Страница 27 из 39
- Для чего, - вещал Тинтобрасс, - для чего утруждать нежные пальчики столь тяжелыми предметами?
И он осторожно вынул из ослабевших рук Домны пулемет, поддер живая под локоток, подвел ее к стулу и усадил. Сразу же вокруг нее стайкой собрались отдельские дамы, чирикая что-то легкомысленное о жестокости мужчин, бессмысленности жизни в целом и неразрешимых загадках бытия. Шеф перевел дух, встал, отряхнул костюм и, распра вив плечи, объявил собрание законченным.
Я задержался в комнате дольше других - разыскивал диск с ба зой данных - и вдруг обнаружил в укромном уголке за стеллажом слившуюся в поцелуе парочку. Это были Оля и Витя, молодые специа листы, закончившие в этом году разные факультеты одного и того же политехнического института и пришедшие к нам обниматься на свобо де. Судя по покрывавшей их пыли, они стояли здесь уже давненько. Точно: Олю мы потеряли во вторник, то есть два дня назад, а Витю шеф, по-моему, полагает находящимся в командировке еще с прошлой недели. Вздохнув о безвозвратно ушедшей юности, я обмахнул наибо лее выступающие фрагменты влюбленных от пыли и вышел.
Задумавшись, я едва не забыл забрать авоську с автоматом. При определенных условиях подобный склероз мог бы оказаться роковым: администрация понимает, что кладовщикам и подсобным рабочим тоже хочется хорошо питаться, и потому за вещи, оставленные в камере хранения на ночь, ответственности не несет. По дороге домой надо было забежать за хлебом и молоком. У меня есть привычка, сохранив шаяся еще со школьных лет: по мере возможности спрямлять траекто рию собственного движения, минимизируя ее длину. Вот и сейчас, вместо того, чтобы огибать загородившую путь пятиэтажку, я влез в дыру на первом этаже, пробитую в прошлом году реактивным минометом при подавлении левого мятежа, и собирался вылезти с другой стороны сквозь пустую раму (стёкла вылетели во время гарнизонных учений, ошибся неопытный наводчик). И едва не вляпался. Совсем близко от моего уха просвистел осколок, а откуда-то из-под ног тяжело засту чал станковый пулемет. Стрелявший из него малый оказался неплохим парнем и пояснил, что местная каморра устроила разборку с приезжей мафией, так что мне лучше сматываться. Я благоразумно последовал доброму совету и, вздохнув, пошел кружным путем. Из-за этого я ед ва не опоздал в булочную: ее попытались закрыть на час раньше. И наверняка исполнили бы сие коварное намерение, если бы печально известный всей округе инвалид по кличке Гроза Прилавков не выбил дверной засов своей верной старой базукой. Зато с молоком мне по везло: какие-то ушлые южные ребята угнали грузовик с завода и про давали товар во дворе магазина за полцены. Прямо с кузова. В бор тах машины зияли пробоины.
Жена и дочка оказались дома. У них тоже, слава Богу, всё было нормально. Двор рядом с Таниным учреждением, наконец, полностью разминировали и даже обещали клумбы восстановить, а Лариску учили в садике гранаты бросать, и она швырнула свою на четыре метра, но не в ту сторону. Попала, конечно, в инструктора, моя школа. Элект рики кончили очередную бессрочную забастовку, поэтому энергия бы ла. По ящику - всё как обычно: политика, экономика, вести с полей боя, культура, спорт. Два седовласых мужа и пронырливый экстрасенс с бегающими глазками и прецессирующей головкой рассуждали о Ночи Перемен и делали свои предсказания. Угадавший получит "Мерседес" или его эквивалент в Грядущей Реальности. Проигравших казнят, со общил ведущий, смеясь. Хочется верить, что он не пошутил. Потом еще был американский фильм о любви юноши и девушки к восточным ви дам единоборства. Телевизор - непревзойденный инструмент для ре лаксации. Если его не будет в новой Инкарнации, не знаю, как жить станем.
