Купериада

К Куперовским, заметив, что они уже закончили, подошёл гарсон в серебристом смокинге и лимонной бабочке.

– Ваш счёт, пожалуйста, и вот, – он протянул графинчик с голубоватой жидкостью, – наш фирменный. За счёт заведения, как почётным гостям.

«Странно», – подумал Лёва. – «Разве у него был не золотой смокинг? С чего это он вздумал переодеваться?» Видимо, у Дяди возникли сходные мысли, потому что он не стал наполнять рюмки, а вместо того очень бережно, стараясь не взболтнуть и не ударить, поставил презент на стол. Напиток странно бурлил и даже чуть дымил из-под фигурной крышечки.

– А куда делся наш гарсон? – спросил Великолепный.

– Это я – ваш гарсон, – неуверенно пробормотал крабоид, спиной вперёд отступая от столика. Не выдержав тона, он внезапно развернулся и, расталкивая публику, кинулся прочь.

– Верительные грамоты вручены, первый ход сделан, – загадочно пробормотал Дядя.

От кухни уже спешил настоящий гарсон – золотистый.

* * *

На «Непобедимый» возвращались затемно (впрочем, ввиду маломощности здешней звезды, на Заправке всегда было несколько тускловато) – Лёвушка всё же потащил Дядю на осмотр перлов местной архитектуры. Впечатлил здоровенный вывернутый наизнанку икосаэдр на тонкой ножке. Кон сказал, что в точности так выглядит произрастающий в созвездии Весов пачкальщик рыдающий, внешний вид которого хозяин казино воспроизвёл из задушевно-патриотических соображений. Правда, тут как раз подъехали спасатели на футуристической расцветки семиколёсной машине, и выяснилось, что помещение первоначально имело вполне правильную форму, но его попросту выперло из почвы (вместе с фановой трубой) и разворотило извержением подземного грязевого вулкана. И вообще это оказалась скромная похоронная контора. Ну и, конечно, игровой клуб «Делириум», стены коего были изготовлены из подмороженного света и раз в полторы минуты меняли форму (вынуждая большинство любителей азарта собираться в центре зала, где по традиции делались самые крупные и рискованные ставки), тоже запомнился. А так, в общем, ничего особенного – в Нью-Йорке попадаются проекты и побезумнее. Не говоря уже о Москве.

– Что, разочарован местной публикой? – с усмешкой говорил Дядя по пути на корабль. – А чего ты, собственно, хотел? Межзвёздные шоферюги, такелажники, редко-редко какой астрогеолог или просто бродяга-авантюрист заглянет. Я заметил: ты всё к их разговорам прислушивался – какие вселенские тайны, интересно, надеялся узнать? Неужто сам не уловил, что это за публика?

Лёва грустно и смущённо молчал. Странное и не слишком приятное ощущение чужого взгляда, ползущего по спине, не покидало его. Несколько раз он, оглянувшись, видел одного и того же здоровенного гуманоида в гавайской рубашке, ультрамодных мешковатых шортах (каковые во всей Вселенной умеют шить лишь искусные китайские модельеры) и шляпе до того ковбойской, что ни один истинный ковбой никогда бы её не надел. И хотя тёмные очки закрывали пол-лица громилы, Лёвушке показалось, что он опознал преследователя, что тот подозрительно схож с главарём банды, пытавшейся подвергнуть лучшего из Куперовских киднэппингу. О чём он не преминул сообщить Дяде. Кон успокоил, предположив, что они с Лёвой, скорее всего, чем-то обеспокоили службу внутренней безопасности Заправки, которая в ответ приняла скромные профилактические меры, и намекнув, что с нервами кое у кого не всё в порядке и межзвёздный вояж предпринят в этом смысле как раз вовремя. Не надо преувеличивать свою важность для Вселенной, сказал Дядя. При этом у Лёвы сложилось ощущение, что слова о слежке Великолепного нисколько не огорчили и даже, похоже, не удивили. Впрочем, он мог ошибаться.

