Ледяной холод

Пастернак возвращался от ютящейся команды офицеров. Он нес рацию. "Мы будем готовы двигаться, как только они откроют ворота." Он протянул рацию Джейн. "Вы останетесь с Кейти. Нам понадобится ее совет, как только мы войдем туда, и Вы будете ее сопровождающей. Так что, берегите ее."

Пока Джейн прикрепляла переговорное устройство на пояс, оно заговорило.

"У нас есть движение на территории общины. Похоже, приближаются двое мужчин."

Сквозь падающий снег Джейн увидела приближающиеся фигуры, одинаково одетые в длинные черные пальто. Они направлялись прямиком к полицейским. К удивлению Джейн один из мужчин достал связку ключей и отпер ворота.

Лидер команды сделал шаг вперед. "Я лейтенант МакЭфи, государственная полиция штата Айдахо. У нас есть ордер на обыск общины."

"В ордере нет необходимости", — ответил человек с ключами. "Добро пожаловать в Собрание. Все для вас." Он распахнул ворота настежь.

МакЭфи взглянул на других законников, явно озадаченный такой приветливостью.

Встречающий поманил посетителей вперед. "Мы собрались в актовом зале, где хватит места для всех. Мы только просим вас держать оружие в кобуре ради безопасности наших женщин и детей." Он широко раскинул руки, словно приглашая их в свой мир. "Пожалуйста, присоединяйтесь к нам. Вы увидите, что нам нечего скрывать."

"Они знали", — пробормотала Кейти. "Черт побери, они знали, что мы идем. Они были к этому готовы."

"Откуда они узнали?" — спросила Джейн.

"Они могут купить кого угодно. Глаза, уши. Коп здесь, политик там." Она взглянула на Джейн. "Видите, в чем проблема? Видите, почему он никогда не предстанет перед правосудием?"

"Нет неприкасаемых людей, Кейти."

"Он такой. Всегда таким был." Взгляд Кейти переместился в открытые ворота. Команда законников уже вошла в общину, их фигуры растворялись в падающем снеге. По рации Джейн слышала их разговоры. Спокойно звучавшие голоса, вопросы-ответы.

"Проверили первое здание, чисто…"

"В третьем все чисто."

Кейти покачала головой. "Он перехитрит их и на этот раз", — сказала она. "Они не знают, что искать. Они не увидят то, что будет прямо перед их чертовыми глазами."

"Никакого оружия. Все чисто…"

Кейти смотрела на силуэты вдалеке, сейчас больше похожие на некие призрачные фигуры. Не говоря ни слова, она тоже прошла сквозь открытые ворота.

Джейн последовала за ней.

Они двигались между рядами зданий, которые стояли темные и молчаливые, следуя за следами ботинок полицейских. Впереди Джейн разглядела окна, освещенные теплым светом свечей, услышала музыку, звуки множества голосов, поднимающихся в песне. Это был милый и легкий церковный гимн, который обычно поют по нотам дети. Запах древесного дыма, обещавший тепло и участие, подманил их к зданию.

Они вошли через дверь в актовый зал.

Внутри было зажжено множество свечей, освещавших пространство. Холл был заполнен сотнями отполированных деревянных скамей. С одной стороны прохода сидели женщины и девочки, одетые в пастельные платья. С другой стороны были мужчины и мальчики в белых рубашках и темных брюках. С десяток сотрудников правоохранительных органов собрались в задней части зала, где они стояли, беспокойно оглядываясь, не зная как действовать в месте, которое явно было молитвенным домом.

Гимн подошел к концу, зазвучали последние высокие ноты. В тишине на сцену вышел темноволосый человек и спокойно оглядел свою паству. На нем не было ни облачения священника, ни расшитой шали, никаких украшений, которые бы как-то выделяли его среди остальных. Он просто стоял перед ними, одетый в такую же одежду, как и его последователи, но рукава рубашки были закатаны до локтей, словно тот готовился к трудовому дню. Ему не нужен был ни костюм, ни блеск в глазах, чтобы удержать внимание толпы. Его взгляд был таким пронзительным, что, казалось, приковал к себе каждую пару глаз в зале.