Утром проснулись с женой в широченной кровати под балдахином. Сразу кольнуло недоброе предчувствие. Так и есть: вместо водолазки и джинсов на стуле висели чулки, бархатные шорты, кружевная рубаш ка и какая-то штука, которая, по-видимому, являлась камзолом. По крайней мере, я примерно так его себе представлял. Всю эту груду венчал - о ужас! - парик. К серванту, который тоже весьма побарок ковел и теперь, наверное, назывался буфетом, была прислонена шпа га. Вдобавок ко всему вышеупомянутому я с растущим в душе бешенс твом обнаружил на позиции японской стереосистемы чёртов рояль! Ладно хоть, Таня играть не умеет, это я знал твердо. И за то спа сибо. Бывший телевизионный угол у окна занимал бювар, украшенный чьим-то усато-бородатым бюстом. Для полноты картины хотелось, что бы это был маркиз де Сад, но, наверняка, окажется каким-нибудь Платоном. Нет, тот плешив. Тогда Ньютоном, или Шекспиром, или, прости Господи, герцогом Ришелье. Или Жорж Санд в сценическом гри ме.
Таня встала и прошла в ванную. Х-ха. Оттуда донеслись нераз борчивые проклятья. Думаю, она наткнулась на лохань и кувшин с во дой. Хорошо еще, что мы обитали не в Европе - там прежде и биде имелись. Завтрак принесла служанка, в прежнем Воплощении - соседка по лестничной клетке. Видимо, наш социальный статус реорганизовал ся в дворянство со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Надеюсь, и с правом первой ночи? Или для этого требуется некий титул? Тог да, наверное, можно поздравить шефа. Во всяком случае, это было единственное светлое пятно в окружающем мраке. Похоже, у нас и ку харка была. Однако, попробовав пищу, я сделал вывод, что не всегда это - плюс.
На службу пришлось добираться верхом - ноблес, что называет ся, оближ. С непривычки стер себе бёдра до мяса. Хотелось верить, что лошадь несильно пострадала. Умное животное, смотрело с упре ком. Контора располагалась в довольно аляповатом замке, незаконно рожденном дитяти готического стиля. У ворот вместо "вертушки" сто яли стражники в латах. Один из них был мне знаком - бывший монтер дядя Вася. Да, какое уж тут электричество. Я приветливо поздоро вался, мне дружески пожали руку и тут же отвели в "холодную" за незнание пароля. В некомфортабельном и отнюдь не просторном поме щении находились все ранее подошедшие сотрудники, включая гене рального директора, графа де Нигматуллина, который, грозно насу пясь и побагровев, восседал на единственной здесь скамеечке, пред назначенной, видимо, для чистильщика обуви. Сурен, в прошлом - системный программист, а ныне, если я не ошибся, некромант, разъ яснил мне, что начальник охраны, Мефодий Петрович Запасный, ку да-то отъехал и приказал подчиненным, пока его нет, всех, кто не сможет произнести кодовую фразу, в здание не пропускать, а задер живать для допроса и идентификации. Проблема заключалась в том, что по уставу пароль полагалось сообщать посвященным с вечера, а накануне такой необходимости не было. Однако разве может подобная мелочь остановить исправного служаку? Между тем улов всё пополнял ся и пополнялся. Вскоре в помещении стало тяжело дышать, и граф, которого ныне, оказывается, полагалось именовать не генеральным, а сюзереном, перебрался со своим седалищем к зарешеченному окну.
Запасный объявился только часа через два. Говорю это предпо ложительно, так как ни клепсидры, ни песочных часов ни у кого с собой не было, а наручные сгинули вместе с предыдущей Реализацией. Судя по тому, как покачивался Мефодий Петрович, слушая гневный рык Его Светлости, время он потратил не зря. Когда мы расходились по своим помещениям, со двора доносился веселый стук молотков. Это замковые плотники, которые и в прошлом Воплощении были плотниками, сколачивали виселицу. По-видимому, начальника охраны решили под вергнуть административному взысканию. Я не поверил, честно гово ря, в серьезность намерений начальства. Бескорыстных дураков у нас не принято наказывать. Разумеется, с оказался прав: в итоге Запас ного, немного и безуспешно попугав, приговорили вместо пенькового галстука к строгому выговору с удержанием из зарплаты стоимости глаголя и к двум годам повешения условно.
Наш отдел теперь располагался в полуподвале. Толстые стены не пропускали с улицы ни звука. Вообще здесь было мрачновато. Узкие окна-бойницы находились где-то под потолком и почти не рассеивали полумглы. Дополнительным источником света являлись канделябры на столах и пылающий багровым огнем камин. Всюду были развешаны порт реты угрюмых старцев с остановившимся маниакальным взглядом широко разверстых глаз. Наверное, это наши нынешние научные предтечи - босс всегда любил подчеркивать преемственность. Это был лучший способ списать свои ошибки на счёт заблуждений основоположников.