На борту всё было в норме. Корабль был заправлен под завязку, о чём Арон и доложил звонким девичьим сопрано с капризными обертонами. Когда, приняв рапорт, Кон лишь благодушно кивнул, компьютер, воскликнув: «И это всё, что ты можешь мне сказать? А порядок и красота, которую я здесь навела, выходит, не стоят даже слова благодарности?!», замолчал на несколько часов. Видимо, погрузился в просмотр гламурных сайтов Экстранета. Забегая вперёд, замечу, что лишь перед самым взлётом (и сном) Аронесса изволила прервать паузу, язвительно вопросив пространство, не желает ли хоть кто-нибудь из присутствующих пожелать ей спокойной ночи (хотя чем для него-неё ночь отличается от дня?); дождавшись искомого только от смущённого Лёвушки и по-королевски проигнорировав сей несущественный факт, она-он истерически взвизгнула, издала трагический стон и отключила трансляцию до утра…

– Явились-запылились! – пробурчал Пафнутий, соорудивший себе временное лежбище под столиком, и удалился в один из коридоров (кажется, ведущий к моторному отсеку), ловко обогнув Куперовских и вновь избегнув телесного контакта.

– Дядя Кон, – вспомнил один из достававших его вопросов Лев, – а как получается, что я воспринимал всё, о чём говорили инопланетяне в ресторане, да и после? И официант Вас…

– Тебя!..

– …Тебя понял, хотя Вы… ты говорил по-русски.

– Я бы мог заявить тебе, что Российская Федерация так популярна, что все цивилизации Вселенной, из уважения к мощи её армии и культуры, перешли на русский язык. Однако это было бы и смешно, и неправда. В нефти и газе мы, к счастью, не настолько нуждаемся. Я бы даже сказал, нисколько не нуждаемся. Просто мы здесь, в космосе, решили организовать дела так, чтобы при беседе улавливать – на клеточном уровне – не саму речь, а её суть. А то иначе получалось бы не общение, а диалог чукотского шамана с британским лордом. Как это физически устроено, не спрашивай – сам не знаю.

– Здорово придумали. А почему тогда я у некоторых замечал акцент?

– Ну, это просто так, чтобы интереснее было.

В кают-кампании воцарилось недолгое безмолвие. Нарушил его, естественно, опять-таки наш главный герой.

– Кон, – конспиративным полушёпотом сказал Лёва, – я бы хотел поговорить с Вами… с тобой… по одному деликатному поводу. Про Пафнутия.

– Я бы не назвал Пафнутия деликатным – даже деликатным поводом.

– Нет, в самом деле: ты ему доверяешь?

– А в чём дело?

– Ну, странный он. Необщительный какой-то, даже для хобгоблина.

– А ты, дорогой родственничек, столь хорошо знаком с фэйри, что даже знаешь их коммуникативные стандарты?

– Не то, чтобы знаком, но читал кое-что, а с некоторыми довольно фольклорными персонажами и лично общался. Другой он. Практически ничего не говорит, не даёт себя потрогать. Да – и не пахнет от него! От домового должно вонять! Зипуном там, онучами, лаптями… Бородой, в конце концов! А он стерилен, как… как дистиллированная вода… Говорю тебе: что-то с ним не то… Может быть, он робот? Или даже робот-шпион?! Я же тебе рассказывал про слежку.

– Да, – вздохнул Кон, – с запахом – это я промахнулся. И Арончик мог бы, кстати, поправить, – повысил он голос. – Ему же любое амбрэ – даже аромат онуч – синтезировать – что мне раз плюнуть. Прокололись, короче. Ладно, слушай: нет никакого Пафнутия и никогда не было. Это всё так: морок, иллюзия, голограмма… Ароново творение. И его же идея, к слову. Истинная цель нашего полёта совершенно иная. Видишь ли, половиной – если не более – обитаемого Универсума правит Тёмный Властелин…

– …Значит, под его пятой стонут 3118 рас? – спустя час, в очередной раз перебил монолог Великолепного Дяди Лёвушка.

– Это не считая пяти видов разумных роботов и одной мыслящей Галактики. Я же тебе уже трижды повторял.

– И свободолюбивые демократические силы Вселенной хотят видеть именно меня во главе Светлых сил? Но почему?!

– Ну, во-первых, не одного тебя. Во-вторых, не совсем во главе. Наш выдающийся вождь – король Арагорн сын Араторна, да пребудет с ним Сила, массаракш! А ты пока даже на любимого руководителя не тянешь, уж извини. И, в-третьих, что здесь удивительного? Универсум наслышан о твоих подвигах и приключениях. Мы хотим, чтобы ты был среди нас. А не в числе наших противников, которые при любых обстоятельствах не оставят тебя в покое. Особенно теперь, когда им стало известно, что Светлые проявили к тебе интерес. Так что выбора у тебя фактически нет. Если ты, конечно, не жаждешь оказаться жертвой… обстоятельств. Или, может быть, ты желаешь повторить творческий путь Дарта Вейдера?