Страница 27 из 116
Другие осторожно стучат в дверь или, открыв ее, просовывают бороду в щель и просят позволения
войти. Входят иногда сразу пять-шесть человек. Все молча, сосредоточенно усаживаются вдоль стены и,
разглядывая таинственный ящичек, терпеливо, упорно ждут звонка.
В конторе - единственный телефон на весь караван-сарай. Посетители приходят взглянуть на чудо.
Звонок их приводит в восхищение. А если купец в добром расположении духа, он дает подержать трубку
кому-нибудь из незваных гостей. Тот берет трубку обеими руками; лицо у него вытягивается, когда он
слышит чужой голос. Гость отодвигает трубку, рассматривает ее. Аскарали смеется.
- Проходите, Махмуд-бек, садитесь. Почитайте пока.
У Аскарали много книг. Когда в комнате посетители, он предлагает Махмуд-беку стихи древних поэтов.
Какой-нибудь упрямый купец добивается от Аскарали своего. Аскарали уклоняется, начинает
рассказывать что-нибудь не относящееся к делу. Рассказчик он блестящий.
- Вы только представьте, какие удары судьбы испытал на себе этот божественный напиток - кофе!
Родился он в Южной Аравии. Один муфтий из Адена ввел его в употребление и распространил среди
дервишей: напившись, можно, бодрствуя, проводить в молитвах всю ночь. Потом кофе пришел в Мекку, в
Стамбул, в Каир. Эго было в 1500 году. Стамбул его радушно встретил. Лет через пятьдесят открыли
кофейные дома. За кофе беседовали, играли в шахматы. - Совсем сникший торговец слушает, стараясь
быть внимательным. Ему завтра двигаться с караваном, а судьба шелка все еще не решена. И зависит
она от Аскарали. - Мусульманские богословы даже вступили с кофе в битву. Как же! Возбуждающий
напиток... Запретить заодно с вином! Но кофе победил. Через Стамбул и Каир ароматный напиток
перебрался в Европу, и сто лет спустя первую чашку кофе подали в Венеции. Вы не хотите чашечку
кофе?
Купец никогда не любил этот напиток, а сейчас ненавидел его. Но никуда не денешься - приходится
терпеть!..
- Господин Аскарали, что же с шелком?
- Ах, шелк... - Оптовый торговец будто очнулся. - Вы же знаете, как он упал в цене.
- Почему упал? - хрипло спросил купец.
- Упал, упал, - сожалея, вздохнул Аскарали. - Смотрите...
Он наконец оставил кофейник в покое и потянулся к столику. Бумаги, которые выложил Аскарали
перед купцом, ничего не могли тому объяснить. Купец смотрел на цифры со смешанным чувством
уважения и ненависти.
- Вы берете шелк?
- Конечно, беру, но... - последовало длинное объяснение, после которого Аскарали назвал цену. Купец
начал задыхаться. Аскарали немного повысил цену.
- При всем моем уважении к вам, больше не могу.
Сделка состоялась, и купец ушел.
Махмуд-бек, сидевший в углу с книгой, рассмеялся:
- Где вы так научились торговать?
- Ума не приложу, - чистосердечно признался Аскарали. - Я их просто ненавижу. Поэтому, вероятно,
получается удачно.
- А деньги жертвуете басмачам, - уже серьезно сказал Махмуд-бек.
- Не принимайте это близко к сердцу, - в тон ему ответил Аскарали. - Так нужно, мой дорогой друг. Так
нужно. С волками жить... Привыкайте. Иначе нельзя. Дни Ислама сочтены. Это развалина. Его даже
судить нельзя.
- Он убил моего отца.
- Я знаю, Махмуд-бек. Все знаю. Ваш отец оберегал хлеб бедняков. Они не просто его убили. Они
набили ему рот зерном и бросили его в огонь. Но теперь Ислам гибнет. Он жалок. Есть пострашнее
враги.
- Есть... - Махмуд-бек не мигая смотрел на желтоватый огонек лампы. - Одного не пойму, как Рустам
мог пойти на подлость? Мы вместе росли, вместе голодали.
- Тогда вы не замечали скрытых черточек. Он, вероятно, всегда был завистлив.
47
- Не замечал.
- Значит, все это появилось позже. Да и воспитатели помогли...
- Да... Пока не пришел Карим-Темнота, мы много вздора наслушались...
