Иван Грозный

Летописец ознакомился с подлинными царскими грамотами Строгановым 1581-1582 гг.

Но он прочел их крайне невнимательно. В результате автор летописи заключил, что в обеих грамотах описано одно и то же нападение сибирцев на владения Строгановых, и именно после этого нападения Ермак выступил в поход 1 сентября 1581 г. Историки, начиная с Карамзина, с полным доверием отнеслись к свидетельству Строгановской летописи. В итоге ошибочная дата была принята всей последующей историографией и до нынешних дней фигурирует в качестве аксиомы в ученых трудах и учебниках. Критический анализ источников позволяет выявить ошибочность одной из основных дат русской средневековой истории.

Подобно археологу, историк старается обнаружить древний слой, отбрасывая скопившийся мусор и поздние наслоения. Любой обломок из раннего пласта может открыть исследователю очень многое. Число древних документов с упоминанием имени Ермака можно перечесть по пальцам. Вещей, принадлежавших атаману, сохранилось еще меньше. Самая примечательная из них — пищаль Ермака.

Некогда Грозный разрешил Строгановым основать пушечный двор в их «столице» на реке Каме — Орле (Кергедане). Их мастера делали неплохие пищали и пушки. Одна из пушек хранилась до 1917 г. в доме Строгановых в Петербурге. Ученый-палеограф В.В. Голубцов видел пушечку и скопировал надпись с ее ствола. Надпись гласила:

«В граде Кергедане на реце Каме дарю я, Максим Яковлев сын Строганов, атаману Ермаку лета 7090». После революции пушка исчезла.

Надпись на пищали подтверждает хронологию, обозначенную в грамотах Грозного.

Пушечка была отлита в конце 7090 (летом 1582) г., а экспедиция началась 1 сентября 7091 (1582) г.

История сибирского похода окутана покровом легенд. Прояснить дело могут лишь новые архивные находки. В казацком войске Ермака не было ни историографа, ни архива! И все же поиски архива увенчались успехом.

Кто не мечтал об открытии исчезнувшего архива! Бесценные документы находят в самых неожиданных местах — недоступных горных пещерах, на морском дне, в трюмах затонувших кораблей, на чердаках старых домов. Но иногда следы архива удается обнаружить в давно известных рукописях. …Первый сибирский архиепископ Киприан приказал «кликати» Ермаку и его погибшим товарищам вечную память. Архиепископские дьяки расспросили г ставшихся в живых участников похода и на основе их рассказа составили поминальный список «убиенных» и краткую летопись. Преемник Киприана архиепископ Нектарий получил назначение в Тобольск в 1636 г. Он поручил своему дьяку Савве Есипову «распространить» (расширить) архиепископскую летопись.

Прошло много лет, и некий любознательный книжник старательно скопировал Есиповскую летопись, пополнив ее многими удивительными подробностями. Так возникла Погодинская летопись, которая хранится ныне в Публичной библиотеке в Петербурге.

Погодинская рукопись ставит перед исследователем множество загадок. Судя по водяным знакам на бумаге, летопись была составлена чуть ли не в петровские времена. Но в ней можно обнаружить массу уникальнейших сведений по истории сибирской экспедиции. Какова степень их достоверности? …Составитель Погодинской летописи списал из Есиповской летописи фразу: «Ермак с товарищи послаша к государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Русии с сеунчем (с вестью о победе) атамана и казаков». Затем он дополнил текст: «Тут же послан был казак Черкас Александров потому… немалой, всего 25 человек».

Погодинский летописец знал посланца Ермака по имени, и ему была известна численность казачьей станицы, прибывшей в Москву! Ниже автор Погодинской летописи записал, что царь Иван надолго задержал сибирских гонцов и что «ермаковы казаки Черкас Александров с товарищи» вернулись в Сибирь с воеводой Сукиным в 1586 г. Заслуживают ли доверия все эти сведения?

Архивная находка устраняет сомнения. В приходо-расходной книге Чудова монастыря значится, что в 1586 г. (перед выступлением в поход) сибирские казаки, в их числе «сибирской отоман Иван Александров сын, а прозвище Черкас» и Савва Волдыря пожертвовали монастырю связки сибирского соболя на помин своей души.

Погодинская летопись сообщает важные подробности насчет переписки между Ермаком и Иваном Грозным. Когда Черкас Александров и Савва Волдыря привезли в Москву грамоту Ермака, Иван IV велел составить ответное послание. По традиции царское послание начиналось с подробного пересказа письма. В летописи Есипова письмо изложено в нескольких словах. Ермак извещал Ивана IV, что казаки «царя Кучюма и с вой его победиша». Автор Погодинской летописи привел куда более полный текст казачьей отписки. Ермак писал царю, что он «сибирского царя Кучюма и с его детми с Алеем да с Алтынаем да с Ышимом и с вой его победиша; и брата царя Кучюма царевича Маметкула разбиша ж».

Насколько достоверна эта подробная версия письма Ермака? Не сочинена ли она московским книжником? Ответить на этот вопрос помогает отчет о «сибирском взятии», составленный дьяками Посольского приказа в 1585 г. и сохранившийся в подлиннике. Под руками у дьяков были все казачьи отписки из Сибири.

Воспользовавшись ими, приказные пометили: «государевы» казаки «Сибирское царство взяли, а сибирский царь Кучюм убежал в поле», после чего «племянник Кучюмов Маметкул царевич, собрався с людми, приходил в Сибирь на государевы люди», но те и его «побили». Данные посольского отчета рассеивают сомнения в достоверности погодинской версии.

Безвестный книжник поведал об обстоятельствах, предшествовавших походу. Ермак Тимофеев, отметил он, прибыл с Волги, когда на пермские места напал сибирский царевич Алей, «а за год до того времени… пелымский князь Аплыгерым воевал… Пермь Великую». Эти сведения полностью совпадают с тем, что известно нам из царских грамот Строгановым 1581-1582 гг.

Ни Строгановы, ни чердынский воевода не знали имен «пелымского князя» и предводителя «сибирских людей», громивших Пермский край. Составитель Погодинской летописи знал больше. Он записал, что первое вторжение возглавлял пелымский князек Аблыгерым, а во втором участвовал сын и наследник Кучума царевич Алей.