Страница 43 из 116
Он был прав. Состоялись новые знакомства и деловые встречи. В одну из пятниц Махмуд-бека
пригласили в турецкое консульство на прием. Эсандол торжественно представлял дипломатам молодого
человека в национальной узбекской одежде. Махмуд-бек вначале неловко чувствовал себя среди строгих
черных фраков и под любопытными взглядами женщин.
- Представитель туркестанской организации «Милли истиклял» господин Махмуд-бек Садыков.
Консул Японии выразил надежду, что увидит Махмуд-бека у себя в гостях. Он будет счастлив
побеседовать с человеком, который представляет тысячи эмигрантов из Средней Азии.
Доктор Берк, турок, видный бактериолог, и его жена Инга, немка, веселая, белокурая, тоже выразили
надежду увидеть у себя в гостях молодого лидера туркестанцев.
Махмуд-бек выбрал момент, чтобы объяснить Эсандолу, как неловко он себя чувствует в этом
обществе.
75
- Они действительно принимают меня за официальное лицо.
- Они не ошибаются, - улыбнулся Эсандол. - Задержитесь после приема.
Слуга, видимо предупрежденный заранее, провел Махмуд-бека по тихим коридорам консульства в
знакомый кабинет и молча указал на кресло. Махмуд-бек обратил внимание на пустой стол, где резко
выделялся голубой конверт. Такие конверты приходили из Парижа совсем недавно и в адрес муфтия.
Разумеется, это было письмо от Мустафы Чокаева.
Эсандол вошел, взял конверт и протянул Махмуд-беку:
- Читайте!
Махмуд-бек Садыков отныне считался официальным представителем «Милли истиклял» в восточных
странах. Об этом ему и сообщал господин Мустафа Чокаев.
Махмуд-бек воспользовался приглашением консула Японии господина Ито и посетил его. Консул был
небольшого роста, вежлив, ласков. Так и казалось, что, погладь его по головке, он прищурит глаза и
замурлыкает. Ходил он тоже, как кошка, пружинисто и неслышно.
Господин Ито внимательно слушал рассказ лидера туркестанских эмигрантов о несчастной судьбе его
земляков и выразил глубочайшее сочувствие. Он считал своим долгом оказывать помощь восточным
народам, попавшим в беду. Разумеется, сами народы тоже не должны сидеть сложа руки.
Невозмутимый Асакура стоял по-солдатски навытяжку возле кресла. Чувствовалась великолепная
выправка армейского офицера с большим стажем. Асакура будто впервые видел Махмуд-бека. В
присутствии консула он даже не обменялся с ним ни единой из обычных фраз о здоровье и делах.
Консул мурлыкал еще несколько минут, потом протянул ладошку:
- До встречи... В моем лице вы всегда найдете друга.
А потом с Махмуд-беком беседовал Асакура. Он водил карандашом по границе. Карандаш осторожно,
но упрямо полз в глубь советской Средней Азии. Разведчик называл пункты, где должны находиться
люди «Милли истиклял».
- Советы встают на ноги. У них десятки, сотни строек. Вы должны ослабить силы этой страны.
Речь шла о засылке диверсантов, о широкой, разветвленной сети шпионов. Особое внимание
господин Асакура уделял постоянной обработке эмигрантов.
- Они должны быть враждебно настроены к Советам. Воспитывайте ненависть, ненависть, ненависть.
- Асакура увлекся - заговорил слишком резко. Спохватившись, улыбнулся и тихо добавил: - Разумеется,
ваши люди хорошо знают, кто виновен в их беде, в их скитаниях по чужим странам.
Знакомые слова. Махмуд-бек слышал подобные речи от муфтия почти каждый день.
Асакура рассказал о той обстановке, которая сложилась в Париже. Один из японских дипломатов
является ближайшим другом Мустафы Чокаева. Их объединяет стремление помочь обездоленным
народам Востока. Японцам не нравится, как поставлена пропагандистская работа «Милли истиклял».
Все пока делается примитивно. Издание журнала «Ёш Туркестан» следует поставить на широкую ногу,
увеличить его тираж. Нужно больше выпускать брошюр о положении в Стране Советов; информация
должна быть тонкой, умной, чтобы задевать национальные чувства людей, вызывать ненависть против
большевиков.
