Юденич

   — Тридцать три года. Окончил Академию Генерального штаба в Константинополе. Член руководства партии младотурок.

   — Значит, он был в числе тех, кто организовал заговор против султана Абдул-Гамида Второго в 1909 году?

   — Да, он был одним из организаторов заговора вместе с Махмуд-Шевкет-пашой и Ниазим-беем. А в январе 1913 года произвёл военный переворот и сверг кабинет министров Киамиля-паши, настроившегося в ходе Балканских войн на мирное решение спорных вопросов с соседями Турции.

   — Каковы, по вашим данным, его политические взгляды?

   — Он на сегодняшний день один из идеологов панисламизма.

О панисламизме и Воронцов-Дашков, и Юденич были наслышаны много. Им было хорошо известно, что Энвер-паша строил уже не первый год планы создания великого «Туранского государства». В него должны были войти территории от Суэцкого канала до Казани, от Самарканда до Балканского города Адрианополя. Естественно, под его, Энвера, главенством.

   — Его отношение к Германии?

   — Энвер-паша был военным агентом турецкого посольства в Берлине. Очень интересовался организацией кайзеровской армии и её тактикой действий. В Стамбуле показал себя рьяным сторонником заключения военного союза с Германией.

   — У военного министра должен быть боевой опыт. Где же он сумел его поднабраться за такой короткий срок?

   — В 1911 году он руководил народным восстанием против итальянских войск в Триполитании. Затем командовал армейским корпусом, защищавшим город Адрианополь. Во Второй Балканской войне вернул его Турции, разбив болгарские войска.

   — Как Энвер-паша в такие молодые годы умудрился стать военным министром Турции?

   — Очень просто, почти по-европейски. В начале этого года он женился на любимой племяннице султана и сразу же получил министерский пост. На султана-калифа Решада-Мехмеда он оказывал ещё до женитьбы огромное влияние: ведь за спиной Энвера-паши фактически стоит турецкая армия, которая верит в него.

   — Настоящий военный министр должен быть большим стратегом. Этот Энвер-паша как-то заявил германскому послу в Стамбуле, что будет победоносно воевать сразу на два фронта.

   — Да, такое заявление Энвер-паша делал. Он действительно ведёт войну на два фронта — на Кавказе против России и в Египте против Великобритании.

   — Священную войну Антанте объявил тоже он. Что вы, Николай Николаевич, ожидаете в связи с вступлением военного министра султана в должность командующего 3-й армией? Ведь вас это тревожит?

   — Тревожит, Илларион Иванович. Надо ждать от Энвер-паши большой наступательной операции, иначе он просто так не оставил бы пост министра в Стамбуле.

   — Тогда надо готовиться к жарким боям. Отдайте соответствующий приказ по армии.

   — Ваше превосходительство, сегодня утром такой приказ за вашим именем уже отдан и к вечеру поступит во все штабы.

   — Хорошо, Николай Николаевич, информируйте, пожалуйста, меня и Александра Захарьевича о всех серьёзных изменениях в обстановке.

   — Слушаюсь, ваше превосходительство...

Интуиция Юденича не подвела, как это уже случалось с ним не раз в Маньчжурии. Вскоре от агентуры на сопредельной стороне поступили первые сведения о подготовке турецким командованием наступления с целью полного овладения российским Закавказьем.

Одновременно из Аджарии поступили сведения об активизации здесь протурецких элементов. В горных селениях шла агитация за войну против «неверных». Турецкие войска, наступавшие на приморском направлении от Трапезунда, могли получить хорошую поддержку из неприятельского дола и возможность захватить портовый город Батум. Тогда Севастопольская оперативная эскадра лишалась передового пункта базирования.

Вскоре от перебежчиков, преимущественно армян-христиан, стала поступать важная оперативная информация, которая суммировалась в разведывательном отделе штаба армии. Стало известно, что 11-му турецкому армейскому корпусу предписано совместно со 2-й кавалерийской дивизией и курдским конным корпусом сковать атаками русский Сарыкамышский отряд. Причём сковать боевыми действиями так, чтобы он оказался не в состоянии перебросить хотя бы часть своих сил в другое место.

