Страница 21 из 64
ГЛАВА 7
Премьера экспериментального театра вызвала широкий общественный резонанс. Репортажи о событии помещали в выпусках новостей между горячей информацией о течении антикварного аукциона и признаниями полиции в отсутствии какой-либо информации по делу Егора Гвидонова. Птенчиков листал каналы, собирая коллекцию отзывов. Характер рецензий варьировался от самых восторженных до резко враждебных. Попадались и образцы откровенного кретинизма: к примеру, один почтенный корреспондент долго возмущался неадекватностью постановщиков, поместивших у дуба кота, когда всем известно, что желудями питаются свиньи. В стане противников возврата к театральному искусству, давно прошедшему этап эволюционного вымирания, поднимался вопрос о целесообразности времязатрат на просмотр в сущности бесполезной информации, которую можно усвоить в несколько минут, проглотив соответствующую таблетку.
— Если вам не хватает визуальных впечатлений — включите телевизор; у нас множество общеобразовательных, познавательных и развлекательных программ, основанных как на реалити-съемках, так и на совокупности спецэффектов, на порядок превосходящих всё, что может быть предложено в тесном, закрытом помещении, где требуется соблюдать правила противопожарной и антитравматической безопасности, — говорил директор одного из телевизионных каналов, подкрепляя весомость аргументов резкими, рубящими движениями руки.
Появились у Птенчикова и поклонники. Не успел он сесть в аэробот после спектакля, как к нему подскочил воодушевленный господин в дорогом костюме и начал сыпать сбивчивыми комплиментами:
— Это удивительно! Фантастика! Я будто побывал в этом древнем государстве, а ведь сидел в мягком кресле посреди зрительного зала. Какого же было самим артистам?
— О, ощущения артиста передать невозможно, — улыбнулся Птенчиков, тронутый искренним восторгом неожиданного собеседника.
— Вот и я о том же, — закивал господин. — У меня к вам деловое предложение. Не хотите ли посидеть за рюмочкой доброго винца, обсудить перспективы?
— Э… — Птенчиков растерянно покосился на ждущих в аэроботе Олега с Аркадием. — У нас с друзьями были несколько иные планы.
— Речь идет о принципиально новом направлении в развитии бизнеса, — доверительно зашептал поклонник. — Институт Истории запрещает использование машины времени в туристических целях. Однако многие хотели бы совершить небольшое путешествие в иные эпохи. Ваш театр способен на вполне законных основаниях перенести человека, куда ему заблагорассудится; создать иллюзию жизни в иной общественной формации, подарить незабываемые ощущения. Если мы раскрутим этот проект в рамках туристического бизнеса, мы можем сорвать банк!
— Извините, я очень спешу, — пробормотал потрясенный Иван, захлопывая дверцу аэробота.
— Не психуй, твоя идея реформы общества путем приобщения молодежи к театральному искусству просто гениальна, — постарался утешить Птенчикова Аркадий. — Уж на что я закоренелый скептик, и то чуть не прослезился от избытка эмоций. Поток энергетических флюидов, идущих со сцены, был почти осязаем.
— Да, Иван, спасибо тебе, давно не получал такого удовольствия, — подхватил Олег. — Я вот думаю: сколько ездил в командировки, и ни разу не догадался сходить на какой-нибудь спектакль. А ведь в твое время были замечательные актеры. Надо бы выбить у начальства недельку полевых испытаний и походить по театрам. Куда бы ты рекомендовал заглянуть?
— Ну, мне нравился Ленком, Таганка… да что перечислять, у каждого коллектива свои достоинства. Вот еще был Большой театр, очень престижный, там шли оперы и балеты…
— А что это такое — балет? — полюбопытствовал Аркадий.
— Тоже мне историк! Позорище, — пристыдил его Олег. — Балет — это когда все бегают на цыпочках под красивую музыку, задирают ноги и подпрыгивают.
— Зачем? — изумился Аркадий. Олег призадумался:
— А и правда, зачем?
Друзья выжидательно уставились на Птенчикова. Любитель боевиков смутился — он никогда не испытывал пристрастия к балетному искусству.
