Страница 32 из 35
- Бумага и немного бутылок, - сказал Максим.
В это время Старый вскочил со своего места, и быстро направился к Максиму.
- Смотрите, какие люди! – громко, с нескрываемым изумлением воскликнул он. - Какие люди в нашем скромном городке! Я даже не мечтал о такой встрече!
Максим с удивлением смотрел на Старого, и вдруг сердце гулко ухнуло в груди – он узнал этого человека.
- Привет, Жорик! – сказал он. – А мне сказали, что ты пьяный замерз в сугробе.
Жорик подошел к нему вплотную. Он и в детстве был крупным, теперь же раздался вширь и был вдвое тяжелее измученного туберкулезом Максима.
- Я часто бываю пьяным, - сказал Жорик. – И иногда сплю в сугробе. Но пока что – не замерз. Тебя обманули, Макс. Жалко, правда? Тебе жалко?! – крикнул он прямо в лицо Максиму, обдав того специфическим запахом пивного перегара.
Максим молчал. Эта встреча не могла закончиться миром, и ему нужно было срочно подготовиться к бою. Жорик был тяжелее, но вес и сила – это еще не все. На зоне в драках часто побеждали не те, у кого больше мышц, а те, кто проворнее, умнее и хитрее. Максим знал несколько хитрых и очень опасных «зэковских» ударов, но их нужно было наносить молниеносно, а реакция у Жорика с детства была лучше, чем у Максима. К тому же, Жорик сам отсидел не один год, а потому эти удары не были для него секретом… Нет, это не пойдет, надо придумать что-то другое. Эх, была бы в кармане «заточка», или, на крайний случай, большой гвоздь…
Но карманы были пусты, и Максим скользнул взглядом по земле, прикидывая, нельзя ли быстро схватить что-то тяжелое или острое.
Жорик, между тем, развлекался. Он знал, что гораздо сильнее, поэтому совсем не боялся Максима, и никуда не спешил.
- Эй, народ - знаете, кто это? – спросил Жорик громко, обращаясь ко всем, наблюдавшим эту сцену. – Это Макс, мой одноклассник. Враг детства, так сказать. Всегда наглый был, сученок! Я ему еще в школе морду бил. Мы с ним одну бабу любили, прикидываете?! Она выбрала меня, и мы поженились, пока этот сморчок в армии был. Но он, падла, схитрил – после армии пошел в ментовку, и сделал все, чтобы меня упрятали на «кичу». Я сел на четыре года за грабеж, а Макс, сразу же после суда – к моей женушке, под одеялко! Свою жену бросил, мусор, и дочку свою бросил. Как тебе жилось с моей женой, а, ментяра?!
- Плохо жилось, - ответил Макс.
Ситуация была не из приятных. Конечно, на земле валялись и кирпичи, и стальные прутья, и бутылки, но не было ни одного подходящего предмета, до которого Максиму удалось бы быстро дотянуться. Он еще раз украдкой огляделся – ничего! Он успел заметить, что Стас и Пимен наблюдают за происходящим глазами, полными ужаса – мысленно они уже похоронили его. С их точки зрения, исход боя был предрешен – «бугор» Старый при них избивал мужиков и крупнее Максима.
Между тем, Жорик продолжал вещать.
- А потом эта падла захотела больших денег, бросила ментовку и стала «бизнесменом», - последнее слово Жорик произнес с издевкой. – Но дело не пошло, и наш Макс решил «завалить» лучшего друга. Прикиньте – они со школы дружили, с одной миски ели, а Макс его – ножом! Три раза «пером» в спину, лучшего кореша, ради голимых «бабок»! Но есть Бог на свете, и Макс получил то, что заслужил - четырнадцать с половиной годков строгого режима! Как тебе сиделось на зоне, ментяра? Небось…
И тут Максим бросился.
У него не было шансов против Жорика в кулачном бою, и побороться он с ним не смог бы, но вот сбить с ног и вцепиться в горло – это можно было бы попробовать. Максим прыгнул на Жорика плечом вперед, и этим плечом угодил противнику в грудь. Жорик не ожидал нападения, оступился и тяжело рухнул на кучу картона. По инерции на землю рухнул и Максим.
Он упал не очень удачно – Жорик отлетел дальше, чем предполагал Максим, и дотянуться до горла врага Максим не мог. К тому же Жорик быстро сориентировался, и пудовым кулаком огрел Максима по макушке.
