Страница 18 из 70
— Давно ты здесь? — спросил Дима.
— Давно. Только это без разницы.
Емельянов глубоко затянулся и поинтересовался:
— Почему?
— Когда начинаешь воевать по-настоящему, время практически исчезает. О нем не думаешь. Думаешь только о том, как бы в живых остаться да при этом побольше врагов убить.
— Много заработал?
Туз кивнул.
— Достаточно, чтобы захотелось дальше жить. Я сюда не из-за денег приехал, а за идею. А о деньгах ты лучше совсем не думай, иначе каюк. И на рожон не лезь, чтобы побольше барахлишка набрать, если город какой штурмовать будете. Чревато… Особенно это босняков касается. Если во время боя или после придется в их дома заходить — не лезь сразу. Лучше побегай вокруг да гранаты покидай куда только можно. Да и после этого осторожным будь, автомат из рук не выпускай. А за барахло только в последнюю очередь берись. Босняки, эти мусульмане — фанатики среди них встречаются страшные. У всех фанаты — даже у детей, женщин, стариков. Ты только в дом, а они подрываются вместе с тобой. Так что если жить захочешь — вали всех подряд. Это настоящая война.
— И детей?
— Это тебе самому выбирать. Босняки для сербов — страшнейшие враги. В свое время они здесь такое вытворяли, что даже у меня кровь стынет от этих историй, хотя насмотрелся всякого тут уже. Понял?
Дима кивнул.
— Понял…
Ветеран выбросил окурок, встал, потянулся и, уже уходя, добавил:
— И когда договор подписывать будете, документы не отдавайте. Если паспорта заберут, и потерять могут запросто. Бардака тут хватает.
Емельянов тоже поднялся. Пожав на прощание руку Вите, он пошел к своему коттеджу.
Возле входа стояла грузовая машина, из которой русские выгружали ящики с патронами и гранатами. Некоторые из них прямо на ходу вскрывали, и гранаты перекочевывали в карманы наемников. Остальное относили в коттедж и складывали в пустых комнатах.
В рядах наемников царило оживление. Больше всех прибывшему оружию радовались казаки. Егор сумел где-то в городе раздобыть старенькую винтовку и теперь с превосходством поглядывал на остальных.
— Кроме боеприпасов ничего не привезли? — спросил Дима у Чернышева.
— He-а. Серб, который утром приходил, Дворнич, забрал списки и сказал, что личное оружие выдадут только после заключения договора. А это не для нас, — кивнул Вадим на ящики. — Только разве наших вояк удержишь?
После разгрузки настроение у всех заметно улучшилось.
Утром следующего дня на автобусе приехали несколько офицеров сербско-боснийской армии. С ними был уже знакомый Славко, который выполнял роль переводчика. С собой они привезли несколько черновых вариантов договоров, которые были розданы всем наемникам.
На изучение документов выделили полчаса, после чего надо было выработать единый вариант и всем подписать личные контракты.
Кто-то, прочитав договор, который предусматривал достаточно небольшую месячную оплату, предлагал включить пункт, разрешающий оставаться в захваченных городах несколько дней «для осмотра достопримечательностей». Кто-то требовал предоставить как минимум по одному автомобилю на двоих. А предлагаемые размеры компенсаций за ранения достигали вообще фантастических высот.
Но спорить практически не пришлось. Сербы не хотели идти ни на какие компромиссы и лишь согласились немного увеличить размеры компенсаций за ранения — процентов на десять, не более.
С остальным пришлось согласиться. Хотя сам договор в общем-то не имел никакой юридической силы, поскольку все русские наемники находились в этой стране на нелегальном положении да и сама Сербская республика Босния во всем мире была признана одной лишь союзной Югославией.
После утряски всех формальностей договора наконец были подписаны и поступило новое распоряжение:
— Вас всех просят как можно быстрее собрать свои вещи и погрузиться в автобус.
— Куда мы едем? — спросил Дима у Дворнича.
— Здесь просто база. Сейчас вас отправляют на место постоянной дислокации. Там вы будете воевать.