- Затем юноше вбили в голову, что его отец - двоюродный брат Джумабая. А был его отец батраком и
умер на работе. Насмотревшись на роскошь в Баку, Рустам легко клюнул на приманки, подкинутые
мусаватистами. Клюнул он и на фальшивое завещание.
- Вы твердо верили, что оно - фальшивое?
- Не очень. Но сомневался. Завещание составлено слишком по-современному. К тому же я знал о
невероятной жадности Джумабая. С ваших слов... Помогли и мои наблюдения над Рустамом в Стамбуле.
- Зачем его прислали сюда?
- Турки хотели поставить его во главе эмигрантской молодежи, создать особую организацию.
- Ого! - Махмуд-бек покачал головой. - Прямо в вожди.
- Вождь не получился. Он прежде всего подумал о наследстве, увидел в вас своего соперника и
бросился к Эсандолу с доносом.
- Всего мог ждать...
- А нам и нужно, милый Махмуд-бек, всего ждать. Даже того, что Рустам снова поднимется.
- Вряд ли.
- Я тоже так думаю. Одиночество и нищета в чужой стране - гибель.
- Если ему не помогут мусаватисты, - напомнил Махмуд-бек.
- Мехти погиб. - Аскарали уточнил: - Он еще жив, но погиб. Разочарование, опиум... Из этого дымка
никто еще не выбирался на божий свет. Но хватит о них. Я хочу вам напомнить о Фузаиле. Нас торопят. .
- Фузаил, Фузаил... - повторил Махмуд-бек. - Кстати, вы не замечали в караван-сарае нового
эмигранта? Коренастый, темный, видно, из горного кишлака?
- Да. Мельком. Но что нам до этого эмигранта?
- Он появился в дни, когда разбили отряд Фузаила на границе. Если он пришел вслед за бежавшими...
- Значит, парень будет искать знакомства с вами, с помощником муфтия. Через вас - с самим
Фузаилом.
Салим городил чепуху. Он не был подготовлен к разговору.
...Вновь заметив на себе пристальный взгляд, Махмуд-бек подошел к парню:
- Из каких мест будешь?
Темное лицо парня покраснело от неожиданного вопроса. Махмуд-бек предположительно назвал
горный кишлак. Тот самый, мимо которого промчался небольшой отряд Фузаила Максума.
- Да, господин, - удивленно и растерянно сознался Салим.
- Тогда будем знакомиться.
Салим сбивчиво рассказывал о кишлаке, о том, как его притесняли большевики.
- Комсомолец? - спросил Махмуд-бек.
- Что?! Что вы говорите, господин?! - воскликнул Салим.
Был знойный полдень. Люди попрятались по комнаткам, дремали под навесом возле сонных
животных. Кто-то возился в конце двора у казана, подкладывая под него кривые ветки саксаула. Запах
пережаренного лука полз по караван-сараю, не вызывая аппетита даже у голодных.
Очень жарко.
- Пойдем к нам.
Салим не двигался.
- Пойдем, - твердо повторил Махмуд-бек. - Муфтия нет дома.
Салим нерешительно двинулся за Махмуд-беком.
В комнате было прохладней. Махмуд-бек взял чайник, подал гостю пиалу. Обычно в доме всегда был
холодный чай. Муфтий боялся пить сырую воду в этом городе. Солоноватую, грязную, ее разносили в
бурдюках. При виде водоносов муфтий брезгливо морщился и жаловался на свой больной желудок.
- Да пей же, Салим, пей. Имя-то у тебя какое! Салим - здоровый, невредимый. Зачем же ты прибежал
сюда?
Салим опустил голову и произнес:
- Я хочу служить у Фузаила Максума.
- Откуда ты его знаешь?
- Слышал, господин.
Махмуд-бек подошел к двери, приоткрыл ее. В комнату сразу ворвался горячий ветер.
- Какая жара. Так вот, Салим, я не хочу знать, кто ты. Но на один вопрос прошу ответить честно.
- Хорошо, господин.
- Эта девушка - твоя невеста?
- Какая девушка?
- Я просил ответить честно. Девушка, которую украл Фузаил.
- Сестра.
- Я узнаю о ее судьбе.
- Спасибо, господин.
48
- Но прошу: живи здесь и не пытайся пробраться к Фузаилу. Там ничего не достигнешь - тебя разорвут
в клочья... Договорились? Повторяю: мне не интересно знать, кто ты. Ты просто мне нравишься. Ты мой