В голове зазвенело. Самое важное – эффект неожиданности - был потерян, и шансы на победу Максима уменьшались с каждым мгновением. Еще несколько минут, и Жорик изобьет его, возможно – изобьет до смерти. Но Максим не собирался так просто отдавать свою жизнь – коротко зарычав, как зверь, он вцепился зубами в голень Жорика. Брызнула кровь.
Жорик взвыл от боли, но Максим не отпускал. Когда-то, на одном из этапов, он прокусил ногу одному из зеков – его после этого надолго оставили в покое. Правда, тогда у него были все зубы, было больше сил, и не было туберкулеза…
Жорик истошно выл, пытался отнять ногу, пытался подняться, колотил Маскима кулаками по голове. Но тот не отпускал. Отпустить ногу означало проиграть и умереть. Но силы были слишком не равными - дюжему Жорику все же удалось нащупать на земле обломок кирпича и несколько раз огреть Максима по голове не кулаком, а этим обломком. Максим на миг ослабил хватку, Жорик дернулся, и так смог высвободить окровавленную ногу. Боясь, что Максим опять вцепиться в него зубами, Жорик быстро вскочил и с силой швырнул обломок прямо Максиму в голову. Обломок прошел вскользь и сделал глубокую ссадину на голове. Этот удар не причинил Максиму серьезного вреда, но помешал ему встать.
Тогда Жорик начал добивать лежащего врага. С перекошенным от боли и ярости лицом, он опирался на поврежденную ногу, а здоровой наносил удар за ударом.
- Ах ты, падла! – вопил Жорик. - Ах ты, собака ментовская! Так тебе! Кусаться он будет! Так!
Один из ударов пришелся в подбородок, и Максим отключился.
Жорик еще долго не мог остановиться, и продолжал бить даже тогда, когда понял, что Максим без сознания.
- Вот сука, чуть ногу мне не прокусил, - сказал он, и отошел от окровавленного тела. – Эй, Сашок! – позвал он одного из своих подручных.
- Что, Старый? – отозвался тот.
- Ничего! Больно мне! – взвизгнул Жорик. - Тут где-то водка была, - добавил он уже спокойнее. – Неси быстрее. Рану полить спиртом надо. Вдруг эта ментовская собака заразная!
Он в последний раз повернулся к лежащему Максиму и смачно плюнул в его сторону.
6.
Когда Максим пришел в себя, была уже глубокая ночь. Страшный холод пронизывал тело. Горели легкие, раскалывалась голова. Пальцев рук он не чувствовал.
Максим охнул и с трудом сел. Поднес к глазам руки. Пальцы были на месте, только очень замерзли. Максим потрогал окоченевшими пальцами голову, стараясь понять, сильно ли ей досталось. Но он ничего не понял – пальцы утратили чувствительность.
Он долго приводил в чувство пальцы, поднося их ко рту и согревая дыханием. Много раз срывался на сильнейшие приступы кашля. Во время таких приступов из глаз Максима непроизвольно текли слезы. Было очевидно, что несколько часов, которые он пролежал на мерзлой земле, очень ослабили организм и усилили болезнь.
Наконец, пальцы отогрелись, к ним вернулась чувствительность. Максим вновь ощупал голову. Голова была в шишках, ссадинах и в запекшейся крови. Но кости черепа, кажется, не были сломаны нигде.
- До седины дожил, а бить ни фига не умеет, урод! – пробормотал Максим, и попытался встать с земли.
Встать получилось не сразу, и только тогда, когда Максим использовал как костыль подвернувшуюся под руку палку.
Очень медленно, шаркая ногами и постанывая при каждом шаге, Максим приблизился к палатке Жорика. Отодвинул кусок тряпки, прикрывавшей вход, и заглянул во внутрь.
Очевидно, Жорик не только обработал ногу водкой, но и выпил досыта. Теперь извечный враг Максима спал богатырским сном, повернувшись головой к входу в палатку. Жорик сильно храпел, но этот храп не мог разбудить даму, которая ночевала рядом – очевидно, и она была пьяна. Телевизор в углу палатки работал - Жорик и его дама заснули, забыв выключить ценный электроприбор. В телевизоре кто-то пел, но что это была за песня, Максим понять не мог – Жорик храпел слишком сильно, заглушая все остальные звуки. Богатырская грудь равномерно вздымалась и опускалась, храп разносился по спящему городку бездомных, и Максим видел, как движется кадык на красном, беззащитном горле его старого врага.