Страница 60 из 100
В комнате ничего не изменилось. Тело Буса по-прежнему лежало на полу. Я вышел из квартиры, закрыл дверь и из вестибюля позвонил в полицию. Хэммонда не было, но Полник оказался на месте. Рассказав ему, что произошло, я вернулся к своей машине. Во рту был противный привкус, а на затылке красовалась шишка, которая обещала стать больше.
Исполнительный полицейский немедленно бы поднял тревогу и объявил всеобщий розыск Тальбота. Но я был уверен, что он не видел меня, когда выскочил из дома. Так что все шансы были за то, что я найду его в доме Лэндиса.
Часом позже эти шансы растаяли: толстая и глухая кухарка, сообразив в конце концов, что от нее требуется, сказала, что у Тальбота сегодня выходной и что он будет лишь поздно вечером.
Я вернулся в город, быстро перекусил и отправился в «Золотую подкову». Несколько официантов расставляли столики, а на эстраде Клэренс Несбитт лениво перебирал струны своего контрабаса. Подняв голову, он увидел меня и перестал трогать струны.
— Привет, лейтенант!
— Привет, Клэренс. Как дела?
— Миднайт считает, что нам придется отбиваться от посетителей палками. Она говорит, что убийство — лучшая реклама, которую мы когда-либо имели.
— Может быть, есть смысл положить перед сценой фальшивый труп и полить его сверху томатным соком. Вот это была бы реклама!
Клэренс закатил глаза:
— О! Какой ужас!
— Вы, вероятно, узнали, что имя того человека — Джонни Лэндис. Он был большим любителем джаза. Вы уверены, что никогда не видели его?
— Лейтенант, каждый день мы видим множество лиц перед собой. Вся эта толпа людей — на одно лицо. Мы просто играем, потому что любим джаз.
— Я понимаю, что вы хотите сказать. Мисс О’Хара здесь?
— Да. Она в своем кабинете, лейтенант.
Я постучал в дверь и вошел. Она сидела перед зеркалом. Сегодня на ней было красное платье.
— О! — воскликнула она, увидев мое отражение в зеркале. — Это вы?
— Вы сказали это так, будто вам меня недоставало.
— Как шпильки в одном месте! — огрызнулась она. — Что вам надо?
— Поговорить. Милая болтовня мужчины с женщиной всегда приятнее, чем мужчины с мужчиной, вы не находите?
— Нет, не нахожу, — ответила она сухо. — И я занята. Сегодня у нас будет горячий денек после всей этой шумихи в газетах. Все болваны в радиусе по меньшей мере пятнадцати миль рвутся сюда с широко открытыми ртами.
— Давая шанс вашим официантам пропустить лишний стаканчик, ничего при этом не заплатив, — добавил я.
— Я открыла свой погребок, чтобы он приносил доход.
— Со мной очень легко договориться. Мы можем поговорить сейчас или после того, как ваше выступление закончится.
— Я уже вам сказала, что буду сегодня очень занята!
— Тогда наша беседа может растянуться. Думайте скорее, или я доставлю вас в управление прямо сейчас и на несколько часов.
Ее глаза метали молнии.
— Ну хорошо! После выступления.
— Здесь?
— Лучше у меня дома. Сегодня я собираюсь уйти пораньше. Вы можете отвезти меня домой, если у вас есть машина.
— Я вожу автомобиль — владеет им финансовая компания.
— Встретимся у входа в двенадцать пятнадцать.
— Прекрасно. До встречи!
— Минутку, лейтенант!
— Слушаю вас.
— Это деловая беседа — и ничего больше. Я хочу, чтобы это было ясно с самого начала.
— Чисто деловая, мисс О’Хара.
Я вышел и подумал — не случилось ли у меня размягчение мозгов. К черту все, к черту Джонни Лэндиса, к черту его папашу, к черту шерифа Лейверса. С этими мыслями я отправился домой — они придавали мне уверенность.
Примерно около восьми часов вечера я вошел в свою комнату, включил проигрыватель, поставил Дюка Эллингтона, налил себе виски и уселся в кресло.
Вдруг зазвонил телефон.
— Где вы, черт побери, шлялись? — шарахнул мне в ухо знакомый голос.
— Подписываете мою отставку?
— Вы там были, когда Лэндис звонил мне?
— Был.
— Мне надо что-то сделать, — сказал Лейверс. — Он раздует эту историю в передовице своей завтрашней газеты. До сих пор я отбивался от репортеров, но завтра мне придется им что-нибудь сказать.
