Страница 102 из 119
— То есть вы прям нам предлагаете ехать в зауральские ызды? — снова выступил бойкий студент.
— Не только в зауральские. По три-четыре человека в крупнейшие города Росской Конфедерации — пока что. Насколько это возможно, мы поспособствуем вам с обустройством на новом месте; оттуда действовать придётся самостоятельно, сперва, возможно, не выдавая своего знакомства друг с другом и наверняка — связи с Революционным Комитетом. Я предоставлю вам официальные бумаги. На первых порах они не будут иметь юридического веса, но возымеют его чуть позже. Вы будете предоставлять мне информацию о том, какова ситуация в ыздах и городах, и влиять на неё по мере необходимости.
Управляющий с вольнолюбивого завода кашлянул.
— В такой ситуации полагается спрашивать, что помешает нам вас выдать, — заметил он с нотой иронии. — Тем более если вы предоставите наглядное доказательство в виде бумаг.
Это был самый тонкий вопрос, на который хэр Ройш по-прежнему не имел ответа, поэтому он сделал единственно верное в таких ситуациях: ответил на него собственным вопросом.
— А зачем бы вам нас выдавать?
— Ну… — развёл руками управляющий. — Допустим, за деньги, да и мало ли что предложат.
— Если бы вы превыше всего ценили деньги, вы бы состояли в Союзе Промышленников, — снисходительно отмахнулся хэр Ройш. — Да и с другими благами я бы не спешил. Вероятность того, что после ухода Четвёртого Патриархата некие местные силы попытаются расширить своё влияние до всей Росской Конфедерации, не так высока, как вам кажется. Любому городу сперва потребуется разрешить внутренние проблемы — то есть сделать то, к чему Петерберг уже пришёл и за счёт чего уже опережает прочие земли нашего отечества. Если вы выдадите свою связь с Петербергом, это принесёт вам же самим больше опасности, чем пользы. Не стоит забывать и о том, что помимо вас в городе будет как минимум ещё один человек, имеющий возможность проинформировать Революционный Комитет. Вы действительно хотите ввязываться в эту игру?
— Что если захотим? — поспешил вклиниться другой студент.
— Тогда вас придётся сменить, — хэр Ройш пожал плечами, — чего лично мне бы не хотелось. Я чрезвычайно тщательно отбирал тех, кого пригласил на эту встречу. Я поручаю вам будущее нашего отечества.
— Вот уж так уж, — порозовела кухарка Лада Жельбицына, — а говорите, речей не читаете.
— Позвольте уточнить: будут ли в этих бумагах прописаны ваши обязательства перед нами? — господин Туралеев по-прежнему приобнимал супругу.
— Не в этих. Да, мы обязуемся разрешить вам стать нашими пальцами.
— Звучит не слишком заманчиво, — хмыкнул господин Туралеев.
— Быть может, для вас, поскольку вы привыкли занимать высокую должность. Но и вам следует задуматься, какие перспективы открывает подобная роль. Я не говорю о хорошем жаловании, не говорю о статусе и даже о возможности нести дело революции за пределы Петерберга. Я говорю о возможности сформировать будущее лицо Росской Конфедерации.
— Вы простите, хэр Ройш, — улыбнулась госпожа Туралеева, — но это звучит несколько наивно. Я понимаю шпионский этап: наверняка у вас и шифр уже разработан, и места для нас — вернее, коль уж скоро меня вы не приглашаете, для них — подобраны. Но вы ведь физически не сможете взять на себя никаких обязательств, поскольку, как сами резонно заметили, отечество наше велико. Давайте представим, что Анжей отправился в Куй, где столкнулся с некоторыми осложнениями. Представим даже, что вы своевременно об этом узнали. И что дальше? До Куя даже паровозы последних европейских моделей добираются по десять дней.
Очень хотелось надеяться, что отправлять лично господина Туралеева в Куй всё же не придётся. Он здесь не за этим.
— Дальше ничего, — неохотно признал хэр Ройш. — На шпионском, как вы выражаетесь, этапе вам предоставляется самостоятельность, обратная сторона которой не подразумевает прямой поддержки.
— Но всё изменится на этапе контроля?
— Именно так.
Туралеева качнула головой, сверкая роскошными сапфирами в ушах и источая скепсис.
