Страница 3 из 6
Спустя некоторое время после моего чудесного спасения в Дигорском ущелье я прочел опубликованное на первой полосе республиканской газеты стихотворение Иры Гуржибековой:
Думаю, что к настоящим альпинистам это не относится. Альпинисты – особая порода людей, сильных духом и телом. Люди с червоточинкой, как правило, не выдерживают постоянных экстремальных ситуаций. Каждое восхождение – это экзамен на вшивость. И я рад, что достаточно большую часть своей жизни пребывал среди этого гордого племени покорителей высот. Может быть, если бы не это, мне бы впоследствии не удалось преодолеть столько препятствий, которыми меня экзаменовала жизнь. Сломался бы еще в самом начале. К счастью, на моем достаточно тернистом пути встречалось много достойных людей, таких, как Эмран Батукаев, да и обычные простые люди, имена которых я уже не помню. Так, не забудется никогда бескорыстная помощь простых чеченцев. Во время одного из зимних восхождений, уже во время спуска, вдруг неожиданно налетела пурга, жуткая метель. И в этой кромешной тьме мы сбились с пути. Уже за полночь вышли к селению Нижний Алкун и, буквально околевшие от холода, замерзшие и обессиленные, постучались в первый попавшийся дом. Хозяева нас отогрели, накормили, напоили чаем, уложили спать. А нас было как-никак восемь человек. Утром накормили завтраком, показали дорогу, и мы благополучно вернулись домой. Ведь если бы не их бескорыстное гостеприимство, радушие, мы бы так и подохли бы где-нибудь в эту жуткую пургу. Разве такое забывается?
Я до сих пор, хотя прошло уже почти полвека, с большой теплотой вспоминаю друзей моей юности: журналистов Иру Гуржибекову, Аду Томаеву, Володю Цалагова, Володю Еликоева; моих друзей-альпинистов Бориса Ряжского, Риту Гамалею, Володю Шанаева, Ростика Абдураманова. Ростик удивительно красиво преодолевал скальные участки маршрута. Его кошачьей грацией нельзя было не восхищаться. А в Риту было влюблено все мужское население альплагеря Адыл-Су. Помню, с какой радостью я нес ее рюкзак при восхождении на Ушбу. Последняя ночь на Джан-Тугане у подножия Ушбинского ледника. Здесь у прощального костра я впервые услышал «Последний троллейбус» Окуджавы. На следующий день, на Ушбинском леднике, мы, вспомогательная группа, остались, а штурмовая во главе с Борисом Ряжским, куда входила и королева Адыл-Су Рита Шевченко (впоследствии Гамалея), ушла на штурм и победила грозную двурогую Ушбу, среди покорителей которой мертвецов больше, чем живых. Как мы переживали все перипетии траверса Ушбы нашими ребятами и как мы им завидовали после триумфального возвращения! А как можно забыть встречу со знаменитым альпинистом Кахиани, Визбором и Адой Якушевой! Мы успешно проделали траверс Сказского ледника и спускались в Домбайское ущелье. У меня до сих пор хранится фотография этого траверса, с моей обледеневшей физиономией и подписью: «Ну что за прелесть этот Сказский!» Спускаясь в Домбай, мы предвкушали, как сейчас отдохнем в столетней хижине у подножия ледника. Каково же было наше изумление, когда мы открыли дверь, а там – дым коромыслом. На полатях сидел с гитарой в руках, обнаженный до пояса голубоглазый скандинавский бог. Это был Визбор. А рядом с ним – красавица Ада Якушева. С Адой я встретился много лет спустя на радиостанции «Юность». Ада Якушева, к тому времени уже маститый бард и журналист, тут же взяла под крыло начинающего автора. Никому не давала меня в обиду. У нее я получил первые уроки мастерства. Впрочем, это не совсем верно. Все-таки первые важные уроки я получил у Иры Гуржибековой. Но это было в газете. А на радио – Ада Якушева и Роза Панкратова. Помню, когда работал в молодежной редакции Казахского радио, Роза Ивановна заводила меня в свой кабинет, усаживала за письменный стол и говорила: «Вот тебе стопка чистой