, расчесок, квитанций с квартплатой и всего того, что люди машинально бросают на комод в прихожей и потом забывают убрать, – рядом с этими ключами валялся и бонус-сюрприз в виде «макарыча». Я даже почувствовал ядреный запах пороха, все еще чадящий из дула. Ополоумевший от страха Эраст, видимо, с перепугу забыл положить пистолет в более защищенное место.