9-му и 10-му корпусам Энвер-паша приказывал, уничтожив в считанные дни малочисленный Ольтинский отряд противника, обходным манёвром через селение Бардус отрезать передовую базу русских в селении Сарыкамыш, где находились большие артиллерийские склады.

Турецким войскам, нацеленным на Батумскую область, ставилась задача занять город Ардаган и обеспечить с севера намеченный обходной манёвр с целью окружения главных сил русских. Захват Батума давал туркам возможность перенести боевые действия в соседнюю Гурию и другие западные земли Грузии.

Проанализированная в штабе Отдельной Кавказской армии разведывательная информация свидетельствовала о главном: начавшейся зимой первого года войны султанское командование в лице военного министра Энвер-паши одним решительным ударом задумало выйти к Главному Кавказскому хребту.

О том и состоялся разговор генерал-лейтенанта Юденича со своим командующим. Воронцов-Дашков, выслушав начальника штаба, спросил:

   — Неужели, Николай Николаевич, наш противник в лице Энвер-пащи строит наполеоновские планы: разбить в одночасье наши кавказские войска и выйти к перевалам в Осетию и к Дербенту?

   — Да, это так, Илларион Иванович. Он готовит нам окружение в виде вторых Канн. Посмотрим, что у него из этого получится.

   — Глава турецкого военного ведомства — большой фантазёр. Чего стоит, например, один его план военного похода против британской Индии через Персию и Афганистан. Ну прямо наш государь император Павел Первый: тот тоже хотел захватить Индию. Даже Донское казачье войско во главе с атаманом Платовым через Волгу на юг посылал.

   — У Энвер-паши, ваше превосходительство, до жемчужины британской короны путь будет короче.

   — Мы с вами, Николай Николаевич, всё шутим, а они такую операцию на весь Кавказ против нас готовят.

   — Пускай готовят. Знать бы только, где её начнут, когда и куда целиться. А там, ничего, отобьёмся.

   — Когда надо ждать турецкого наступления?

   — Со дня на день, Илларион Иванович. У меня разведка покоя сейчас не знает.

   — Вы бы, Николай Николаевич, больше задействовали для этих целей воздухоплавательный отряд. Один аэроплан — это не казачья сотня на горной тропе.

   — Авиаторам задачи на разведку поставлены, да только погоды для них всё нет. То снегопад и пурга мешают, то ветер шквальный в горах. Такая напасть для наших лётчиков-наблюдателей.

   — Всё же они какую-то информацию с неба вам приносят?

   — Приносят, летают аж почти до самого Эрзерума. Ясно одно — турецкая армия пришла в движение.

   — Я на тебя надеюсь, Николай Николаевич. Смотри не оплошай перед Рождественскими праздниками. Государь на нас крепко полагается.

   — Не волнуйтесь, ваше превосходительство. Энвер-паша нам кавказских Канн не устроит, не те мы для него противники...

Юденич не ошибся. Появление в Эрзеруме Энвер-паши породило на фронте оживление. Уже 5 декабря армейская разведка выявила движение одной из пехотных дивизий 9-го вражеского корпуса в районе селений Пертанус и Кош. Когда об этом доложили начальнику армейского штаба, Николай Николаевич сказал своим штабистам:

   —  Ну, наконец! Теперь надо следить за началом движения других турецких дивизий и определить их маршруты. Позовите ко мне начальника разведывательного отдела.

Когда тот явился в кабинет, Юденич уже «колдовал» над оперативной картой.

   — Смотрите сюда. Пертанус и Кош отстоят от селения Бардус всего на 55 вёрст.

   — Но это, Николай Николаевич, по карте. Надо учитывать плохие дороги в здешних горах.

   — Если эта дивизия турок стала выдвигаться на Бардус, значит, не сегодня-завтра в движение придут другие. Есть новая информация на сей счёт?

   — Есть. Наши боевые дозоры, выдвинутые вперёд к селению Ит, доносят, что большие силы турецкой пехоты обнаружены на подходе к этому пункту.