— Как насчет «К черту Лэндиса!»? — предложил я.
— А как насчет «Уилера — в сержанты»? — рявкнул он.
На это трудно было чем-то ответить.
— Не понимаю, как это он успел вернуться домой и застать вас там? — продолжал Лейверс.
— Могу вас помочь, — ответил я. — Это сделал дворецкий. Он позвонил Лэндису и сообщил о моем визите.
— Вам удалось что-нибудь узнать у дочери Лэндиса?
Я решил, что Лейверсу будут неинтересны мои любовные приключения.
— Ничего определенного, — сказал я, строго придерживаясь истины. — Она не любила Джона и назвала его мерзавцем. Джона никто не любил. Это примерно все.
— Немного!
— Я надеюсь узнать побольше.
— Вы лучше узнавайте побыстрее, — сказал он. — И будьте у меня в управлении завтра в девять утра. Не опаздывайте, Уилер!
— Да, сэр, — сказал я и повесил трубку.
Телефон тут же зазвонил снова. Я поднял трубку и сказал:
— Да, сэр, завтра ровно в девять.
Абсолютно несвойственное Лейверсу молчание прервал напряженный голос:
— Лейтенант Уилер?
— Кто это?
— Это Тальбот, сэр. — Голос слегка дрожал. — Я пытаюсь дозвониться до вас уже несколько часов. Мне необходимо немедленно вас повидать!
— Прекрасно, — сказал я и дал ему свой адрес. — Когда вы придете?
— Уже иду, лейтенант!
Он повесил трубку.
Я налил себе еще виски и опять уселся в кресло. Из пяти динамиков, расположенных в комнате, лилась песня «Любовный зов креолки», и мне нечего было больше желать, разве что блондинку. Через десять минут раздался третий звонок. Я угадал голос сразу.
— Эл, — сказала она, — мне ужасно неловко, что все так случилось. Я чуть не умерла. Правда. Не знаю, почему отец вернулся домой. Объяснять ему что-то бесполезно, он просто не будет слушать. Он… он пугает меня. И так всегда — с тех пор, как я себя помню.
— Не беспокойся насчет этого, Рена.
— Но я не могу, Эл. Ты знаешь, твоя близость была так волнующа, и я так и не успела выяснить…
— Это точно, — сказал я.
— Папы нет дома. Он в редакции, и его не будет очень долго. Я в доме одна. Ты не мог бы приехать ко мне, Эл? Дворецкий вышел минут десять тому назад, и не думаю, что он скоро вернется. Мы будем совсем одни, Эл.
— Прости, детка, но это невозможно.
— И ты меня прости. Сегодня утром у меня возникли по отношению к тебе низменные чувства, и если я не удовлетворю их, то наступит депрессия.
— Да, — поторопил я ее. — Ты мне уже рассказывала об этом сегодня утром.
— Почему бы мне к тебе не приехать?
— Замечательно! Тебе понадобится для этого много времени?
— Минут двадцать. Где ты живешь, Эл?
Я дал ей адрес, и она повесила трубку. Было ровно девять часов вечера. Тальбот придет сейчас, Рена — минут через двадцать. В четверть первого у меня еще одно свидание. Похоже, у меня будет веселая ночка!
Я перевернул пластинку и налил себе еще виски. Мне следовало взбодриться. Должно было произойти то, что женщины-романистки называют пикантной ситуацией. Рена приходит ко мне и видит своего дворецкого, изливающего передо мной свою душу. А ведь Рена считает «излияние души» своей монополией.
Прошло десять минут, и раздался звонок в дверь. Я открыл ее, и Тальбот свалился мне прямо на руки. На его куртке сзади виднелось пулевое отверстие, и он не дышал.
Что ж, чем больше трупов, тем меньше подозреваемых.
Глава 8
Я быстро переступил через труп номер три и выбежал из квартиры. Пятью минутами позже я вернулся обратно, а мое дыхание еще где-то догоняло меня. Для меня стало ясно: во-первых, тот, кто убил Тальбота, не находился сейчас в здании; во-вторых, убийца пользовался глушителем; и в-третьих, труп Тальбота все еще находился в моей квартире.
Это меня смущало. У меня никогда не возникало желания коллекционировать трупы. Я оттащил Тальбота за ноги в ванную. И только успел закрыть дверь, как услышал звонок.