Так вот он какой, Иеремия Гуд, подумала Джейн. Хотя его волосы были испещрены серебром, они все еще выглядели, как грива молодого юноши, густая и львиная, спадающая почти до плеч. В этот мрачный зимний день его присутствие словно подчеркивали теплым свечением прыгающие огни в огромных каменных очагах зала. В тишине он осмотрел аудиторию. Наконец, его взгляд остановился на сотрудниках полиции, стоящих в задней части зала.

"Дорогие друзья, давайте все встанем и поприветствуем наших посетителей", — сказал он. Словно единый организм, собрание поднялось в унисон и повернулось, чтобы посмотреть на незнакомцев. "Добро пожаловать", — раздался приветственный хор. Каждое лицо было сияющим и розовощеким, каждый взгляд смотрел невинными широко открытыми глазами. Это был портрет жизнерадостности и здоровья, картина довольного сообщества, объединенного единой целью.

Все сели, опять же в унисон. Это была какая-то жуткая хореография движения, которая остановилась с одновременным скрипом скамей.

Лейтенант МакЭфи крикнул: "Иеремия Гуд?"

Человек на сцене торжественно поклонился. "Я — Иеремия."

"Я лейтенант Дэвид МакЭфи, полиция штата Айдахо. Не хотите ли пройти с нами, сэр?"

"Могу я спросить, так ли необходима эта демонстрация силы? Особенно сейчас, в час нашей скорби?"

"Скорби, мистер Гуд?"

"Вы здесь поэтому, не правда ли? Из-за зверств, совершенных против наших братьев в Царстве Божьем?" Мрачно Иеремия оглядел свою паству. "Да, друзья, мы знаем, не так ли? Слово пришло к нам вчера, страшная весть о том, что было сделано с нашими последователями. Все из-за того, кем они были и во что верили."

Аудитория закивала, раздался ропот печального согласия.

"Мистер Гуд", — произнес МакЭфи. "Я еще раз прошу Вас пройти с нами."

"Зачем?"

"Чтобы ответить на несколько вопросов."

"Тогда задайте их здесь и сейчас, чтобы все могли слышать это." Иеремия протянул руки в экстравагантном жесте, направленном в сторону своих последователей. Это был большой театр, и он был в центре сцены, арки в зале парили над ним, а свет из окон отражался на лице. "У меня нет секретов от этого собрания."

"Это не вопросы для публичного оглашения", — сказал МакЭфи. "Это уголовное дело."

"Вы думаете, я этого не понимаю?" Иеремия смотрел на него таким взглядом, от которого, казалось, шевелился воздух. "Наши последователи былиубиты в этой долине. Истреблены как овцы, а их тела бросили на растерзание и съедение диким животным!"

"Это то, что Вы слышали?"

"Разве это неправда?" Что сорок один хороший человек, включая женщин и детей, принял мученическую смерть из-за того, во что они верили? А теперь вы пришли сюда, прошли через наши ворота. Вы, люди с оружием и презрением к тем, кто не верит в то, что вы делаете."

МакЭфи беспокойно дернулся. В теплом зале капли пота блестели на его лбу. "Я задам этот вопрос последний раз, мистер Гуд. Или Вы пойдете с нами добровольно, или мы будем вынуждены арестовать Вас."

"Я готов! Разве я не сказал, что готов ответить на Ваши вопросы? Но спрашивайте здесь, где эти добрые люди смогут услышать нас. Или Вы боитесь, что весь мир узнает правду?" Он оглядел своих последователей. "Друзья мои, вы — моя защита. Я призываю вас в свидетели."

Мужчина из общины поднялся на ноги и закричал: "Чего боится полиция? Задавайте вопросы так, чтобы мы тоже могли их слышать!"

Толпа подхватила: "Да, спрашивайте сейчас!"

Скамьи заскрипели, пока поднималась взволнованная толпа, когда вставали другие люди. Сотрудники полиции нервно осматривались по комнате.