Страница 69 из 75
– Ты тоже прости меня, Джеймс. Мне не следовало набрасываться на тебя, не разобравшись...
– Н–да уж, – губы Лягушонка сложились в привычную ухмылку. – А классный у тебя хук справа! Ты мне им нос и своротила. Вот что скажу, ребята, – Джеймс закинул одну руку на плечо Лили, другую на плечо Сириусу, словно пытаясь примирить их, – а давайте–ка закроем охоту на Рошфора? Пусть Блевотник поспит спокойно хотя бы до конца года?
– Не смей так называть Северуса!
Лили скинула руку Лягушонка, стремительно отодвигаясь.
– А ты не смей указывать, как мне называть Блевотника, – зло сощурился Поттер в ответ.
– Джеймс, ты совершенно невыносим! Как ни пытайся найти с тобой общий язык, всё совершенно бесполезно!
– Ты пытаешься?! – возмутился Поттер. – Это я пытаюсь! Из кожи вон лезу, а в ответ получаю всякий раз по морде. И всякий раз – из–за Блевотника!
– Не смей его так называть, я тебе говорю!!!
– Как хочу, так и называю!!!
– Вам не кажется, что мы ходим по кругу? – рискнул вмешаться Ремус. – И это уже проходили?
– Отстань! – рявкнули Лили и Джеймс в один голос.
– Ладно–ладно, – засмеялся Ремус.
Через секунду смеялись все. Не потому, что было действительно смешно. Просто смех сближает, а ссориться дальше ни у кого не было ни сил, ни желания.
***
В гостиную Мародеры вернулись вместе, будто и не было между ними никакой драки, никаких разборок.
Пруэтт поорал немного, скорее для проформы. Поскольку всё происходило тихо, так сказать, на внутренней кухне, и баллов с Гриффиндора никто не снял, староста довольно быстро угомонился.
Вечером веселый Джеймс щеголял полученным синяком, девочки охали над ним и ахали, прикладывая к разбитому глазу, кто монетку, кто вышитый платочек, окружая героя всевозможной заботой и лаской. Сириус отпускал колкие шуточки по этому поводу, Петтигрю крутился рядом, подбирая остатки чужого внимания, словно воробей крошки. Ремус, удобно устроившись у камина, обнялся с любимой Трансфигурацией.
Всё как всегда. Все, казалось, были довольны.
Но между Лили и Сириусом с тех пор зародилась глухая, хоть и скрытая, вражда.
***
Учебный год подошёл к концу. Теперь, когда экзамены были успешно сданы, студентов ждал прощальный праздник и долгожданное возвращение домой.
Лили очень соскучилась по маме, по папе, по Петунии. Она предвкушала возвращение домой с таким же нетерпением, с каким летом ожидала поездку в Хогвартс. «Домой, домой, домой! – пело сердце, и душу охватывало болезненное нетерпение. –Домой, домой, домой».
Большой зал оформили в синих тонах, в честь равенкловцев, которые после того, как Слизерин потерял три сотни баллов за безобразную драку с Гриффиндором, забрали Кубок Года. За преподавательским столом парил черный ворон на лазурном поле, свидетельствуя о победителях.
За слизеринским столом Белла, высокая и статная, прекрасная и загадочная в своей парадной бледно–сиреневой мантии восседала рядом с будущим женихом, Рудольфусом Лейстренджем. Малфой был, как всегда, прекрасен. И, как всегда, сверх меры одарен обожанием и вниманием.
За столом Гриффиндора были свои красавцы–старшекурсники: братья Пруэтты.
– Вот и еще один год прошел! – начал Дамблдор свою речь. – Надеюсь, ваши головы за это время потяжелели от интересных познаний? У вас впереди лето, чтобы все их основательно повытрясти. А сейчас, насколько я понимаю, все ждут вручения школьного кубка? Баллы распределились следующим образом. На четвертом месте Гриффиндор, триста двенадцать баллов; на третьем – Хаффлпафф, триста пятьдесят два; Слизерин набрал четыреста двадцать шесть и Равенкло – четыреста семьдесят два балла.
С равенкловского стола раздались аплодисменты и приветственные крики.
– Отлично, Равенкло, отлично! – похвалил Дамблдор, присоединяясь к общим рукоплесканиям.
– Греет мысль, что пальма первенства не у Слизерина, – прошипела Алиса.