— Не станете же вы таить от нас, как и когда произойдёт переход от амбициозного, но опасного этапа шпионства к сладким его плодам, к признанию и власти?
Хэр Ройш поджал губы. Вероятно, на его месте вполне естественно было бы испытать в адрес спорщицы раздражение, однако ему, напротив, нравился этот диалог. Неагрессивная оппозиция всегда демонстрирует твою честность и готовность к беседе. Другие кандидаты, быть может, ещё не успели осознать собственные возражения, но невысказанные сомнения повисли бы у них в голове мёртвым грузом. Груз же затрудняет странствия.
— В вопросе сроков неизбежны колебания, — медленно ответил хэр Ройш, — но в целом я рассчитываю на то, что процесс займёт меньше года, а где-то, быть может, всё устроится значительно быстрее. Обсуждать, как именно это случится, в общем случае бессмысленно, поскольку такие эпизоды разрешаются индивидуально. Есть основания полагать, что при наилучшем развитии событий от некоторых из вас потребуются серьёзные шаги буквально по истечении месяца-двух. Более точные пожелания прозвучат, как только станут актуальны. Я полагаю, что их доставит вам силовая поддержка, когда она прибудет.
— Силовая поддержка? — нахмурилась Жельбицына.
— Солдаты, — объяснил ей помощник Пржеславского и покачал головой: — Так что же, хэр Ройш, вы всё-таки планируете кровавый переворот во всей Росской Конфедерации?
— Помилуйте, — сморщился хэр Ройш. — Ни к чему стремиться пролить чью-то кровь, она проливается сама. Нет, речь идёт именно о поддержке — о небольшой группе солдат для каждого из вас, призванной вас обезопасить, когда вы сочтёте нужным обнаружить своё влияние. — Он вздохнул. — Право слово, схема не кажется мне столь уж сложной. Вы прибываете в город; выясняете, кто в нём имеет наиболее обоснованные претензии на власть; так или иначе находите с ними общий язык, желательно — исподволь влияете на их действия. Если же это не происходит естественно, со временем вы обнаруживаете свою должность, предлагаете соглашение от лица Петерберга и помогаете новой местной власти найти направление, соответствующее общему курсу нашего отечества.
— Который задаёте вы, — усмехнулась Туралеева.
— Который задаёт историческая необходимость. Вы же не думаете, сударыня, что, не стой перед вами сейчас я, на моём месте не был бы кто-то иной?
— Кто знает.
— Бунты случились не в одном Петерберге, — напомнил хэр Ройш. — Вместе с последними законами Четвёртый Патриархат сам подписал себе приговор. Но вряд ли мы хотим, чтобы его гибель привела к дроблению нашего отечества и распадению его на исторические земли, не так ли? Европейское Союзное правительство снимет свои санкции, как только мы наведём у себя порядок, а для порядка необходим единый вектор движения.
— А мы его, следовательно, должны… нашёптывать? — подала голос проклятая Вишенька. Голос звучал заинтригованно.
— В некотором роде, — согласился хэр Ройш.
Кандидаты заёрзали, тем выдавая в себе напряжение мысли. Это хэра Ройша устраивало: меньше всего он хотел бы, чтобы в первой группе оказались люди, которые взяли бы на себя непомерные обязательства и не вынесли таковых.
— Я предлагаю вам два дня на осмысление услышанного, — решил он подвести итог беседы. — Уточню также, что вам не будет предоставлена свобода выбора в том, куда именно вы направитесь, хотя я готов выслушать пожелания. В том случае, если вы откажетесь, вам не грозит ничего, кроме дополнительного внимания к вашим контактам за пределами Петерберга. Надеюсь, вы верно поймёте такую предосторожность. С теми же, кто выразит согласие, я продолжу беседу индивидуально. — Хэр Ройш подобрался; он чуть было не забыл свои следующие слова, и это придало им особый вес. — Кроме того, прошу учесть, что предложение это озвучил я. Его обсуждение с другими членами Революционного Комитета не подразумевается. Вопросы?
Разумеется, обсуждение с Мальвиным, Скопцовым или Золотцем, то есть с так называемым Бюро Патентов, было вполне допустимо, но говорить об этом вслух хэр Ройш не стал. Он обдумывал это ранее и пришёл к выводу, что на первых порах лучше в самом деле нести за сие начинание личную ответственность. Чем меньше кандидаты знают, тем легче их проконтролировать.