Страница 5 из 11
– Пойдем, Эфраим? – спросила близняшка справа от Джены.
– Мне нужно забрать вещи из шкафчика. Встретимся снаружи?
– Не задерживайся, – в унисон ответили близнецы. Как они это делали?
– Я быстро, – ответил он.
Три девушки разделились, огибая Эфраима и Натана, и затем опять сомкнули ряды, идя дальше по коридору. Друг посмотрел им вслед и подошел к Эфраиму, тот уже копался в шкафчике. Спросил:
– Что случилось с Мадлен?
Эфраим не знал, когда это началось, но Натан называл его мать по имени. Ей это даже нравилось.
– Она в больнице. Ничего серьезного, – сейчас у него не было желания углубляться в детали.
– Блин, тогда неудивительно, что ты в таком состоянии. Сочувствую. Давай я тебя подвезу. Тоже хочу ее проведать.
– Нет, не надо, все в порядке. Миссис Моралес заберет меня, и думаю, сейчас мама не будет в восторге от посетителей. Но все равно спасибо.
– Эй, уверен, это отвлечет тебя от всех проблем! – сказал Натан и показал Эфраиму на камере снимок трех девушек, сфотографированных чуть пониже плеч и выше бедер.
– У тебя кадрирование сбилось, – сказал Эфраим.
– Нет, – ухмыльнулся Натан и указал на впечатляющие достоинства Мэри и Шелли в голубых летних платьях. – Жаль, у Джены не такой большой размер, но тоже неплохо. Особенно когда она не носит свои старомодные платья, как обычно.
Эфраиму пришлось согласиться. Джена мило выглядела в юбке. То, как она выросла за лето, так отвлекало Эфраима в первом семестре, что он чуть не завалил алгебру, на которую они вместе ходили. В тот год многие парни обращали на нее больше внимания, пока девушка не начала носить закрытую одежду. Теперь все задумывались, что же она прятала.
– Она хороша такая, какая есть, – сказал Эфраим, не в силах отвести глаз от фотографии. – И вообще, как ты умудрился сделать такой кадр?
– Отключил звук затвора. Но постой, это еще не все.
Натан переключился на другой кадр: снимок Мэри, Шелли и Джены сзади.
– Извращенец, – прокомментировал Эфраим. – Тебе должно быть стыдно. Не забудь послать мне копию фото, когда доберешься до дома.
– Я мог бы даже продать такие кадры! – Натан прислонился жилистым телом к шкафчику и блаженно уставился на экран. Его длинные светлые волосы упали на глаза. – Слушай, когда ты сядешь в их машину, постарайся оказаться между ними…
– Я не собираюсь их лапать. В машине будет их мать, – не говоря уже о Джене. Может, он сможет сесть ближе к ней, хотя подозревал, что ему придется ехать рядом с водителем.
– Тем более! Какая пикантная ситуация! В ее присутствии они, скорее всего, ничего не скажут. Слушай, только посмотри на их ножки! – воскликнул Натан.
Эфраим воздел глаза к потолку.
Когда он открыл шкафчик, оттуда выпорхнул лист бумаги. Нагнувшись, он поднял его с пола.
– «Загадай желание и подбрось монетку, чтобы оно исполнилось», – прочел он. Почерк был похож на руку Натана. – Проклятие, и что это значит?
Он показал листок другу.
Тот прочел записку.
– Странно. Я не знаю.
– Это разве не ты писал? – Эфраим был в этом уверен.
– Я тебе ничего в шкафчик не подкидывал. Детский сад какой-то, – Натан прищурился и вновь посмотрел на лист. – Походит на мой почерк. Немного. Но я не знаю, что это должно означать. Какая монетка? Бессмыслица какая-то.
Он вернул другу записку.
Эфраим уставился на нее. О чем она? О четвертаке, который он нашел прошлой ночью? Эфраим даже Натану о нем не рассказал. Непонятная бумажка тревожила так же, как одинаковые библиотечные карточки и парень в морге, который походил на Эфраима. Но что это значило? И кто написал записку?
Он вытащил из заднего кармана четвертак и еще раз прочел послание.
– Ты действительно собираешься попробовать? – фыркнул Натан.
Эфраим пожал плечами.
– Ничего плохого-то не случится.
Вытянул ладонь с монеткой и прочистил горло.
– Желаю… – он кинул взгляд на друга. – Желаю, чтобы моя мама не была в больнице.
Разумеется, ничего не произошло.
