Страница 20 из 39
Дома Криспен сразу же распаковал покупку и хорошенько расс мотрел ее. Редкий случай. Сейчас, обнаженная, распластанная на кровати, с раскинутыми рукавами, она оказалась еще прекраснее, чем на витрине. На ней бродили тигры, лежали в обманчивой расслаблен ности львы, стояли на задних лапах медведи-гризли, трубили слоны, извивались змеи, ползли, загребая ластами, гигантские черепахи, бежали, высоко вскидывая голенастые ноги, страусы, парили застыв шие в готовности мгновенно пасть на землю за добычей орлы. Но кра сота эта производила неожиданно пугающее впечатление. Звери оска лили клыки, напружинили мышцы, навострили когти. Птицы, растопырив лапы, косились кроваво-красными от ярости белками глаз. Змеи раск рыли пасти, обнажив острые, как клинки, ядовитые зубы, и сверну лись в плотные упругие клубки, демонстрируя холодную готовность к прыжку. И при любом изменении освещения всё это, казалось, ожива ло, перемещалось, ползло, рычало, шипело, беззвучно кричало в бе шенстве. "Да, - поежился Роберт, - внушает уважение. Какая пер вобытная сила! Не завидую я коллегам, которые будут смотреть на это со стороны. По крайней мере, сзади и, во всяком случае, первое время, пока не привыкнут. А может быть, так и надо? Вдруг это и есть тот всегда ускользавший от него неожиданный ход, который тре буется, чтобы начать карьеру? Впечатление рубашечка производит и запоминается, это уж точно. Жаль, что нельзя надевать одну и ту же сорочку каждый день, но уж через сутки он ее носить будет, пока не приестся. Хотя непохоже, чтобы ее действие когда-либо полностью прекратилось. Хорошо, что это не печать, а вышивка, краски долго не потускнеют. Но все-таки - что за экспрессия! Интересно бы уз нать, кто художник". Криспен, преодолевая некоторое внутреннее сопротивление, протянул руку к хищной обновке, распахнул ее и на шел ярлычок, пришитый у основания воротника. Никакого имени дизай нера там, конечно, не было. Отсутствовали, впрочем, и обычные пра вила по уходу за изделием. Имелись лишь название производителя, довольно своеобразное - "Фирма "Хоррор"" - и странный символ, сос тоящий из извилистых линий и отдаленно напоминающий многолучевую звезду, переболевшую в детстве полиомиелитом. "Мда, - подумал Криспен, - способности этих ребят в ономастике явно уступают их живописным талантам".
В ту ночь он спал плохо. Видимо, сказалось чрезмерное пере возбуждение. В полудреме он брел нагой сквозь джунгли, и окружаю щая фауна текла по обе стороны от него, накатывала сзади и гнала, гнала его куда-то, отсекая боковые тропинки стеной колючего кус тарника и переплетением лиан в руку толщиной. Наконец он оказался у широкого и глубокого рва, до краев заполненного костями и чере пами. Приглядевшись, он понял, что это останки животных: одни умерли сравнительно недавно, и их остов еще покрывали ошметки мя са, другие, судя по их виду, скончались уже многие годы тому на зад. Из-под земли, из недр чудовищного кладбища раздался громовой голос, который мерно произносил неведомые слова. В такт этой речи приподнялись, опираясь на обломки конечностей, скелеты, заскреже тали пеньками зубов обнаженные челюсти, вся опрокинутая гора смер ти зашевелилась. Сзади, охватывая овраг кольцом, приближался, на растая, топот и рёв. Бежать было некуда, и Роберт ускользнул по единственно оставшейся ему тропе - в явь. Но, видимо, проснулся он еще не до конца, очертания комнаты колыхались в зыбком мареве, за пертая на ключ дверь приоткрылась, и в щель просочилось-протекло не имеющее четкого облика нечто, бесформенное облако белого плот ного тумана. Вытянувшись в высокий узкий цилиндр, оно обошло поме щение по периметру, несколько задержавшись у висящей на вешалке новой сорочки. "Надо же, - усмехнулся про себя и в бреду сохранив ший проблески чувства юмора Роберт, - и ему понравилась". По мере продвижения визитера воздух в комнате как бы густел, тяжелел, словно перед грозой, и наполнялся странными ароматами. Завершив свой путь, клубящийся столб резко изменил характер перемещений, медленно направившись в глубь спальни. Как это и всегда бывает в полусне, Роберт осознавал происходящее, но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Язык тоже не повиновался ему и, казалось, присох к гортани. Между тем ночной гость после непродол жительных поисков, сопровождавшихся достаточно хаотическими рывка ми из стороны в сторону, обнаружил какую-то ему одному ведомую точку, утвердился в ней своим основанием и начал быстро вертеться, разрастаясь, ширясь и заполняя собой помещение. Белесая муть заку порила рот и ноздри, не давая дышать. Глаза Криспена полезли из орбит, рёбра выгнулись и затрещали в тщетном усилии помочь лёгким добыть хоть глоток кислорода. Оцепенение спало, он бился в агонии и слышал, как под ним скрипели кроватные пружины. И вдруг всё прекратилось. Отчаянно звенел будильник. Роберт приподнялся с пос тели. Комнату заливало утреннее солнце, дверь была закрыта, и лишь рубашка фирмы "хоррор" чуть покосилась, что, впрочем, легко объяс нялось естественными причинами.