— А где это место постоянной дислокации находится? — не унимался Емельянов.
Серб недовольно поморщился — видимо, это являлось военной тайной.
— Потом узнаете. Сейчас быстрее собирайтесь.
Сообразив, что от Славко ничего больше добиться не удастся, Емельянов пошел собирать вещи…
Вадим был уже почти готов. Он несколько раз уже сбегал к ящикам с фанатами и спрятал к себе в сумку почти десяток.
— Неизвестно, что еще на месте будет. Может, это у них последние фанаты, — пояснил свои действия Чернышев.
— Ага, — откликнулся Дима. — А мы последние русские, которые перебьют последних хорватов и босняков.
— Ты лучше не умничай, а тоже положи себе в сумку парочку. Такое лишним на войне не бывает.
— Спасибо за совет.
Емельянов запихал последние вещи в сумку и произнес:
— Собирайся быстрее, а то последние места в автобусе займут. Тогда пешком идти придется.
Чернышев застегнул свою сумку, перебросил ее через плечо и вслед за Димой вышел из коттеджа.
Автобус несколько часов катался вверх-вниз по асфальтовым и проселочным дорогам, прежде чем остановился окончательно. Наемники высыпали на воздух.
Кругом был заснеженный лес.
Всех прибывших сразу же построили в одну шеренгу. На середину вышел невысокий седобородый мужчина.
— Мы находимся очень близко от зоны боевых действий. Везде в лесу возможны мины. Засады маловероятны, но также возможны, поэтому прошу обращать внимание на каждую мелочь. Впереди пойдет проводник, а все остальные должны идти за ним след в след. Все понятно?
— Кто вы такой? — спросил Емельянов, уже без труда поняв монолог на сербскохорватском языке. — Как вас зовут?
— Простите, не представился, — улыбнулся серб. — Меня зовут Ивица Стойкович. Я капитан сербско-боснийской армии и буду вашим командиром. Мы направляемся на место постоянной дислокации, которое находится на турбазе в лесу. Проехать туда на автобусе сейчас невозможно. Местность минируется. Идти около пятнадцати километров. Еще вопросы есть?
Все промолчали.
Холод заставлял скорее тронуться в путь, чтобы хоть во время движения немного согреться.
Идти было тяжело. Местами снег уже был больше метра глубиной, дорога отняла много сил.
К вечеру весь отряд был на месте. Небольшая турбаза находилась, можно сказать, в райском месте — горы, искристый снег, прозрачный воздух. Благодать! До Сараево, где на таком же прекрасном ландшафте лет десять назад проходили зимние Олимпийские игры, отсюда было недалеко. Кто бы мог подумать, что леса, по которым когда-то бегали мирные лыжники-спортсмены, будут минироваться?
Емельянов все еще стоял на пригорке возле базы, отдыхая и любуясь прекрасным пейзажем, когда подошел Чернышев и, как обычно, испортил настроение:
— Ты пойди посмотри, где нам жить придется. Там медведи и то не рискнут ночевать…
В здании, куда поселили новобранцев, было около пятидесяти комнат, половину из которых занимали сербы. Сама турбаза напомнила Емельянову пионерский лагерь, безоблачное школьное детство.
Свободные комнаты вид имели явно нежилой. Огромные однорамные окна и тонкие двери были рассчитаны исключительно на летний период. Из приборов отопления были только печки-«буржуйки», сделанные из старых металлических бочек. Самая большая стояла в обшей комнате, считавшейся гостиной.
Туда зашли двое российских наемников, которые воевали здесь уже больше месяца. Больше всего новички были удивлены тем, что «наши» оказались казахами из Астраханской области.
— Как здесь? — всем не терпелось узнать особенности местной службы.
— Нормально, — ответил один из казахов. — Служба не пыльная. Разведка да засады. Бывают и рейды, но очень редко. Самое страшное не пули, а холод. Сдохнуть можно… Прямо-таки Чукотка, а не Балканы…
Температура в помещении действительно мало отличалась от воздуха снаружи, а тепло от «буржуйки» сквозняки выметали просто с поразительной скоростью.