– Если бы Мародеры учились на Слизерине, у змееносцев были бы все шансы остаться на последнем месте. А так сия почётная миссия досталась нам, – хмуро резюмировал Фабиан Пруэтт, отпивая тыквенный сок с таким видом, словно пытался залить печаль огневиски.
После изъявления бурной радости за столом Равенкло принялись объявлять результаты экзаменов. В старшей параллели лучшими учениками признали Люциуса Малфоя, Беллу Блэк и Артура Уизли с факультета Хаффлпафф. У первокурсников в список лучших попали Нарцисса Блэк, Ремус Люпин, Северус Снейп и, к огромной радости и удивлению Лили, – она сама! Бесконечные посиделки в библиотеке и приготовление зелий не прошли даром. Ур–а–а–а!
После обеда начался бал. В отличие от Рождественского на нём могли присутствовать все желающие. Хотя первокурсники, конечно же, не танцевали.
Лили в толпе довольно быстро отыскала взглядом Северуса. Любуясь им, Лили размышляла о том, что в волшебном мире этот мальчик такой же одиночка, каким был в мире магглов. В среде блистательных слизеринцев Северус казался совершенно лишним, ибо в нём не было ничего аристократического.
«Мой талант мне достался от матери, – как–то сказал Снейп Лили, – а урод я в отца».
Но он не был уродливым, её дорогой Сев. Человек с такими глазами, как у него, не мог быть непривлекательным. В отличие от Сириуса, Джеймса, Малфоя, Лейстрейнджей, он просто никогда не носил белых рубашек и цветных факультетских галстуков, не умел наслаждаться жизнью, не умел быть центром внимания, не желал поддерживать беседу. Он, по обыкновению, стоял, скрестив руки и ноги, стараясь занимать как можно меньше места, хмурый и раздраженный. Черные волосы свисали вдоль худых, запавших щек неровными прядями.
Перехватив взгляд Лили, маленький слизеринец демонстративно отвернулся и направился к выходу.
Лили решила больше о нем не думать. У неё, по счастью, есть друзья, которые не станут от неё отворачиваться.
Но несколько раз обойдя Большой Зал, она не нашла ни Джеймса, ни Сириуса.
– Ты Блэка с Поттером не видела? – обратилась она к Мэри.
– Я что, по–твоему, обязана за ними следить? – не слишком дружелюбно ответила та, отворачиваясь. – Это ты без них дышать не можешь. Мне на них наплевать!
– Значит, не видела, – вздохнула Лили. – Ремус, а ты?
По случаю праздника Люпин был в дорогом костюме и без книги в руках. Смерив девочку ничего не выражающим взглядом, друг Джеймса пожал плечами:
– Нет.
– Тебе не кажется это странным?
– Что тут странного? Под орлиным взглядом преподавателей Мародерам не развернуться.
– Думаешь, они нарываются на неприятности в другом месте?
– Что–то вроде того.
Заскучавшая Лили решила покинуть Большой Зал.
Не успела она подойти к лестнице, как её перехватил Мальсибер, темноглазый сухощавый мальчишка–слизеринец с упрямой чёлкой:
– Эванс?
Ярый противник магглорожденных, Мальсибер за весь год ни разу не обратился к Лили. Он даже не смотрел в её сторону. Удивленная девочка остановилась.
– Снейп попросил кое–что передать тебе.
Лили машинально взяла протянутую ей записку:
– Почему он не передал её лично?
– Спросишь у него при встрече, если захочешь, – неприятно ухмыльнулся слизеринец, отступая в тень.
Всё ещё продолжая хмуриться, Лили развернула записку.
«Нужно поговорить. Жду тебя за хижиной Хагрида.
С.С.».
К чему эти странные игры? Они же могли бы поговорить где угодно!
Выскользнуть из замка не представляло сложности. Парочками и поодиночке студенты сновали по округе туда–сюда.
Вечер выдался прекрасным и теплым. Даже самая волшебная комната, перенасыщенная чудесами магии, не могла соперничать с естественным очарованием природы. Заходящее солнце отражалось в зеркале вод Хогвартского озера, прочерчивая рассыпающуюся искрами дорожку. Рядом с колеблющейся солнечной полосой в озере плавали опрокинутые облака, отражалось небо, высокое и ясное.
Солнце опустилось уже совсем низко. Верхушки вековых елей окутало сумеречной тенью. Над лесом кружились вороны, оглашая округу редким резким «Кар–р!».