Весь день Криспен, а точнее, новый предмет его туалета нахо дился в центре внимания. Можно даже сказать, они произвели фурор. С момента появления его в холле знакомые и полузнакомые сотрудники и, в особенности, сотрудницы под самыми надуманными предлогами за бегали в его отдел, чтобы своими глазами увидеть шедевр портновс кого искусства. Ему даже почудилось, что именно в этом состояла главная причина вызова к большому боссу, заместителю генерального директора мистеру Чайфу, который минут десять вышагивал вокруг Ро берта, расспрашивал о жизни и работе, но ничего существенного так и не произнес. И хотя первое впечатление должно было к тому време ни схлынуть, при расставании мистер Чайф выглядел всё еще потря сенным. Как бы то ни было, это оказался первый за четыре года ра боты на фирме случай, когда про него вспомнили наверху. Похоже, приобретение начало окупаться. Роберт ощущал прилив энергии. Его пальцы так и порхали по клавиатуре компьютера. О былом кошмаре на поминала только легкая головная боль.
И лишь его единственный приятель, Ричард Пратт из отдела мар кетинга, заглянув к нему в конце дня, постарался, по старому доб рому обычаю всех друзей, испортить Криспену настроение:
- Привет, Боб! Дай-ка рассмотреть твою обновку. Да. Поздрав ляю. Классный прикид. Впечатляет. Собственно, вкус у тебя всегда был. В отличие от интеллекта. Как, говоришь, фирма называется?
Роберт ответил, слегка обиженный, хотя пора было бы ему и привыкнуть к подколкам Пратта.
- Никогда не слышал. А сколько стоила? Недорого, учитывая ка чество вышивки. Тебя это не настораживает?
- Нет, Дик. Фирма неизвестная, потому и цена низкая. А вооб ще, это беспокойство о ближнем для тебя очень характерно. Уверен, что если бы я продал рубашку тебе, с ней бы сразу же всё оказалось в ажуре.
- Ошибаешься, Боб. Я не куплю ее у тебя даже со скидкой. Мне не нравится название этой фирмы, не нравится этот великолепный ри сунок, а главное - не нравится то, как здорово они подходят друг другу. По-моему, надеть это мог бы только сумасшедший.
- Почему? Ведь ты только что хвалил мой вкус.
- Не могу тебе объяснить. Однако интуиция подсказывает: с этой сорочкой что-то очень и очень не так. Я просто всей кожей ощущаю исходящие от нее волны энергии, и мне это не нравится. Если хочешь, можешь назвать это шестым чувством. Послушай, Боб, отправь ее в шкаф, и пусть висит. Поверь мне, не носи ее больше.
Кто-нибудь другой мог принять Пратта за психа, религиозного маньяка или жалкого адепта уфологии с трясущимся от полового бес силия объективом фотоаппарата, но Роберт слишком давно, еще со школы, знал его. Дик терпеть не мог, когда кто-либо, кроме него, оказывался в центре общественного интереса, и был готов на всё, чтобы обратить на себя восхищенные взоры окружающих, и , в первую очередь, девочек. Ничего не оставалось, как прощать старому прия телю эту слабость и не реагировать на его бредни. Если что-то и представилось ему, то жуткая картина выглядела так: вот они с Ро бертом входят в бар, и на кого же обращаются взоры местных красо ток? Уж во всяком случае, не на нашего остряка и ловеласа. Поэтому он в панике и понёс первое, что родилось в его бедноватом вообра жении.