бумаги. Пиши, что хочешь. Но когда я приду через два-три часа, чтобы все было готово». Уходила и запирала дверь на ключ. Это удивительное состояние начала творчества трудно передать. Полная свобода, и все начинаю с чистого листа. Я уносился на крыльях воображения бог знает куда. Здесь воображение работало с максимальной нагрузкой. И, как правило, эти радионовеллы, рожденные свободой воображения, были лучшими моими вещами. Так получилось, что все мои учителя в журналистике были женщины. Ира Гуржибекова в газете, Ада Якушева и Роза Панкратова на радио и Маргарита Александровна Эскина на телевидении. В шестидесятые годы она была зам. главного редактора Молодежной редакции ЦТ. Главным редактором был Валерий Александрович Иванов, образованный, интеллигентный профессионал. Но все-таки вся жизнь в редакции вертелась вокруг Эскиной. Она не делала разницы между штатными и внештатными сотрудниками. Молодая, красивая, остроумная, очень требовательная, но добрая. Часто за чашкой ароматного чая вокруг нее собиралась молодая поросль. Вокруг нее была аура доброжелательности и творчества. Думаю, это могут подтвердить и ныне здравствующие Анатолий Лысенко, Олег Корвяков, Галя Ульянова, Игорь Романовский и много других, прошедших школу общения с королевой Марго. Такие люди не часто встречались на моем пути. Поэтому и запомнились.
Но пора вернуться в хижину самого начала 60-х в Домбайском ущелье.
Там я впервые увидел рядом с уже известными бардами совсем еще молодого, кареглазого, с гривой совершенно седых волос, легендарного впоследствии «Тигра снегов» Кахиани. Во время покорения, если не ошибаюсь, Шхельды в него попала шаровая молния. В Адыл-Су стоял большой стеклянный аквариум. А внутри – альпинистский костюм Кахиани. Брюки и штормовка расползлись на тонкие длинные лоскутья. А рядом – развороченные, отреконенные металлом альпинистские ботинки. Тогда каким-то чудом медикам удалось его спасти. Он часто играл со смертью в кошки-мышки. И она его настигла в Альпах, уже после покорения Эвереста. Там, в Адыл-Су, мне посчастливилось встречаться с Героем Советского Союза, заслуженным мастером спорта по альпинизму Евгением Ивановым. Он был из горстки тех героев-альпинистов, которые приняли неравный, смертельный бой с отборной горнострелковой дивизией «Эдельвейс».
Так что мы не замыкались в своем узком кругу. В то время в Орджоникидзе, нынешнем Владикавказе, был дислоцирован горнострелковый полк. И все альпинисты Северной Осетии два раза в год, зимой и летом, участвовали в горных учениях подразделений горнострелкового полка: проводили с солдатами скальные занятия, ледовые, совершали восхождения на Казбек и близлежащие вершины. Для этого военкомат отзывал нас с мест нашей работы на горные сборы с сохранением заработной платы. Не случайно в нашем альпинистском гимне были такие пророческие слова:
Куда все это подевалось, когда началась война в Чечне? Как растворился этот полк, который денно и нощно тренировали для войны в горных условиях?
Странно, но мы тогда, за тридцать лет до чеченской войны, каким-то шестым или седьмым чувством ощущали будущие трагические события. Среди моих друзей-альпинистов были люди из самых разных краев России. Их рассказы будили воображение, звали в дорогу. Есть у Александра Грина в одной из его феерий фраза, которая тоже застряла в памяти: «Несбывшееся зовет нас». В молодости жизнь воспринимается особенно драматически. «Господи, двадцать четыре года, и ничего не сделано для бессмертия!» А там, за горами, – беспредельный горизонт.
Последним толчком для усиления моей тяги к перемене мест послужила «буря в стакане воды». Как сказал впоследствии один мой спаситель, тоже очень хороший человек, которые, к счастью, нередко встречались на моем пути: «Надо внимательно следить за прогнозом погоды».