Страница 100 из 116
деньгами в бумажнике лежала и фотография Живого Бога.
Махмуд-бек мельком увидел знакомый снимок.
Даже эти люди, представители могучей державы, не могут обойтись без «охранной грамоты».
Столица Живого Бога особенно ничем не отличалась от других горных поселений. Здесь были низкие,
потемневшие дома, жалкий караван-сарай... Конечно, не каждое поселение может похвастаться базаром
и даже такой примитивной харчевней.
Ну, о дворце Ага-хана и говорить нечего.
Дворец громоздился у отвесной горы... Он будто врезался в скалы. Надежно прижимался к ним. У
дворца всегда толпились люди. Некоторые из них, застыв в молитвенных позах, часами ждали
появления Живого Бога.
Были здесь больные и нищие. В сторонке, не приближаясь к верующим, надвинув шапку почти на
глаза, чтобы скрыть выпавшие брови, с рыхлым белым лицом сидел прокаженный. Он лениво изредка
гремел железной банкой с камешками, предупреждая правоверных о своем присутствии.
Прокаженный притащился из далеких мест, надеясь на чудо, упрямо веря в это чудо. Ведь достаточно
Живому Богу прикоснуться к нему, как страшная болезнь уйдет, исчезнет навсегда.
Стражники указали прокаженному его место и строго предупредили не двигаться к дворцу. Ага-хан
редко выходил на площадь. Не очень часто принимал он и посетителей.
Махмуд-бек и Адхам видели, как европейцы с планшетами спокойно и решительно проследовали во
дворец. Слуги и стражники низко кланялись чужеземцам. А те даже не обратили на них внимания.
Разговор о картах еще не был окончен. Не все понял Адхам. Для чего и как делаются карты... Поэтому
вновь задал вопрос Махмуд-беку.
- На карте... На большом листе бумаги будет все видно. Какой высоты горы, где проходят дороги, где
живут люди, как называются эти места, - объяснил Махмуд-бек.
- Я видел у «Моррисонов». У инженеров, - сказал Адхам. - Так легче строить дорогу.
- А карты этой местности, - кивнул Махмуд-бек на горы, - пока еще нет. Прежде чем строить дорогу,
нужно сделать карту.
- Ага... - коротко сказал Адхам.
- Без карты, - добавил Махмуд-бек, - мы вдвоем пройдем. Проводник проведет. А войска не пройдут.
Нужна дорога.
- Куда... войска? - удивился Адхам.
- К границе Советов...
Адхам промолчал. Он отвернулся и стал рассматривать толпу людей у дворца Живого Бога. Важные
эти чужеземцы... Как они по-хозяйски вошли во дворец! А верующие, голодные, в лохмотьях, не сводят
глаз с проема дверей. Они будут или сидеть, или толкаться в толпе до тех пор, пока есть в кармане хоть
одна монета. Потом пустятся в долгий обратный путь. В своем поселке, окруженный родственниками,
близкими, соседями, человек перескажет истории о делах Живого Бога, которые он слышал у дворца.
Добавит кое-что от себя, и родится еще одна легенда о могуществе Ага-хана.
Проводник вернулся в караван-сарай, покосился на Адхама и замер.
- Рассказывай... - разрешил Махмуд-бек.
- Как вы приказали, хозяин, - начал проводник, - я разговаривал с японцем.
- Кто он?
- Он давно здесь... Очень давно. Его знал еще мой отец. Японец там, в темноте, кажется молодым. Но
живет давно. Молится Живому Богу. И, наверное, все о нем знает.
- Для чего?
- Он о всех знает, - добавил проводник.
- Для чего? - опять спросил Махмуд-бек.
- Ему все надо знать, - туманно ответил проводник. - Такой он человек.
175
- Обо мне спрашивал?
- Я сам сразу сказал. Как вы учили. Но он все равно спрашивал. А я молчал. Только говорил, что вы
сказали.
- Кто-нибудь бывает здесь из туркестанцев?
- Бывают. На базаре... Приходит узбек из Гульташа.
- Кто такой?
- Его зовут Акбар. Я его тоже знаю.
- Откуда?
- Зна-аю... - уклончиво ответил проводник. - Бывают и другие. От Джанибека.
Юноша опустил голову, стал рассматривать свои стоптанные, порыжевшие сапоги. Врать он не умел.