Журнал «Ёш Туркестан» готовился в Париже. Печатать его приходилось в Берлине. Своей типографии
организация «Милли истиклял» не имела.
- Мы думаем такую типографию создать в Женеве. Кроме журнала вы сможете выпускать
необходимые книги, брошюры, листовки.
Асакура раскрывал план обстоятельной широкой деятельности лидеров туркестанской эмиграции. В
заключение он подчеркнул, что сам лично будет руководить этой деятельностью.
Махмуд-бек нанес визит и турецкому специалисту, бактериологу Берку. Эсандол одобрил его
намерение посетить эту хорошую семью.
В доме Берка Махмуд-бек понял, что веселая Инга крепко держала в своих ручках не только
хозяйство, но и мужа.
Сам Берк, тяжеловатый, с заметным брюшком, вероятно, любил покурить кальян, выпить кофе и
подремать за свежими газетами. Судя но вытертым до блеска подлокотникам его любимого кресла, Берк
вел довольно спокойную жизнь.
Госпожа Инга, тонкая, гибкая, ходила по комнатам быстро, уверенно. Каждый ее шаг, будто был
давным-давно обдуман.
Встречая Махмуд-бека, она изящно, едва касаясь пола, скользнула навстречу новоявленному лидеру.
- Наконец-то пожаловал наш дорогой гость.
В зеленых глазах вспыхнула радость. Инга умела входить в роль. Подчинившись ее взгляду, поднялся
и сам Берк. Выдрессированный хозяин пересилил лень и, грузно переваливаясь, двинулся навстречу
Махмуд-беку.
- Рад. Очень рад. Наконец-то.
Слова были заученные. Он мечтал о тишине, кофе и убаюкивающем шуршании газетных листов.
Вскоре явился еще один гость, немецкий специалист Макс Зельцер.
Колония специалистов из Германии жила дружно. Они часто встречались, вместе отмечали
национальные праздники. Вот и сейчас Макс Зельцер, инженер сахарного завода, заглянул к землячке.
76
- Такое приятное совпадение, - радовалась Инга. - С господином Махмуд-беком мы - подданные
одной страны, но я остаюсь немкой. Макс, давний друг нашей семьи, - тоже мой земляк. - Она
рассмеялась. Зельцер вежливо улыбнулся, Берк счел нужным, не ожидая взгляда Инги, тоже показать
пожелтевшие зубы.
За обедом шел разговор о стране, где им приходится жить и работать. Макс поинтересовался, сколько
лет находится на чужбине Махмуд-бек, и понимающе вздохнул:
- Трудно. Конечно, трудно. Я тоже давно скитаюсь по чужим странам, но меня успокаивает мысль: в
любой час я могу вернуться на родину.
Махмуд-бек опустил голову.
- Простите, - спохватился Зельцер. - Я не хотел вас обидеть.
- Понимаю, - не поднимая головы, сказал Махмуд-бек.
- Наш друг Зельцер может сообщить вам много приятных новостей, - заметила Инга.
Махмуд-бек выпрямился. Наверное, у него было удивленное лицо. Все улыбнулись.
- Да, да... Именно приятных, - начал Зельцер. Он аккуратно сложил салфетку, накрыл ею прибор. - В
мире скоро все изменится. Немецкий народ и его друзья возложили на себя великую миссию: освободить
человечество от большевизма. Вы снова вернетесь на родину.
- Война?
- Возможно, - спокойно произнес Зельцер. - Я бывал в Советской стране, жил там и работал у них по
контракту. Через несколько лет это нежелательное государство окрепнет. Цивилизованное человечество
должно принимать меры сейчас, немедленно.
Махмуд-бек внимательно слушал Зельцера. Собственно, это был тот же вариант подготовки
эмигрантов к боевым действиям против Советского Союза, который предложил японский консул Ито.
Зельцер не называл конкретных действий и сроков. Он вводил Махмуд-бека в курс событий.
- Гитлер - надежда порабощенных народов. Он постоянно беспокоится об их судьбе. Вероятно, это
ощущают ваши друзья, нашедшие приют в Европе.
Махмуд-бек согласно кивнул.
Зельцер долго говорил о предстоящих переменах в мире. Хозяин дома тосковал, то и дело