— Ну, это красиво. Необычно. Пластическая выразительность, язык танца… — Бывший учитель почувствовал, что начинает увязать в теме.
— Слышь, поставь в следующий раз в своем колледже балет, — загорелся Олег.
— Нет уж, лучше съезди в командировку, — приземлил его Птенчиков.
Наиболее осторожны в своих оценках были представители комитета по образованию.
— Да, — солидно вещал с экрана седой председатель, — сложно сказать, кому это нужно и к каким последствиям может привести. Лично на меня большого впечатления зрелище не произвело. Однако исследования эмоционального спектра группы учеников, участвующих в эксперименте, показали, что на протяжении работы над спектаклем индивидуальный фон каждого из них окрасился в более светлые тона, а в день премьеры были зарегистрированы чрезвычайно яркие вспышки самых различных оттенков. Наблюдения за датчиками, которые были закреплены на зрителе-добровольце во время спектакля, позволили построить диаграмму колебаний психофизического состояния под воздействием предложенного аудио-визуального ряда. Вывод ведущих медицинских специалистов однозначен: эффект от данного воздействия оказался равноценен десятидневному курсу приема антидепрессантов. В связи с вышеизложенным мы считаем целесообразным продолжать эксперимент и предоставить уважаемому учителю литературы все возможности для плодотворной работы.
Чинная физиономия председателя исчезла, и на экране в который уже раз замелькали кадры из жизни Егора Гвидонова, сопровождаемые призывами помочь следствию.
Птенчиков удрученно вздохнул. Парень ему нравился. Жаль, что помочь следствию было нечем.
На следующий день о спектакле всё еще вспоминали, хотя времени обсуждению этой темы уделялось значительно меньше. Всех волновала сенсация антикварного салона. Экспонаты кунштейновского клада распродавались за бешеные деньги. Однако главный аукцион был впереди, и именно там должна была разразиться битва за обладание основными сокровищами коллекции.
Тайна происхождения клада обрастала немыслимыми подробностями. Эксперты спорили о возрасте и исторической принадлежности экспонатов, многие удивлялись, что столь разные по назначению предметы оказались собраны вместе. Журналистов больше интересовала личность загадочной старушки и место, где был обнаружен клад. Предположения выдвигались самые невероятные. «Вот и пробудилась от компьютерного сна человеческая фантазия!» — усмехался Иван. Впрочем, программисты пытались задействовать возможности компьютера в целях оптимального решения тайны, но даже паучья сеть Интернета на этот раз оказалась бессильна. Зато на одном из телевизионных ток-шоу с шумными спорами был составлен фоторобот загадочной дамы. Наиболее правдивой деталью образа стали радужные очки: их вид ни у кого не вызывал сомнений.
Поначалу Птенчиков развлекался, наблюдая всю эту суету. Потом задумался. А потом вдруг рванул на аукцион, истратив на поездку все имеющиеся в наличии деньги, и вернулся еще более задумчивым.
Воскресным вечером Олег с Аркадием сидели в плетеных креслах на веранде Птенчиковой избушки и любовались тем, как на лес опускается ночная тьма. Хозяин потчевал их чаем с брусничным листом и картошкой с грибами, собранными в окрестностях. Не топтанное человеком лесное изобилие приводило Ивана в восторг: грибы-великаны, толпящиеся чуть не посреди тропинок, ягоды, богатым узором украшающие пышный ковер… Слишком изнежились люди двадцать второго века: мало кому приходило в голову топтать ноги по лесным буреломам, когда достаточно набрать на компьютере код супермаркета, и автокурьер завалит холодильник любой провизией, выращенной в соответствии с мировыми стандартами и последними достижениями науки.
Птенчиков лес любил. Весь октябрь он пробродил с корзиной, прислушиваясь, вглядываясь и постигая. Единственное, чего ему не хватало в уединенной избушке, — это камина с живыми и веселыми язычками трепещущего пламени. К сожалению, рубить заповедную природу на дрова категорически воспрещалось.