Наверное; совсем недавно ему довелось ходить к границе. И неведомый Акбар вместе с тихим,
услужливым японцем были причастны к какому-нибудь делу.
- Японец знает Акбара?
- Он всех знает, хозяин... - не поднимая головы, повторил проводник.
Пока не надо продолжать этот разговор. Его следует отложить до более удобного времени.
- Что японец сказал о людях Пулатходжаева?
- Никто не приходил еще, хозяин. А другой дороги нет.
- А вдруг нашли... - улыбнулся Махмуд-бек.
- Нельзя... - серьезно заверил проводник, - Сразу за поселком начинается овринг - навесная дорога
над пропастью. Только здесь можно пройти в Гульташ.
Махмуд-бек промолчал.
- Только здесь, - повторил проводник. - Другие дороги длинные. Много нужно времени.
- Японец не обманывает?
- Не-ет. . - не очень уверенно протянул проводник. - Я дал, как вы приказали, ему деньги.
Он, казалось, успокаивал этим сообщением Махмуд-бека. Но сам, видно, не мог отделаться от
сомнений. Слишком уж старательно рассматривал свои сапоги.
- Я сейчас приду. Вы отдыхайте. Рано утром пойдем через овринг. . - сказал проводник и стремительно
вышел из комнаты.
Адхам нарочито медленно укладывался. Ему хотелось поговорить с Махмуд-беком.
В караван-сарае комнаты с земляным полом, пропитанные вечной сыростью. Сухие травы,
служившие подстилкой, уже слежались. Адхам ворошил их, пытаясь устроить более удобную постель.
Трава ломалась, несмотря на то что была влажной.
- Что такое овринг? - спросил Адхам.
В неуютной, сырой комнате, совершенно пустой, неприятно молчать. Махмуд-бек замер у маленького
окошка, рассматривая пыльный двор. Зачем-то потрогал сухой фитиль коптилки, которая стоит на
подоконнике. Ее давно не зажигали. Здесь останавливались бедные люди, не имеющие возможности
тратиться на несколько капель масла или керосина.
- Овринг? - рассеянно переспросил Махмуд-бек. - Это, говорят, страшная штука. Я еще не ходил по
такой дороге.
- Срываются люди? - задал вопрос Адхам.
- Не слышал. Пожалуй, больше на нервы действует.
Повернувшись, Махмуд-бек посмотрел на истрепанные стебли травы и посоветовал:
- Сходи, Адхам, к хозяину. Пусть даст сухой травы. Да и масло в коптилку нальет. Жутковато в этой
комнате.
- Хорошо, господин.
Побыть бы одному. Не дает покоя мысль о японце, о каком-то Акбаре, о не понятном ему молчании
проводника.
Тянется между ними ниточка. Едва заметная, едва ощутимая. Когда и кого они здесь проводили?
Побыть бы одному...
Но раздались шаги. Оживленный, в ожидании хорошей выручки, шел хозяин с пахучим снопом сухой
травы. Другой сноп тащил Адхам. Этот запах сразу же перебил стойкую сырость, напомнил об осенних
лугах.
Схватив запылившуюся коптилку, хозяин стремительно выбежал. Махмуд-бек так и не разглядел его
лица.
Вернувшись, тяжело дыша, хозяин торжественно объявил:
- Будет гореть... - Но сам не зажег коптилку. Сэкономил спичку.
Махмуд-бек опять повернулся к окну. Адхаму не понравилась этакая пренебрежительная поза.
Пропало желание продолжать начатый разговор.
Адхам шелестел сухой травой, взбивал ее, как курпачу - теплое, стеганое одеяло, раскладывал халат.
Но сейчас было не до него. Японец и Акбар. И, конечно, проводник...
- Почему, господин, вы так боитесь Пулатходжаева и его людей? Кто он такой? - спросил вдруг Адхам.
Махмуд-бек остановился над Адхамом и спокойно произнес:
- Я не боюсь Пулатходжаева, хотя он очень опасен. И в этих горах он сможет расправиться со мной.
- У вас есть картинка с Живым Богом... - Адхам не скрыл усмешки.
176
- Он не посчитается с Живым Богом, - сказал Махмуд-бек. - Ни с каким богом не посчитается.
- Все-таки боитесь?
- Не хотел бы его увидеть, - сознался Махмуд-бек. - Но дело не в этом.
- А в чем же?