– Подбрось ее, – напомнил Натан. – Как сказано в записке.
– Да ну. Это глупо, – Эфраим потянулся, чтобы засунуть монетку в карман, и почувствовал укол, словно в ладонь вонзилась булавка. От неожиданности он уронил четвертак, и тот покатился по неровной серой плитке пола.
– Черт, – пробормотал он.
– Что стряслось?
– Она… меня током ударила, – выдавил Эфраим, оглядываясь вокруг.
Монетка приземлилась перед ним под шкафчиком. Он нагнулся и поднял ее, стряхнув пыль. Она упала орлом вверх. На секунду металл показался горячим, но прямо в руке быстро остыл. Перед глазами все поплыло. Он вдруг почувствовал тошноту и схватился за живот.
– Эфраим, – позвал Натан. – Ты что там делаешь на полу?
Ему нужно было в туалет.
– Я… – Он точно не успеет добежать.
Эфраим повернулся и сунул голову в шкафчик.
– Вот извращенец! – воскликнул Натан и отошел к другой стороне коридора, пока друга рвало.
Тот вытер рот тыльной стороной ладони.
– Извини, – сказал он. Задержав дыхание, он закрыл дверцу шкафчика, решив, что ему не так уж сильно нужны бумаги и комиксы, собравшиеся на дне за год. Подошел к питьевому фонтанчику в конце коридора, чтобы прополоскать рот. Вода оказалась теплой, с металлическим привкусом.
– Ты в порядке? Медсестра еще может быть на месте, – сказал Натан.
– Уже в норме, – как будто ничего не случилось, Эфраим засунул четвертак и записку в карман и схватил свой рюкзак. Внезапно он понял, как ему повезло. Если бы это случилось пока он разговаривал с Дженой…
– Но ты только что наблевал в шкафчик. Хоть уборщику скажи, – Натан повернул фотоаппарат так, чтобы Эфраим увидел снимок. На нечеткой картинке Эфраим сунул голову в шкаф. Его опять замутило. Он оттолкнул камеру.
– Я так рад, что ты всегда рядом и запечатлеваешь важнейшие моменты в моей жизни, – съязвил он.
– Камера не лжет, – ответил Натан. – А я здесь лишь инструмент. Ты уверен, что нормально себя чувствуешь?
– Может, что-то подхватил в больнице, – ответил Эфраим. В конце концов, он просидел там всю ночь. Но кто-нибудь слышал о кишечном гриппе продолжительностью в двадцать четыре секунды?
– Когда ты был в больнице? – спросил Натан.
– Я же только что сказал тебе – мама попала туда прошлой ночью.
– О нет! – У Натана расширились глаза. – Все серьезно? Как Мадлен?
– Мы же минуту назад с тобой об этом разговаривали! – Похоже, близнецы сбили Натана с мысли сильнее, чем думал Эфраим. – Она поправится. Мэри и Шелли подбросят меня сейчас до больницы. Помнишь?
Натан, казалось, удивился еще сильнее:
– Да ты шутишь! Я бы с радостью посидел с ними на заднем сиденье. Дружище, хотел бы я, чтобы моя мать была в больнице.
– Поосторожнее с желаниями, – буркнул Эфраим.
Так, минутку. С желаниями?
Он пожелал, чтобы мама не была в больнице. И теперь Натан не помнит…
– Слушай, тебе стоит попытаться сесть между ними, – посоветовал тот.
– Не самая лучшая идея.
В конце коридора из-за угла вышел Майкл Гупал и ухмыльнулся, увидев друзей.
– Проклятие, – пробормотал Эфраим.
Натан спокойно смотрел на приближавшегося к ним верзилу.
– Что? Он ничего нам не сделает. Сегодня последний день учебы. Своего рода перемирие.
– А по-моему, он скорее воспользуется тем, что сейчас его некому остановить, – отозвался Эфраим.
У Майкла был своеобразный ритуал: поглумиться над любимыми жертвами так, чтобы они все лето о нем помнили.
Майкл остановился перед ними и скрестил руки на груди, расставив ноги. Он был настолько же низким и толстым, насколько близняшки высокими и стройными, и уже мог похвастаться отвислыми мужскими сиськами. Эфраим слышал, что парень принимал стероиды, решил раскачаться для футбола.
– И куда это ты собрался, Маккензи? – спросил Майкл. – Мы еще не успели попрощаться.
– Мне пора, – сказал Эфраим, отступая. Обычно Натан поступал так же, но на этот раз казался странно беспечным.